(Не) верю. В любовь (СИ) - Котлярова Екатерина - Страница 23

— Вкусно, — говорю я искренне. — Очень вкусно. Я просто безумно сильно люблю сгущёнку и шоколад. Вы сами придумали рецепт?

Она улыбается довольно.

— Нет, это мамин рецепт. Она всегда пекла этот торт, когда у неё было плохое настроение. Говорила, что шоколад лечит душу.

Женщина замолкает на мгновение, словно вспоминая что-то, а потом добавляет:

— А ещё она говорила, что торт нужно есть медленно, чтобы почувствовать каждый кусочек счастья.

Я съедаю весь торт до последней крошки. Хочется ещё, но попросить добавку я слишком сильно стесняюсь.

— Спасибо огромное, было просто безумно вкусно.

— Я рада это слышать. Надеюсь, ты потом будешь ещё, — женщина улыбается. — Кстати, я тут вам с Димой тоже приготовила еду в школу. Вот.

Ольга Захаровна достаёт из холодильника четыре контейнера. Один ставит перед Адамом, два протягивает мне и Диме.

Я настолько теряюсь, что не могу вымолвить ни слова. Обо мне никто и никогда так не заботился. Я смотрю на брата, вижу на его лице те же чувства.

— Спасибо, — растерянно бормочу я.

— На здоровье, дети. Адам, отвезёшь, пожалуйста, Диму и Алису в школу? Вам же по пути.

— Да, мам, — цедит сквозь зубы молодой человек, а в его голосе чётко прослеживается недовольство.

Я беру контейнер с особой бережностью, смотрю на Ольгу Захаровну, а в голове мелькают мысли о том, как было бы волшебно, если бы у меня была ТАКАЯ мама. Заботливая, любящая и ласковая.

— Пойдём, мелкая, — Дима кладёт руку мне между лопатками, подталкивает к выходу. — Давай свой контейнер, я к себе в рюкзак закину. Херово, что с твоими вещами так вышло. Я сегодня тебе новый рюкзак куплю. Или с Ксюшей можешь съездить после пар. У неё сегодня в два заканчиваются.

— Хорошо, — рассеянно отвечаю брату, потому что мой взгляд липнет к широкой спине Адама, который идёт впереди нас.

Он сегодня одет в рубашку и штаны. Красивый до невозможности. И такой чужой. Холодный. Ледяной принц.

Дима забирает из моей руки контейнер, прячет в рюкзак. Что-то мне говорит, но я пропускаю все слова мимо ушей. Я всё смотрю и смотрю на широкую спину и на затылок, с короткими волосами. В моём сне они были мягкими. Интересно, какие они в жизни?

— Мелкая, ты вообще меня слушаешь? — вкрадчиво спрашивает на ухо Дима, ловя меня за плечо и вынуждая остановиться.

— Прости, я немного задумалась, — говорю с раскаянием, наконец-то, сумев оторвать взгляд от спины Адама. — Что ты там говорил?

— Про мать.

— Точно! Я совсем забыла, всё вылетело из головы. Что она сказала? Отчим был дома? — спрашиваю торопливо.

— Да. Она делает вид, что в истерике, что тебя нет дома. Я сказал, что ты съезжаешь, она меня проклинала.

— А отчим?

— А он лежал в отключке, — пугающая злая улыбка наползает на губы брата.

— Что? Почему?

— Потому что я ему пару раз высказал своё недовольство, — Дима снова прижимается лбом к моему лбу.

— Димочка, а что если будут проблемы? — я моргаю, прогоняя слёзы.

И это слёзы от того, что за меня заступились.

— Не будет. Он знает, что если он высунется, то его сразу запрячут за решётку. И поверь мне, Алиса, я постараюсь это осуществить.

— Может, мы просто оставим их? — шепчу.

— Нет. Такое оставлять нельзя.

— Эй. Харе миловаться. Мне долго ждать? — громкий и раздражённый голос Адама заставляет вздрогнуть.

Я отстраняюсь от Димы и иду к машине. Занимаю заднее сиденье и в то же мгновение морщусь. В салоне воняет резкими духами. Снова в груди неприятно жжёт, я отворачиваюсь к окну и носом вжимаюсь в ткань платья, только бы не чувствовать дух присутствия другой девушки.

Когда машина останавливается у школы, я выскакиваю первой и бегу к Мише, который стоит у ворот.

— Мишка! — влетаю в его объятия.

Молодой человек сначала смотрит на меня с недоумением, скользит взглядом по лицу, волосам, одежде.

— Обалдеть, Назарова. Ты нереально красивая, — вдруг шепчет он и склоняет голову к моему лицу.

