Проект «Наполеон» (СИ) - Уточкин Вячеслав - Страница 47

Только через два дня неудержимого корсиканского гостеприимства я все-таки сумел вернуться домой, а еще через день провел предстартовую подготовку. Предупредил всех, чтобы ни в коем случае не входили в барак и не обращали внимание на крики. Там будут бушевать потусторонние силы! И если кто-то попытается войти, то они вырвутся на свободу и устроят всем кровавый пир. Словом, запугал всех до расстройства седалищного нерва.

С утра, зайдя в барак, я накрепко запер дверь и уселся за стол, на котором вчера расставил всю добытую по дракошиному списку химию в глиняных плошках. — Дракоша, насколько будет больно? — без радости спросил я.

— Где-то между восемью и девятью, — спокойно сообщила эта рептилия.

— Сколько-сколько!!?? Ты охренел, динозавр недоделанный? Я ведь сдохну! В прошлый раз на пятерке чуть кони не двинул! Всё, выбрасываем к едрене-фене вепря в море!!! — взревел я, вскакивая.

— Ну, что ты кипятишься? Для чего я собирал энергию? Буду сразу регенерировать твой организм. Выживешь, не переживай! — стал, как маленького, уговаривать меня дракоша.

— Учти, если помру, я твой пазлик в безвременье на кусочки растерзаю! Не знаю, как, но очень постараюсь. Рассказывай, с чего начнем, ящерица ты моя долбанутая, — я раздраженно рухнул обратно на лавку.

— За базаром следи! Я стараюсь, можно сказать, помогаю, не покладая рук, а он тут психа гонит! — обиженно взвыл дракоша.

— Ладно, не бухти. Неохота, знаешь ли, предаваться боли. Ну, не мазохист я совсем!

Дракон снова принялся убеждать, что все получится, а я просто тяну время. Послушав, я вдруг понял, что наши отношения с дракошей переросли из партнерских в дружеские, можно сказать, почти родственные. Сейчас он напомнил моих мамочек из прошлой и настоящей жизней, которые, волнуясь за меня, всегда ворчали, ругались, но готовы были отдать жизнь, защищая своего самого умного и хорошего ребенка. Им было неважно, сколько мне лет, для них я всегда оставался маленьким, нуждающемся в заботе и правильном воспитании ребенком.

— Дракоша, а ты мальчик или девочка? — прервав ворчание дракона, спросил я.

Тишина, наступившая в эфире, доставила мне истинное наслаждение.

— Это сейчас что было? — как-то робко спросил мой чешуйчатый друг.

— Просто, если судить по твоему ворчанию, ты девочка, причем в очень преклонном возрасте, — пояснил я.

— Ты знаешь, мысль сменить пазл проживания посещает меня все чаще… — задумчиво протянул он.

— Дружище, я знаю, ты нервничаешь не меньше меня. Поэтому давай просто сделаем, что должно, и будь что будет.

Дракончик еще немного попыхтел, а потом перешел к делу.

— Ты правша. Значит, заматываешь правую руку плотной тканью. Пальцы должны быть сложены лодочкой. Потом принимаешь ртуть, а сера и уголь должны лежать рядом и касаться любой части твоего тела. Тебе будет очень тяжело. Но самое тяжелое — начнутся нарушения умственной деятельности и памяти. Поэтому сосредоточься на моих указаниях, — очень серьезно проинструктировал он меня.

Замотав плотно кисть, я с содроганием принял внутрь смертельную дозу ртути. Мерзкий металлический вкус остался во рту. Десна и гортань сразу распухли и покрылись кровоточащими язвочками. Боль в груди и дыхательных путях вызвала дикий кашель. Носом пошла кровь. Резь в животе заставила упасть с лавки и скрючиться в позе эмбриона.

Все эти страдания оказались легкой щекоткой на фоне дальнейших ощущений. Дракон постоянно контролировал мой организм и посылал волны регенерации. Однако, чем ближе к завершению продвигалась эта экзекуция, тем сильнее делались симптомы полной деградации организма.

Температура тела явно зашкаливала за сорок градусов, рвота и диарея шли волна за волной, выворачивая мне кишки наизнанку, боль во всем теле стала настолько невыносимой, что поплыла моя психика. Постепенно я погрузился в глубокое, болезненное отчаяние, ощутил сильнейшее отвращение к собственному существованию и потерял всякое желание бороться за эту мерзкую жизнь. Видно, дракоша не уследил, и кровоток мозга сократился до критических размеров. И однажды я все-таки потерял сознание.

