Архимаг с пеленок. Том 4 (СИ) - Якимов Валентин - Страница 12

На лица взрослых стало по-настоящему смешно смотреть. Они явно никогда не слышали не то что уважительной беседы с джинном, а даже о том, как они должны проходить.

А вот я кое-что слышал, хоть никогда и не присутствовал лично. И потому стоял спокойный, вслушиваясь в тончайшие оттенки ауры пришельца.

Потому что для джиннов такое расшаркивание — норма. Это часть их древней культуры. Так они сильным выражают своё подобострастие, слабым — снисхождение, друзьям — уважение, а врагам — вежливость. И от других ждут того же.

Это надо просто немного перетерпеть. И мы терпели. А когда наконец этот обмен любезностями закончился… в основном, Дашков как мог быстро перешёл к делу.

Но первым вопрос задал джинн. К счастью, перед этим он мгновенно уменьшился до человеческих размеров, заодно избавившись от крыльев.

— О, мой любезный друг, чьи речи слаще мёда! Только не говори мне, что ты хочешь принести в дар и в жертву своему скромному знакомцу этих чудесных ребятишек, да послужат их души великому замыслу Его⁈ Я, право, польщён и…

Так, бл…ин. Это что, придётся всё-таки его укокошить? Надеюсь, что обойдёмся без глупостей.

— О, вынужден прервать твою дивную мысль, добрый джинн! — бойко ответил Дашков. — Но эти дети суть мои добрые знакомые. А жертв и подношений для тебя не довольно ли принёс я? О, мне для моего старого друга не жалко и целого мира, но… увы. Возможности скромного раба твоего скромны. Так что придётся работать как есть.

Последние слова генерал произнёс вдруг очень сухо и отрывисто. И иномирный гость явно понял, что торговаться здесь никто не намерен.

— Что ж. — взял он одной из рук бутыль вина. — Ты огорчаешь меня, старый друг. Но и радуешь. Таковой Господь Миров сотворил дружбу, таковой сутью наделил её. И я, скромное создание Его, безропотно приму сии дары и возблагодарю Небо за них, ибо Он учил нас благодарности. И тебя тоже возблагодарю, о тот, что подобен дивному коньяку на морозе!

— Коньяку на морозе?.. — раздалось где-то за спиной. — Чего?

— Тс-с! Не обращай внимания. Он явно поехавший!

На нас, впрочем, названный Абдульбари не обращал никакого внимания. Он сладко смаковал алую жидкость, горстями зачерпывал сладости и бросал всё это в бездонную пасть.

Жрут джинны явно без особых правил этикета.

— Я благодарю Небо и Создателя Миров за то, что мне была ниспослана столь крепкая дружба и столь дивный друг, о господин сердца моего! — как-то совсем уж нелепо ответил генерал. Старик, толкующий о «господине его сердца» — это совсем какой-то сюр. Но что сказано, то сказано. — И я, ничтоже сумняшеся, прошу угостив тебя яствами и даровав сокровища земли и духа, прошу тебя об услуге, которая не отнимет и малой толики времени твоего!

— Что есть сие? — в кои-то веки кратко спросил джинн, что-то втягивая носом. Какой-то порошок… алхимический, наверное. — Внимаю.

И Дашков, всё так же витиевато, в подробностях описал джинну задачу. И на слух маленькой она совсем не выглядела! Даже я в прошлой жизни потратил бы на сотворение чего-то такого не один час, немало маны, и прочих расходников.

Дашков обвёл руками нашу поляну и попросил сотворить на ней четыре Места Силы, указав на тех, для кого они будут предназначены. То есть, на нас. Указал параметры, попросил творить сообразно «твоим неизмеримым знаниям и сути вещей и Творения».

А нас, конечно же, попросил по своей воле открыть души перед «могущественным Абдульбари», ибо «будет невежливо глядеть в вас против вашей воли, юные господа. А невежливость суть великий грех».

Ха! Тогда я — великий грешник! Но открыть душу…

Это значит показать джинну то, что скрыто в самых её глубинах. Универсальное Заклинание, память прошлых жизней, свои намерения и способности.

Пожалуй, это уже чересчур.

К счастью, теперь мне не требовалось особых волевых усилий для обращения к мощностям Заклинания. Требовалось это обращение лишь пережить. Но тут уж я был уверен, что справлюсь.