13

Алиса

Мишка целует меня в щёку и застывает.

— Чёрт, лисёнок, прости. Я вчера сорвался, был не прав. Просто я не могу больше смотреть на то, как ты страдаешь. Ты на звонки не отвечаешь. Обиделась? И вчера твоя мать тебя искала. И ты так сильно изменилась. Что произошло? — шепчет заполошно, вжимаясь носом в мою щёку.

— Сегодня я ночевала не дома. Я вообще вчера дома не была, — я вдруг вспоминаю слова Димы о том, что Миша в меня влюблён и отступаю, чувствуя неловкость.

— Где ты была? — спрашивает молодой человек, хмуря светлые брови.

— В доме девушки Димы. Мы пока там будем жить.

— Чем мой дом тебе не подходит? — впивается взглядом в моё лицо.

Я не узнаю Мишу. Друг сейчас не похож на самого себя. Он выглядит злым и отчуждённым.

— Я мешать не хочу, Миш, — тяну руку и ловлю его ладонь. — Не злись, пожалуйста. Оно само всё вышло так. А в том доме комнаты свободные.

— Что с твоей рукой? — голос отрывистый и злой. — Классная сказала вчера, что ты в травмпункт с новеньким поехала.

— Мама сломала, когда била, — не таясь, признаюсь другу. — Миша, ты злишься на меня?

Парень всматривается в моё лицо несколько мгновений, хмурит брови, после чего отрицательно мотает головой.

— Я вчера волновался, Алиса. Я не знал, где ты и что с тобой. Твоя мать штурмовала нашу квартиру. Заскочила, каждую комнату проверила, в шкафы залезла. Искала тебя.

Мне становится дурно. Я краснею и закрываю глаза. Какой позор.

— Прости, Миша. Прости. Мне так стыдно.

— Я не знал, что думать, — продолжает меня добивать друг. — Хорошо, что мама сказала, что Дима бы панику поднял, если бы с тобой что-то случилось. Я… Блин, Алиса, я думал, что отчим тебя изнасиловал и увёз в лес. Я думал, что они ритуалы какие-то провели.

— Миша, — я уже хнычу, не зная, куда деть себя от стыда.

— Держи, — друг достаёт из портфеля коробку.

— Что это? — в растерянности беру её.

— Телефон. Чтобы ты всегда была на связи. Твой допотопный телефон вырубает связь через раз.

— Миша, ты с ума сошёл? Это же слишком дорого.

— А я тебе дорог, Алиса? — сжимает моё запястье и смотрит в глаза настолько серьёзно, что страшно становится.

Миша всегда весёлый и беззаботный, а сейчас я вижу синяки под его глазами и боль в голубых глазах. И я понимаю, что причиной являюсь я.

— Безумно дорог, — отвечаю без промедления.

— Тогда возьми этот ебучий телефон! — рявкает.

Я вздрагиваю. Смотрю на друга и не узнаю.

— Прости, — он проводит рукой по лицу. — Прости, я сорвался. Возьми телефон, прошу тебя. Ради меня.

— Хорошо, — я улыбаюсь. — Прости меня за то, что я заставила тебя волноваться.

— Твой внешний вид и сияющие глаза говорят мне, что оно того стоило, — наконец, мягко улыбается Миша. — Ты сияешь. И синяков под глазами нет.

— Я просто не боялась, — пожимаю плечами.

— Хорошо, — вздыхает.

Друг закидывает руку мне на плечи так, чтобы сгиб локтя оказался у задней поверхности шеи, притягивает к себе и целует в лоб.

— Ты сегодня охренительно прекрасна, Алиса, — шепчет хрипло.

— Спасибо, — чувствуя неловкость, отстраняюсь торопливо. — Пойдём в школу?

Парень кивает, не убирая руки с моих плеч, ведёт в школу. Краем глаза я замечаю Адама, стоящего на крыльце. И зачем-то поворачиваю голову к Мише, прижимаю телефон к груди и широко ему улыбаюсь.

— Спасибо за подарок.

В классе математики стоит гул голосов. Когда мы с Мишей заходим, он почему-то стихает. Мы с другом занимаем свою парту.

— Миш, у нас новенькая?

Я вскидываю голову и смотрю на Марину, которая с интересом смотрит в мою сторону.

— Назарова? — вскидывает брови. — Ничего себе. Ты прекрасно выглядишь! Я тебя не узнала.

— Спасибо, — я смущённо улыбаюсь.

Я робко обвожу взглядом класс, замечаю заинтересованные взгляды молодых людей. Краснею и опускаю голову, прячась за волосами. Боже. Я же не так сильно изменилась. Видимо, одежда и причёска слишком сильно меняют облик.