Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 6 (СИ) - Евтушенко Сергей Георгиевич - Страница 28

Источнику, что находился в зале с говорящим названием «Архив».

Нас встретило большое помещение, украшенное мраморными колоннами, каменными скамьями и магическими светильниками — ныне неработающими. Некоторые полки для книг и свитков были вырезаны прямо в скале, а вот почти все деревянные и металлические варианты сгнили с концами, как и в других комнатах комплекса. Можно было присесть передохнуть, но не за что зацепиться взгляду.

Ава и Ян неторопливо прошлись вдоль стен архива, пока не сошлись в одной точке. Опять же, точка ничем не выделялась, хотя в прошлом здесь явно стоял книжный шкаф. Дети Эргалис молча обменялись кивками, и повернулись ко мне.

— Магия там! — объявила Ава, слегка нервничая. — Совсем рядом!

Я тоже пребывал не в самом спокойном состоянии духа. Это место одновременно внушало ужас, отвращение… и разочарование. Мы пришли сюда отыскать улики о прошлом Кас, о её смерти и превращении в нежить, но выглядело так, словно все улики были стёрты много веков назад. Никаких документов, никаких зацепок, никаких дымящихся стволов. И всё же, амулет указывал именно сюда, и именно здесь требовалось проводить поиски. Разумеется, мы не уйдём отсюда, пока не докопаемся до истины, но сколько времени это займёт?

Впрочем, нам наконец повезло.

Секретная комната в архиве хранила не книги и не свитки, а около двадцати неизвестных мне артефактов, лежащих в ряд в углублениях на удобном каменном постаменте. Кубы из светло-зелёного камня, покрытые замысловатой резьбой, с лёгкостью умещающиеся в ладонь. Со стороны они казались цельными, но по весу были не тяжелее картона. Я осторожно повертел в руках первый, и уже собирался спросить Литу, что с ними делать, как кубик «лопнул» во вспышке бледного пламени — и перед нами возникла полупрозрачная человеческая фигура в полный рост. Фигура с очень знакомой внешностью.

С лёгкой усмешкой на губах на нас взирал лорд Бертрам фон Харген.

Гноллы от неожиданности зарычали и обнажили топоры, дракончики припали к земле. Все были заранее предупреждены о невероятном «фамильном сходстве» меня и моего далёкого предка, но всё равно, выглядело это, как появление доппельгангера. Прошло несколько секунд, призрак не двигался, и страсти быстро улеглись. Если подумать, это был даже не призрак, что-то вроде голограммы…

Я поднял руку, чтобы коснуться видения — и это послужило активацией.

— День третий девятого месяца. Год девять тысяч девятьсот семидесятый по летоисчислению Полуночи. Запись два-семь-ноль.

Голос лорда Бертрама, как ни странно, лишь отдалённо напоминал мой. Он не звучал как-то ужасно, что можно было ожидать от чудовища во плоти, совсем напротив. Красивый тембр, спокойная, размеренная речь — как у человека, с затаённой гордостью рассказывающего о любимой работе. Его было приятно слушать — до того момента, как не приходило осознание, о чём он говорил.

— Три секции комплекса закончены и готовы к началу эксплуатации. Наиболее перспективные результаты ожидаются от серии тестов по вторичной мутации плоти, а также исследования стабильной амальгамы в старой шахте. Заметка — не забыть обновить защиту на входе, поскольку физический барьер оказался малоэффективен. Особь проявляет интеллект, при жизни не присущий ни одному из её составляющих, и один раз почти выбралась. Повторное применение штамма «Мортум» не требуется.

Видение померкло, зеленоватый куб вернулся ко мне в ладонь. Я молча положил его назад, на постамент, и взял крайний куб слева.

— День шестой первого месяца. Год девять тысяч девятьсот шестьдесят восьмой по летоисчислению Полуночи. Запись один-девять-три. Кто бы мог подумать, что у вечного замка окажется столь капризный характер? Полночь всегда благоволила нежити, но мои скромные эксперименты оказались для неё… чрезмерными. Парадокс. Безусловно, это потребуется скорректировать в будущем, но сейчас нужно найти новый полигон для исследований. Желательно неподалёку от замка, и с достаточным количеством подопытного материала. Заметка — проверить, когда в последний раз из Пепла поступали грузы с золотом, железом и углём.

