Волокита (СИ) - "Stereoman" - Страница 23

Мы взрослеем быстрее. Мы в двадцать выглядим на тридцать. Но в двадцать лет, всё останавливается и мы прекращаем стареть. Почти прекращаем. До ста лет, почти никаких изменений. Да и после ста не особо.

Сегодня, на примере одноклассников, я в этом окончательно убедился. Всем в классе, а нас двадцать пять спиногрызов, по четырнадцать-пятнадцать лет. Однако на этот возраст, тяменем только мы втроём. Я, Жигунов, Рябинин. Я потому что ущербное травоядное, не рос по причине того что ничего не ел. Жигунов, из-за большой головы буду звать его головастик, ну и его друг Рябинин, по причине следования их кланов учению Вальмонда.

Жил когда-то один немец, или как здесь говорят — германец. Точнее даже не германец, а австриец. Георг Август Вальмонд. Ну так вот он триста лет назад и придумал способ выведения сверхсильных магов, путём близкородственных связей. И тут всё как у нас с плоскоземельщиками получилось. Сначала данного учёного высмеяли и объясняя о том что импринтинг это плохо, погнали палками. Опубликовать работу на семь томов не позволили. Объявили его шарлатаном. Решили что, философ по образованию, не должен совать своё напудренное рыло в такие дела. И забыли...

Где скитался товарищ Вальмонд, где почил, история, которую я очень любил — умалчивает. Но, как видно, научные труды данного психа, всё же разошлись по свету. И прижились. И рождаются уроды, по типу Жигунова. Потому как несмотря на то, что в этом мире есть наука генетика, которая такие замечательные вещи как имбридинг запрещает и даже подробно объясняет почему. Дело Вальмонда живёт...

Если вернуться к одноклассникам и одноклассницам... Плечи огромные, кадыки, мускулатура, ручищи волосатые, щетина. И это девки! Пацаны ещё хуже!

Ну, а если серьёзно... Если бы я не обладал памятью пациента, а просто встретил у себя в мире Любу Волокушину, то я бы никогда ей четырнадцать не дал. Слишком развитая. Ну слишком. Все остальные такие же. И тут...

— О чём думаешь? — ложась ко мне спрашивает Варя. Двигается ближе, обнимает и целует в щёку: — Или, о ком?

— Просто думаю.

— О ней?

— Варь, ты о чём? То есть, о ком о ней?

— О Насте. Вы друг на друга смотрите.

— Эм...

— А ещё, сегодня она тебя ревновала. Я видела. Так она тебе нравится?

— Мне не нравятся сёстры Волокушины.

— Слава, я не о них спрашиваю. Я о Насте. Так нравится?

— Я...

— Хорошо, — вздыхает Варя. — Нам повезло. Настя хорошая. Нам подойдёт идеально. Готовить умеет. А знаешь как вяжет? Хотя да, знаешь. Она заботливая.

— Варь, мне не очень нравится этот разговор. Мне перед тобой неудобно. Я лежу в кровати, обнимаю невесту и обсуждаю с ней кто мне нравится.

— А с кем тебе ещё обсуждать если не с мной? Кто тебя поддержит и поможет? Конечно, сделают это многие, но лучше если это буду я. Потому как неудобно тебе, передо мной, а не перед отцом, дядями, тётями, братьями и сёстрами.

— Но...

— Слава, ты будешь жениться. Не один раз, а по расчёту и возможно много. Скоро на Волокушиных, которых ты терпеть не можешь. Потом, когда сделаешь клан снова великим, возможно женишься ещё несколько раз. Тебе нужны будут союзники, сильные. В одиночку в этом мире не выжить. А найти союзников, лучше всего породнившись с сильными кланами. И вот скажи мне, женишься ты пять раз, по расчёту и что, всех их любить будешь? Нет. А нас с Настей — да. А мы тебя. У тебя, будет две любящие, нежные и заботливые жены. На которых ты всегда сможешь рассчитывать. Которые помогут, приласкают не потому что должны, а потому что сами хотят этого. Выслушают, с любовью и заботой приготовят ужин, будут ждать тебя со службы. Будут любить тебя.

Или у нас мысли сходятся. Или Варя умеет читать их? Или я правильно думаю? Ничего не понимаю. И, наверное, не хочу. Слишком всё это...

— Это... Как по мне это немного нечестно.

— Жизнь вообще штука нечестная, — вздыхает Варя. — Всё у нас по расчёту. Всё за нас решают ещё до рождения. За меня когда-то тоже всё решили. Просто отец зашёл в дом и приказал мне собираться. Сказал что я теперь уборщица в клане Волокита. Деньги он за меня получил и ерепениться категорически не советует. Потому что лучшее что мне светит, это ферма и замужество с каким-нибудь пастухом. А так и я в хорошее место попаду, и попаданием своим семье помогу. Деньги за меня заплатили не маленькие. Вот так, собрала два своих платья в котомку и пошла. Сначала двор мела и полы намывала. Потом нянькой твоей стала. Теперь вот невеста. Спасибо отцу. Если бы он только знал как всё обернётся.

— Он наверное рад за тебя.

— Он меня продал, — закрыв глаза вздыхает Варя. — Ты бы свою дочь продал? А он да. И нет, не было никаких гарантий что клан Волокита люди хорошие, честные и не жадные. Он не знал куда отдаёт меня. И такое здесь, сплошь и рядом. Но я выиграла. У меня теперь ты. И я тебя, не отпущу. Никогда. Что-бы не случилось, какую-бы шутку нам судьба не подкинула, я всегда буду любить тебя. Пусть хоть ссылка в Сибирь, пусть хоть куда. Я всегда буду с тобой.

— Даже если я стану нищим...

— Слава, — садится и берёт меня за руку Варя. — Даже если так. Да даже если хоть как. Это ничего не изменит. Я у смерти на пути встала. Я жизнь ради тебя отдать хотела. Я люблю тебя.

— И я тебя.

— Я вижу. Может завтра в баню сходим?

— Почему бы и нет.

— Все вместе. Возьмём Настю.

— А... Варь. Варя? Может не надо?

— Почему? Ты, стесняешься?

— Нет. Просто не хочу торопить события. Я ещё в себя не пришёл.

— Мы аккуратно. Слава, ну это же всё равно случится. Я видела как ты её в бассейне глазами раздевал. Меньше чем меня, что радует. Но тем не менее. Ну так что, идём?

— Давай до завтра доживём. А сейчас спать. День тяжёлым выдался.

Хм... Этот мир безумен. И я тоже. Надо потянуть время. Не хочу спешить.

Тоже время. Другой конец города. Квартал клана Жигуновых. Елизавета Петровна Жигунова.

Сидя в кресле, Елизавета пьёт разбавленное водкой вино, курит сигарету и с отвращением наблюдает за тем что происходит. А происходит отвратительное.

Вернувшийся из школы Василий, только и делает что орёт как ненормальный, срывается на прислуге и грубит Елизавете. Патриарх клана Жигуновых, делает тоже что и его наследник. Кричит, носится по дому, кому-то звонит. Разговаривает и затем орёт ещё сильнее.

То что у патриарха и его выродка дела идут не очень, Елизавету радует. Но вида она старается не показывать. Пьёт вино, в котором водки больше чем самого вина, курит и в душе злорадствует.