Ведь сейчас мне нужно кое-что по профилю.

Ваше желание исполнится! Сотворяю Внутренний Адорант. Задайте свойства чар.

И, пока Абдульбари смотрел в души другим детям, попутно прямо-таки потоком изливая на них приторные комплименты, я быстро размышлял о том, что хочу показать этому могущественному существу.

Благо, его явно стеснит дружба с генералом, и просто взламывать мою иллюзию он вряд ли решится. А Внутренний Адорант — именно иллюзия. Как обычный адорант суть твоя статуя, с которой установлена духовная связь, так Внутренний Адорант — иллюзия твоей души для демонстрации другим, принимающая те свойства, которые ты ей задашь.

Говорят, эту штуку придумал кто-то из могущественных, но не очень-то благочестивых, жрецов Эры Легенд. И в его руках эти чары могли обмануть даже взор бога.

В эпоху, когда боги ходили среди нас по земле, это было особенно полезно, знаете ли.

В конце концов, когда очередь дошла до меня, я уже принял решение. Покажу себя лишь беспрецедентным магом-иллюзионистом. С неординарным запасом маны, потенциалом скрытой природы, способным уже сейчас творить сложную магию, но лишь из области Искажающего Источника.

Пусть сделает мне Место Силы, в котором я смогу развить именно эти навыки, если сумеет. Ибо скрывать свою мощь от сильных мира сего мне пока ещё нужно.

А там как знать — быть может, мои старые знакомые с родины пожалуют.

— Открой мне душу, о юноша, чей взор подобен бескрайним ледяным равнинам, а решимость способна вознести до небес! Я взгляну, дабы подивиться, сколь могучих сынов рожает земля, благословенная Творцом Миров!

И я пожелал открыть Абдульбари… Адорант. Фальшивую душу, которая уже сейчас выжрала из Заклинания немало маны. Благо, резерв его фактически безграничен, а разовое напряжение невелико.

Три глаза джинна, и без того круглых, будто округлились ещё сильнее. Он на глазах задрожал, начал стремительно меняться! Из синекожего чудовища стал молоденькой девушкой в строгой унифоре и круглых очках.

Затем — детективом в чёрном плаще с большой нелепой лупой.

Врачом-педиатром в белоснежном халате и со слуховой трубкой.

Седобородым стариком, одетым в расшитую тысячами звёзд мантию.

Вернулся в свой изначальный облик — и всё это за пару секунд! Образы мелькали чехардой, а где-то в груди я чувствовал, как чужой взор пристально глядит мне в душу.

Чужой, но не враждебный. Пытающийся понять, а не раскрыть.

— Се будет великий властитель тонкого плана бытия! — наконец громко молвил джинн, делая шаг назад. — Я прозреваю, что ему отведено немного лет спокойствия в подлунном мире! Но коли вы поможете сему льдоглазому юноше в самый ответственный момент — вы явите миру то, чего он не видел многие тысячи лет! О чём я сам, живущий под великолепным небом Его, слышал лишь в сказаниях Старших и песнях сладкоголосых гурий на пирах у Великого Хана, да будет мир и покой его вечен, а кувшин всегда полон! Так говорю вам — к выгоде своей и вашей! И никого здесь не минет чаша сия!

Сказав это, джинн каким-то неведомым образом сложил все четыре ручищи на груди и молча вернулся в центр квадрата. А все взгляды скрестились на мне.

Идеальный момент, чтобы сказать какую-нибудь ерунду, которую потом все запомнят и будут повторять в веках. Ну я и не стал упускать такой шанс!

— Чего вы смотрите? Я же говорил, что возглавлю этот мир? Вот! Всем буит только лучше! Зуб даю!

И показал клык, который недавно слегка обломал, жуя орешки.

Не успели взрослые что-то ответить, как Рина запрыгала на месте и заорала:

— Я с тобой! Я с тобой! Станем сами главними, а потом убьём сех плохих!!! Уря!!!

— И эта… победим бедных, во! — вскинула кулачок Лиза. Но потом, кажется, поняла, что где-то в её словах есть проблема. — Ой, нет! Побдим бедность! Дя!

А Сашка лишь молча кивнул, улыбаясь до ушей и показывая большой палец. Это его батя научил. Пацан давно растерял всё своё английское воспитание, хе-хе.

Но потом и Саня всё-таки решил внести свою лепту. И скромно заявил: