(Не) верю. В любовь (СИ) - Котлярова Екатерина - Страница 12

— Поехали, — отталкивается от стены и подхватывает меня под локоть, чтобы я не подумала сбежать.

7

Алиса

Адам выводит меня за территорию школы. Он не убирает пальцы с моего локтя ни на мгновение. Я дышу через раз, пытаясь понять свои эмоции. Распознать природу того волнения, которое накрывает меня с головой.

В грудной клетке тепло и щекотно, будто кто-то тонким пёрышком водит по рёбрам. Я изредка пытаюсь набрать полную грудь воздуха, но мне будто мешает растущий шар.

Вместе с воздухом я втягиваю и запах молодого человека. И от него кружится голова. Я кидаю на него взгляд и страстно, до дрожи в каждой клеточке тела желаю, чтобы он посмотрел на меня совершенно иначе. Не так холодно, а с теплом. И чтобы видел во мне не объект для мести Диме, а девушку… заинтересовавшую его девушку.

Я опускаю взгляд на свою кофту, длинную чёрную юбку и кеды и хочу сменить одежду. Поменять её, чтобы стать более привлекательной. Более красивой для молодого человека. Хочу распустить волосы и увидеть восторг в глазах Адама. Хоть на краткое мгновение. Мне этого будет достаточно.

Я не задумываюсь о том, что знаю молодого человека всего сутки.

Адам, не замечая моих внутренних терзаний, останавливается у серой машины. Выпускает мой локоть из крепкой хватки и ныряет рукой в карман джинсов. Я чувствую, как исчезает жар от его пальцев, и мне тут же становится холодно.

Я передёргиваю плечами, пользуюсь случаем и пристально рассматриваю его. Смотрю на него с жадностью, представляя на миг, что было бы, если бы он оказался моим женихом.

Сердце радостно трепещет, а губы норовят расползтись в счастливой улыбке.

Адам облачён в чёрные толстовку, которая не скрывает, а лишь подчёркивает ширину его плеч и грудной клетки. Джинсы свободно сидят на парне, однако, я останавливаю свой взгляд на его крепких ягодицах. Сглатываю. И чувствую, как жар смущения заливает моё лицо, уши и шею.

Боже мой, что за бесстыдные мысли?

Я закусываю губу и пытаюсь выровнять дыхание. Слышу звук разблокировки машины. Открываю глаза и тут же сталкиваюсь взглядом с серыми глазами.

Я замираю, стараясь уловить в чертах лица Адама хоть малейшую тень интереса ко мне. Хочу надеяться, что моя необоснованная тяга к молодому человеку взаимна.

Секунды тянутся, и в моем сердце появляется робкая надежда. Я замечаю, как что-то мелькает в глубине ледяных глазах. Может быть, это просто причудливая игра света, но мне хочется верить, что там трескается лёд и выглядывает на свет симпатия ко мне.

Я прикусываю губу ещё сильнее и отвожу взгляд, начав дышать чаще.

— Садись, — Адам открывает переднюю дверь машины, приглашая меня сесть на переднее сиденье.

— Это твоя машина?

— Да.

— У тебя есть права?

— Не доставай тупыми вопросами, Алиса. Садись в машину, — рыкает зло.

Я сжимаюсь. По спине пробегается холодок. Не задавая больше вопросов, я сажусь в машину. Адам склоняется надо мной, щёлкает ремнём безопасности. Но вместо того чтобы отстраниться, поворачивает голову и носом прижимается к моему подбородку. Я замираю и затаиваю дыхание. Всё тело превращается в один сплошной оголённый нерв.

Молодой человек делает громкий вдох, как будто втягивает мой запах в лёгкие и отстраняется. С хлопком закрывает дверь и, обойдя машину, занимает место водителя.

— Как ты повредила руку? — спрашивает отстранённо, заводя машину и щёлкая какими-то кнопками на сенсорной панели, на которой отражается изображение машины.

— Ударилась совершенно случайно, — отвечаю тихо.

— Это совершенно неубедительная ложь, Алиса, — я замечаю, как парень с силой сжимает кулаки на руле. — В травме работают не идиоты. И я не идиот. От простого удара такого синяка и перелома не будет.

Я молчу. Прокручиваю в голове варианты ответа Адаму. Но, как назло, ничего путного придумать не могу. Ложь никогда не была моей сильной стороной. Да и грешно врать.

