Волокита (СИ) - "Stereoman" - Страница 24

Тем временем патриарх и его отпрыск уходят в кабинет. В гостиную приходит Вероника... Присаживается в кресло, смотрит на мать...

— Вероника, дочь моя, — выдохнув дым негромко говорит Елизавета. — Не поделишься со мной, почему этот выродок, по приходу из школы ведёт себя как истеричка.

— Поделюсь, мама, — загадочно улыбается Вероника. — Виной всему, полное обрушение репутации нашего мутанта. Сегодня в школе, его жестоко обломали. Его шавку, Тимирязева, в буквальном смысле оставили без зубов. Их ему выбили. Самого выродка, запугали до дрожи в коленях. Его подпевале Рябинину плюнули в лицо. Потом, наш с тобой горячо любимый Василий, получил тридцать ударов тростью по заднице, в кабинете директора. После, его унизили так, как никогда не ужали. Снова запугали, так что он с дороги ушёл.

— Кто этот смельчак? — напрягается Елизавета. — Новенький? Кто-то из солдатских детей?

— Мама, ты ни за что не угадаешь. И не поверишь. Это сделал травоядное.

— Волокита? Волокита выбил зубы Тимирязеву? Дочь, ты шутишь?

— Своими глазами видела. По школе ходят слухи, что после болезни, травоядное с ума сошёл. Мама, он не только в столовую пришёл, где никогда не появлялся, он мясо в контейнере с обедом принёс. Котлеты, настоящие.

— Поразительно... — качает головой Елизавета, достаёт из-за кресла бутылку водки, выпивает из горлышка и доливает в бокал. — Невероятно.

— А ещё он про тебя говорил. И вроде обидеть Ваську пытался. Да что там, у него получилось.

— И что же он сказал? Что-то обидное?

— Васька сказал что маме расскажет. А травоядное... Он сказал, дословно. Твоя мама, прекрасная женщина. Я ей руки целовать буду. Цветы с конфетами подарю. В кино поведу, на последний ряд.

— Хах... Интересный юноша, — усмехается Елизавета и залпом выпивает бокал.

— Мам, мамочка, — подходит к ней Вероника и встав на колени всхлипывает. — Хватит пить. Ну правда. Ты бокал из рук не выпускаешь. Похудела вся. Серая...

— У меня есть причины, — отводит глаза Елизавета. — Прости, я сама не хочу. Но я не могу.

— Мам... Не надо. Хватит. Не всё так плохо.

— Не всё? Вероника. Через два года, ты выходишь замуж. Выходишь замуж за своего кровного брата. Повторяешь мою судьбу. А всё потому что Жигуновы, поехавшие твари зацикленные на чистоте крови.

— Я не хочу... — округляет глаза Вероника. — Нет... Только не за Ваську.

— Увы, дочь моя, тут мы бессильны. Сбежать не получится, отказаться невозможно. Нас с тобой никто спрашивать не будет. Я что-нибудь придумаю. Я не хочу чтобы ты как я мучалась. Пока не знаю что, но я обязательно придумаю. Поверь мне...

В коридоре слышатся шаги. В гостиную приходят отец и сын Жигуновы. Василий мерзко улыбаясь сразу начинает флиртовать с Вероникой. Павел Петрович, патриарх клана, нехорошо щурясь смотрит на Елизавету.

— Жена...

— Когда женятся, — вздохнув начинает Елизавета. — Делают это по любви. Или по расчёту. А не силой и на родной сестре.

— Совсем взбесилась!? — кричит Жигунов.

— Да, брат. Так что ты хочешь от меня? Расскажешь как твой выродок женится на сестре близняшке и потом они нарожают тебе более мерзких уродов чем твой Васька? Я уже слышала.

— Учение Вальмонда...

— Засунь себе в задницу это учение. Все семь томов. Можешь сразу. Вероника, дочь моя, иди в свою комнату. И дверь запри, а то по дому генетические уроды бродят.

— Лиза, он же твой сын. Как ты можешь?

— Вот так и могу, Павел Петрович. Он зачат в насилии. Выношен под присмотром охраны. И да, он мой сын, нелюбимый, отвратительный, но сын. И я бы даже относилась к нему с теплотой, но ты выбил из него всё человеческое. Ты воспитал подобную тебе мразь.

— Елизавета... — хмурится Василий.

— Не смей обращаться ко мне, чудовище, — встав шипит женщина. — Не смей подходить к моей дочери. Клянусь... Я клянусь, что если ты её хоть пальцем тронешь, я убью тебя. Медленно, мучительно. Я кастрирую тебя ножницами. Ты пожалеешь что вот этот мерзавец, твой отец, не позволил мне прервать беременность.

— Ясно, снова напилась, — шипит от злости Жигунов. — Пока ты пьёшь, нашего сына в академии унижают. И кто? Волокита. Я этого так не оставлю.

— И что ты сделаешь, Павел Петрович? — кривясь спрашивает Лиза. — Посмотри на себя, ничтожество. Что ты сделаешь? Напишешь жалобу? Так её в канцелярии снова выбросят. Пойдёшь к Волоките? Ерофей Евгеньевич тебя как тростинку через колено сломает.

— Ты забываешься!

— Я? Я забываюсь? — покачиваясь встаёт Лиза. — Волокита мужик, самец, лидер. Он маг стихийник высшего класса. Он воевал, он сражается с выползающими из портала демонами. А ты, Павел Петрович, на что способен? Насиловать связанную сестру? Избивать её за непослушание? Писать на всех доносы? Вот этому своему уроду задницу целовать и ждать когда из него что-то вырастет? Ничего из него не вырастет. Максимум такое же ничтожество как ты. А знаешь, я даже рада. Я рада что этот никчёмный болван Василий получил. Я восхищаюсь сыном Ерофея. А вас, уроды, жертвы инцеста, я презираю.

— Охрана! — хлопнув в ладоши кричит патриарх.

В гостиную вваливаются двое крепких мужчин. Останавливаются и ждут приказов.

— Елизавету Петровну, в подвал. Никого не впускать и ничего не передавать. Только воду, чтоб не сдохла. Принесите кнут, разденьте и к стене, в кандалы. Будет сопротивляться, разрешаю бить. Только не по лицу.

Кричащую Елизавету хватают, заламывают руки, срывают одежду и ведут к выходу. По пути бьют брыкающуюся женщину в бока и живот.

— Глупая женщина, — выдыхает Жигунов. — Чего ей не хватает? Всё есть. Окружена роскошью.

— И я не понимаю, — разводит руками Василий. — Оскорбляет ещё.

— А давай проучим её? — улыбается Жигунов. — Пошли, я покажу как надо обращаться со строптивыми женщинами. Покажу как после нескольких ударов кнутом, волчица клацающая зубами превращается в робкую овечку.

— Пошли, — часто кивает Василий. — За то что восхищалась этими отбросами, она должна ответить.

Отец и сын спускаются в подвал. Откуда вскоре доносятся полные боли крики Елизаветы.

****

Утро. Клан Волокита. Слава.

Тренировка по причине моих травм отменилась. Стою перед статуей Елении, вопрошаю как жить дальше. Ответа нет. Хотя я уверен, меня прекрасно слышат. Но говорить не собираются и это напрягает.

Продолжаю взывать. Абонент не абонент. Трубку брать на том конце не хотят.