Придя в себя, огляделся. Казалось, здесь шли боевые действия в отдельно взятом бараке. Причем он минимум раз пять переходил из рук в руки. Попытка подняться только добавила дополнительное украшение на мою физиономию. Чувствую, скоро меня примут в самое крутое общество скарификационеров. Уйду в северные районы Ганы и стану самым шрамовидным в племени Нанумба.

— Дракоша, только посмей сказать, что мы не молодцы! — мысленно обратился к нему.

— Ну, что тебе сказать… Я, как воспитанный дракон, должен констатировать, что нет плохих артефактов, просто некоторые из них имеют серьезные недоработки. В дальнейшем, попрактиковавшись раз двадцать, ты создашь качественную вещь, а не убогий перочинный нож, — пыталась запудрить мне мозги рептилия.

Его речь придала мне сил. Сумев с трудом сесть на лавку, увидел, что подо мной лежал небольшой, отвратительного вида кухонный нож. Взял, повертел его в руках. Ну и артефакт!

— Дракоша, прости меня. Я даже не представлял, насколько ты болен, — сказал я грустным голосом.

— Это почему я болен?

— Еще в древние времена врачи связывали внешний вид ногтей с состоянием здоровья пациента. Глядя на этот коготь дракона, сразу понимаешь, дракону скоро каюк.

— А я тебе говорил, я говорил! Нельзя терять сознание! Еще один день, и был бы не нож, а конфетка.

— Не подскажешь, друг мой, кто отвечал за мое здоровье? И очень хочется знать, на что способна эта ковырялка! — ради интереса я провел этой кухонной утварью по столешнице подъемного стола, собранного из твердой древесины больших каштанов.

Лезвие ножа без малейшей задержки вошло на всю глубину. На автомате потянул его на себя. Казалось, я просто веду им по воздуху. Стол сказал «кряк» и сложился внутрь. Дракоша сразу зачастил в моей голове:

— Ты только постарайся использовать наше творение по минимуму. Его качество снижается от каждого применения. Чтобы освежевать вепря и раскроить его шкуру, прочности должно хватить. Потом он рассыпется мелкой крошкой.

Немного передохнув, я решил двигаться на выход. Предварительно завернул нож в тряпку, но такой финт не сработал. Обрезки ткани опали на пол, как желтая листва осенью. Проводив этот трякопад взглядом, понял, что нужно включать мозги. Из двух дощечек и веревки сделал защитные ножны и только после этого замотал в тряпку.

Пошатываясь от слабости, я выбрался во двор, где сновали по своим делам слуги. Боец, стоявший возле входа, странно вскрикнул и с воплями умчался в дом. Наступила зловещая тишина.

Пока я, пошатываясь, стоял в створе дверей, пытаясь привыкнуть к яркому солнечному свету, из дома выскочили вооруженные отец и Жозеф, направив мушкеты в мою сторону. По спине прошел холодок. Я развернулся, ища взглядом, в кого целится моя родня. Никого не увидев, потерял равновесие и упал. Сил подняться уже не было.

— Наполеон, это ты? Что с тобой случилось? — подбежав ко мне, воскликнул отец.

Сознание уплывало. Сил выйти в астрал не было. Достучаться до дракоши не удалось. Все вокруг виделось словно сквозь толстое, мутное стекло. Я будто со стороны наблюдал, как меня помыли, переодели и уложили в кровать. Мама с ложечки пыталась напоить чем-то жидким.

Позже появился Антонио и протянул ко мне руки. И только после этого мое сознание прояснилось. Дико болело все тело.

— Я не смогу ему помочь. Просто не выдержу. Перенаправить его боль на другого — это наверняка убить принимающую сторону, — нервно объяснял мой друг.

— Направь боль в деревья! — прохрипел я.

Потом меня везли, несли и аккуратно положили на циновку в какой-то роще.Антонио встал рядом и, положив одну руку на меня, а вторую на ближайшее дерево, сосредоточился. Боль постепенно ушла. А мой друг внезапно закатил глаза и рухнул рядом со мной.

Возле ног кто-то пропыхтел:

— Кайф какой! Столько халявной энергии давно не наблюдал. Даже в явь проявиться удалось. Жаль, трансформатор щелью накрылся.