— Придумала? — спустя пять минут натянутого молчания спрашивает Адам.

— Нет, — отвечаю честно.

— Скажи правду. Мать избила.

— Что ты… Ты… — я хватаю ртом воздух, глупо тараща глаза на парня, который цепким взглядом впивается в моё лицо.

— Не прогадал, — вопреки моим ожиданиям, в его голосе слышу мрачные нотки.

Я жду насмешки, жду вопросов, но до больницы мы доезжаем в полном молчании. Я рассматриваю серый мокрый город за окном, пытаюсь привести мысли в голове в порядок. Я пытаюсь отстегнуть ремень безопасности, но справляться с одной рукой выходит крайне плохо.

— Адам, у меня не получается, — окликаю тихо молодого человека.

Он поворачивается ко мне, безмолвно помогает отстегнуть ремень.

В больнице Адам всё решает за меня. Узнаёт, куда идти, забирает у меня паспорт и заполняет какие-то листы.

— Молодые люди! Бахилы наденьте. Для кого на входе написано? — уборщица упирает кулаки в бока. — Что за люди пошли? Никакого уважения к чужому труду.

— Извините, ради Бога, — я прижимаю руки к груди. — Мы просто не заметили.

— Ну-ну, — женщина неодобрительно цокает языком и уходит, бормоча про распущенную молодёжь и современные нравы.

Я торопливо подхожу к корзине с бахилами, беру две пары. Тяну руку Адаму.

— Ой, ты мои забрал, — я вздрагиваю, когда наши пальцы соприкасаются и меня в очередной раз прошибает ударом тока.

— А ты как их напяливать собралась, святоша? — морщится раздражённо, а потом на корточки вдруг опускается передо мной. — Ногу подними.

Молодой человек раскрывает синий полиетеллен и подвигает его ближе к моим стопам.

— Адам, не нужно. Я сама.

— Слушай, меня совершенно не вставляет от того, что я вожусь с тобой, — цедит каждое слово сквозь зубы. — Ногу подняла!

Меня накрывает обида. Я поджимаю губы и, придерживая юбку здоровой рукой, поднимаю левую ногу. Парень быстро надевает бахилы мне на ноги. Выпрямляется.

— Пойдём. Нам на третий этаж, — говорит, надев на себя бахилы.

Под кабинетом очереди не оказывается. Меня принимают сразу же. Велят снять кофту, чтобы осмотреть и сделать рентген. Когда я складываю кофту на край кушетки, не сразу понимаю, почему в кабинете стоит такая тишина. Оборачиваюсь и натыкаюсь на хмурый взгляд травматолога и круглые от ужаса глаза медсестры.

— Девушка, кто Вас так избил? — доктор хмурится, поправляет очки на переносице. — Молчите… Вы живёте с родителями? — я киваю. — Состоите в отношениях?

— Нет, — я отрицательно мотаю головой.

— Вас бьют в школе? Одноклассники?

— Нет.

Мужчина проводит рукой по лицу.

— Травму Вы получили дома? — я киваю. — Если бы Вы были несовершеннолетней, я сообщил бы об этом в органы опеки, но в данном случае таких полномочий не имею. Пойдём на рентген, но я и так вижу, что у Вас перелом. Будем накладывать гипс.

Мужчина меня ведёт в соседний кабинет, где стоит тихий гул машин.

Доктор, обращаясь к медсестре, объясняет, что нужно сделать. Он старается быть внимательным, беспокоясь о том, чтобы всё прошло как можно быстрее и безболезненнее.

— Осторожненько, встаём сюда, — молодая девушка с красивыми чёрными глазами подходит ко мне и помогает мне пристроить руку в нужном положении. — Немного прохладно, да. Но нам нужно знать, где сломана кость. Есть ли трещины.

Девушка очень ласково сжимает мои плечи и улыбается так, что у меня сердце ноет. Она меня жалеет.

После процедуры мы возвращаемся в небольшой кабинет. Врач вновь смотрит на меня поверх своих очков, его выражение лица становится мягче. Он бесшумно готовит всё для наложения гипса, аккуратно мажет кожу каким-то охлаждающим раствором и заботливо говорит о том, что нужно беречь руку и соблюдать его рекомендации. Я вяло киваю, понимая, что всё это нужно будет рассказать родителям, которые точно не будут довольны тем, что я вернусь с гипсом. Они вообще больницы не любят, признают только молитвы и святую воду.