Следующий куб.

— День третий второго месяца. Год девять тысяч шестьдесят девятый по летоисчислению Полуночи. Запись два-один-шесть. Проклятие нежити — чудесный инструмент. Невероятный, вдохновляющий… и лишь слегка устаревший. Для полноценной модификации понадобится множество экспериментов, но результат обещает стать прорывом в истории запретного искусства! Трёх тысяч единиц подопытного материала недостаточно для проекта таких масштабов, но для начала сгодятся и они. Заметка — придумать подходящее название для финального варианта разработки…

Куб за кубом, один монолог за другим. Некоторые из записей явно отсутствовали, другие шли не по порядку, а два слегка повреждённых на вид куба и вовсе отказались запускаться. И всё же, магическая голограмма лорда Бертрама спокойно и последовательно излагала одну из самых кошмарных историй, какую я только слышал в своей жизни. Всё население Пепла было схвачено и пущено на эксперименты по созданию нежити — все до единого, без исключения, вместе с женщинами, стариками и детьми. Те, кто пытался прятаться, просто были заперты и заражены «штаммом» на расстоянии, а после за их трансформацией наблюдали из удалённых лабораторий.

И это было только начало — эксперимент по модификации проклятия нежити продолжался десятилетиями. Армия лорда Бертрама опустошала города в других мирах, а пленные тысячами отправлялись в подземелья под Пеплом. Из них производили чудовищ, одно описание которых заставляло волосы по всему телу вставать дыбом. Даже марионетки, музыканты и танцоры Князя в Жёлтом казались более… гуманным способом изувечить живых людей до состояния нежити.

Единственное, что по-настоящему раздражало лорда Бертрама — его «Мортум», его гениальная модификация проклятия нежити, практически никогда не оказывала стабильного эффекта. Его творения годились для краткосрочных походов и завоеваний, но разваливались на куски спустя пару лет. А ведь оригинальная формула создавала нежить, способную существовать столетиями. Стабилизации помогала подпитка Полуночи, но замок всё ещё отказывался держать в своих стенах эксперименты своего хозяина — чем вгонял того в бешенство. Бертрам сосредотачивался на изучении единичных удачных образцов, потом ставил всё более смелые опыты, и всё начиналось сначала.

Полагаю, он бы не оценил судьбу, постигшую «амальгаму» из шахты. Туда ей и дорога.

Ещё один куб — и моё сердце пропустило удар, когда речь зашла об эксперименте.

…десять тысяч пятьдесят восьмой по летоисчислению Полуночи. Запись девять-пять-ноль. Наконец-то, партия подопытного материала, состоящая из семей с молодыми самками. Идеально для сотворения умертвий, в случае большого успеха — баньши. Обычная процедура предписывает ритуальные пытки с медленной казнью членов семьи на глазах цели трансформации, с постепенным повторением ритуала на ней самой. Процесс занимает около недели, но для верности стоит растянуть его вдвое. Тела утилизированного материала пойдут на корм стабильным образцам, души отправятся в накопитель энергии. Заметка — дать поручение слуге записать имена особей, назначенных на трансформацию. Может пригодиться для манипуляции проекции сознания в будущем.

И сразу же, почти без паузы, изображение Бертрама сменилось другим. Девять молодых девушек, скованных кандалами и стоящих плечом к плечу в мрачном помещении, похожем на камеру темницы. Отрывистый хриплый голос требовал назвать имя у каждой из заключённых — и те отвечали, одна за другой. Аргена, Нилла, Мерида… Кассиопея.

Моё сердце перестало пропускать удары. По ощущениям оно попросту застыло, вызывая жгучую, тягучую боль в груди. Проекция Кас смотрела на меня из колдовской «голограммы», смотрела не меньше двух секунд: живая, невыносимо прекрасная и хранящая ледяное спокойствие. Смотрела, пока не сменилась другим лицом.