Молчание во благо. Том 1 (СИ) - "doditod" - Страница 33

Мирак принял оружие, повертел в руках — лезвие сверкнуло в тусклом свете, отблеск энергии пробежал по стали. Он изучил рукоять, провёл пальцем по кромке и поднял взгляд на кузнеца:

— Так просто?

Такэси, вытиравший пот с лица грубой тряпкой, замер. Его тёмные глаза сузились, голос ощетинился резкостью:

— Просто? — Он шагнул ближе, сжимая молот так, что костяшки побелели. — Это тебе, сопляку, который меха в руках не держал, всё кажется лёгким. А в проклятой ковке ты хоть что-то смыслишь?

Мирак приложил пальцы к подбородку, ещё раз окинул клинок взглядом, будто взвешивал его вес. Затем, не меняя тона, бросил:

— Хм. Думаю, сделку стоит оборвать.

— Что⁈ — Такэси взревел, голос сорвался на хрип. Он рванулся вперёд, молот в руке задрожал. — Это что, шутка такая?

— Нет, — отрезал Мирак, холодно и непреклонно. — За этот клинок заплачу, но остальное мне не нужно.

Такэси застыл, лицо налилось багрянцем. Борода затряслась, он открыл рот, но слова застряли в глотке. С громким лязгом молот рухнул на наковальню, кузнец выдохнул через нос, прожигая Мирака взглядом. Затем губы его скривились в презрительной усмешке.

— Серьёзно, Инумаки? — прорычал он. — Я сюда из Ямагути пёрся, чтобы ты мне потом сказал «спасибо и до свидания»?

Мирак не дрогнул, взгляд остался ледяным.

— За клинок получишь деньги. И за проклятый металл — продашь?

Такэси фыркнул, усмешка стала шире, но в ней не было ни капли веселья. Он резко повернулся к ящику, вытащил три куска тёмной стали — размером с кулак, с багровым свечением — и швырнул их на стол с глухим стуком.

— Бери, раз такой умный, — выплюнул он. — Миллион йен за всё. Но запомни: я не работаю с теми, кто плюёт на мастерство. Вычистил казну ради этого? Катитесь в пропасть вместе с кланом.

Он сгрёб деньги за клинок и припасы, сунул их в карман комбинезона, взвалил ящик с инструментами на плечо и ушёл, хлопнув дверью так, что пыль осыпалась с балок. Мирак остался один. Он взял кусок проклятого металла, ощутив его тепло в ладони, и шагнул к горну.

Его движения были уверенными, будто кузня всю жизнь была его домом. Он схватил меха — старые, потёртые, с рукоятями в саже — и принялся нагнетать воздух. Уголь затрещал, пламя взревело, но Мирак не стал ждать — он втянул воздух и выкрикнул:

— Йол!

Огненное дыхание вырвалось из его рта — яркое, ревущие языки пламени ударили в горн, заставив угли вспыхнуть белым жаром. Температура скакнула мгновенно, и он направлял Ту’ум с точностью, поддерживая идеальный накал. Первый кусок проклятого металла лёг в огонь — сталь заалела быстрее, чем при обычной ковке, её тёмная поверхность запылала красным, а энергия внутри откликнулась на его голос, разгораясь ярче.

Клещами он выхватил заготовку, бросил на наковальню и взялся за молот. Первый удар — тяжёлый, звонкий — выбил сноп искр. Без проклятой энергии в теле он бы не сдвинул этот металл ни на миллиметр, но даже так пришлось выкрикнуть слово драконьей брони, чтобы придать рукам силу.

Удары ложились ритмично: лезвие вытягивалось, кромка обретала остроту. Пот стекал по его лицу, но он не замечал — нагрев Ту’умом, удары, снова нагрев. Огонь его голоса делал сталь живой, податливой, как глина в руках мастера.

Когда форма сложилась, он взял щепоть порошка из запасов Такэси и посыпал раскалённый клинок. Металл зашипел, впитывая проклятье. Охладив его в бочке, где пар взметнулся с яростным свистом, Мирак поднял оружие — длинное лезвие третьего ранга с гравировкой, пульсирующей тёмной энергией, мощнее, чем у клинка Такэси.

Он провёл пальцем вдоль кромки, ощутив её тепло и силу, и хмыкнул:

— Местные кузнецы и правда ни на что не годны?

Взгляд упал на клинок Такэси, лежащий рядом. Разница бросалась в глаза: его собственное оружие излучало глубокую мощь. Он шагнул к точильному камню в углу, сел и положил клинок Такэси на колесо. Нога надавила на педаль, камень загудел, и искры посыпались, как звёзды. Мирак работал методично, правя кромку, убирая огрехи и вливая в сталь слабый отголосок своей энергии. Закончив, он осмотрел результат — клинок стал лучше, но всё ещё уступал его собственному.

* * *

Через несколько часов он вошёл в главный зал особняка, где его ждали послушники — десяток молодых мужчин и женщин, измотанных неделей тренировок под его железной рукой. Все выстроились в ряд, руки опущены, но глаза следили за каждым его шагом, полные усталости и надежды.

Он окинул их взглядом, выбрал четверых — тех, кто выделился в деле, — и вручил им мечи. Они приняли клинки, низко поклонились, шепча:

— Спасибо, господин.

Мирак кивнул, голос его был холоден, но твёрд, как гранит:

— Верность вознаграждается. Кто доказывает свою преданность делом, получает силу. Остальные останутся с пустыми руками. Запомните.

Он повернулся к Широе у двери:

— Они готовы. Скоро проверим их в бою.

В этот момент телефон в кармане Мирака коротко пискнул. Сообщение от Каппы: «Северный причал. Два духа. Третий ранг.» Он кивнул Широе, и та составила доклад для Токийской академии — центра, что раздавал заказы на устранение проклятий в регионе Канто. Как хозяин Ибараки, клан Инумаки мог забрать задание себе. Мирак снял трубку стационарного телефона, назвал место и угрозу.

Ответ пришёл быстро: два духа третьего ранга, триста тысяч йен. Мирак собрал послушников с новыми клинками и повёл их к причалу.

Бой был коротким, но яростным. Оружие, выкованное Мираком и улучшенное им, делало большую часть работы — лезвия вспыхивали энергией, разрубая духов с каждым ударом.

Мирак стоял в стороне, наблюдая. Один из послушников, молодой парень с короткими волосами, получил царапину на руке и выронил клинок, но быстро перевязал рану и вернулся в бой, добив второго духа точным ударом.

Они справились не мастерством — его не наработать за неделю, — а силой оружия и слабостью духов, разбуженных хаосом Якудзы.

— «Базовые навыки и хорошая сталь,» — подумал Мирак, холодно глядя в сторону. — «Если этого хватает для третьего ранга, клан встанет с колен быстрее, чем я ждал.»

Он заметил в окне дома тёмный силуэт — Демон Каппа пялился на него, но тут же скрылся в тенях. Мирак развернулся и пошёл обратно в особняк.

Через несколько дней представитель академии доставил триста тысяч йен — пачки купюр легли на стол в главном зале. Мирак стоял над ними, казна почти опустела ради клинков, но теперь в ней звенел первый доход. Томоэ смотрела, не веря глазам.

— Раньше на духа третьего ранга требовалось три наших шамана, — выдохнула она. — А серьёзных брали только Широя или отец…

— Это только начало, — ответил Мирак, глядя в окно на кузню. — Нам нужно больше людей. Но пока хватит и простой закупки материалов для оружия.

Томоэ моргнула, удивлённо вскинув брови:

— Но кузнец же сказал, что не станет с нами работать.

Мирак усмехнулся, отмахнувшись:

— Оказалось, что с проклятой речью ковать оружие не так уж сложно, — придумал простое оправдание Мирак. — Механические процессы, которые требуют времени, от меня требуют произношения лишь одного слова. Так что я разберусь с этой мелочью сам… через неделю. А сейчас я снова поеду академию.

Глава 7

Разрыв души

Мирак собирался в академию, но его мысли витали далеко за её стенами. Он чувствовал, как в клане Инумака зреет раскол — тонкий, но едкий, словно трещина в старом кувшине. Молодой наследник, едва стряхнувший с себя тень сомнительной репутации, занял пост главы, и для многих это было равносильно последнему гвоздю, вбитому в их шаткий, истёртый временем гроб.

Он знал: старейшины, цепляющиеся за пыльные традиции, встретят его восхождение скептическими взглядами, а то и открытым вызовом. Но, будучи бывшим жрецом, он умел видеть картину шире и планировал действия, как при правлении королевствами. Клан, хоть и мал, нуждался в реформе, и он собирался превратить его из шаткого угля в несокрушимый алмаз.