Нэпман 10. Финал (СИ) - Тыналин Алим - Страница 63

Торжественный день пуска первой нефтяной скважины наступил через неделю после возвращения из Чаньчуня. За это время произошло много событий: прибыли основные группы специалистов из СССР, завершился монтаж оборудования, сформировали бригады буровиков из советских инженеров и китайских рабочих.

Вышка №1, гордо возвышающаяся над окружающей местностью, представляла собой внушительное зрелище. Стальная конструкция, поднимавшаяся на тридцать метров к небу, контрастировала с традиционным пейзажем Маньчжурии, пологими холмами, рисовыми полями и деревушками с глинобитными домами. Рядом с вышкой расположили насосную станцию, компрессорный цех и небольшую полевую лабораторию.

К церемонии запуска готовились с особой тщательностью. Территорию вокруг скважины украсили флагами, разместили трибуну для почетных гостей, организовали полевую кухню для угощения участников торжества. Прибыли делегации из окрестных деревень, представители администрации, иностранные наблюдатели и журналисты.

Я приехал на площадку за час до начала церемонии, чтобы лично убедиться в готовности всех систем. Воронцов, возбужденный и взволнованный, встретил меня у командного пункта:

— Леонид Иванович, все системы проверены! Давление в норме, насосы работают идеально, коллектор герметичен. Нефть пойдет, гарантирую!

— Спокойнее, Андрей Петрович, — улыбнулся я, глядя на его раскрасневшееся от волнения лицо. — Вы же опытный инженер, а волнуетесь как студент перед дипломной защитой.

— Так ведь историческое событие! — воскликнул он. — Первая промышленная нефть Дацина! Знаете, какие перспективы открываются? По моим расчетам, при полном развертывании добычи это месторождение сможет давать до пятнадцати миллионов тонн в год. Это же стратегическая независимость!

Его энтузиазм напомнил мне о времени первых пятилеток, когда каждая домна, каждый километр железной дороги, каждый трактор с конвейера воспринимались как личная победа. В этом энтузиазме таилась огромная созидательная сила, преображающая отсталую страну в индустриальную державу.

К одиннадцати часам площадка заполнилась людьми. Представители всех слоев местного общества собрались, чтобы увидеть историческое событие: китайские крестьяне в традиционной одежде, рабочие в новеньких синих спецовках, советские инженеры, китайские чиновники в европейских костюмах, военные в форме без знаков различия.

На специально подготовленной трибуне разместились почетные гости. Центральное место занял доктор Чжан как официальный представитель китайской администрации. Рядом с ним расположились Хэ Лун, представители местных властей, делегаты от профсоюзов и общественных организаций.

Среди иностранных наблюдателей выделялись американский нефтяной инженер Роберт Миллер, представитель международной компании; британский журналист Джон Харрисон, командированный агентством Reuters; французский дипломат Пьер Дюбуа. Японская сторона прислала торгового атташе Ямамото и инженера Сато, державшихся особняком от остальных гостей.

Ровно в полдень, когда солнце достигло зенита, началась церемония. Доктор Чжан поднялся на трибуну и произнес торжественную речь:

— Сегодня знаменательный день для китайского народа! Спрятанные в недрах земли богатства впервые послужат благу простых людей, а не иностранных захватчиков. Благодаря братской помощи советских товарищей и героизму китайских патриотов, Дацин становится символом новой эры, эры технического прогресса и народного процветания!

После него выступил Хэ Лун, эмоционально рассказавший о борьбе партизанских отрядов против японских оккупантов и о жертвах, принесенных на алтарь освобождения. Затем короткую речь произнес Воронцов, объяснивший, как действует буровая установка и какие перспективы открывает добыча нефти для местной экономики.

Наконец, наступил кульминационный момент. Воронцов дал команду старшему оператору, тот повернул массивный вентиль на трубопроводе, и в специальный прозрачный коллектор хлынула темная жидкость — первая промышленная нефть Дацина.

Толпа разразилась аплодисментами. Фотографы защелкали затворами камер, запечатлевая исторический момент. Воронцов с гордостью наблюдал, как густая темно-коричневая жидкость с зеленоватым отливом наполняет прозрачный цилиндр.

— Высокое качество! — возбужденно объявил он. — Малосернистая, легкая нефть! Идеальна для переработки в топливо высших сортов!

К коллектору подошли я и Хэ Лун. По заранее согласованному сценарию, нам предстояло совместно наполнить специально изготовленный серебряный кувшин первой нефтью Дацина, символический жест, подчеркивающий равноправное советско-китайское сотрудничество.

Хэ Лун, обычно сдержанный и суровый, не смог скрыть волнения. Его жесткое, обветренное лицо озарилось улыбкой, когда темная жидкость наполнила сосуд.

— Черная кровь драконов, — произнес он по-китайски, а затем перешел на русский: — Богатство народа, добытое кровью патриотов.

Мы вместе подняли кувшин, и толпа снова разразилась аплодисментами. Этот момент символизировал не просто техническое достижение, он знаменовал новый этап в истории региона, преображение экономики, изменение геополитического баланса.

Американский инженер Миллер, наблюдавший за процессом с профессиональным интересом, подошел к нам:

— Впечатляющее достижение, товарищи, — сказал он, вежливо используя советское обращение. — Такая скорость освоения месторождения — редкость даже по американским стандартам. Мои коллеги будут весьма заинтересованы в технических деталях.

— Наша технология доступна для изучения, — ответил я дипломатично. — Но, разумеется, в рамках соглашений о сотрудничестве.

Японские наблюдатели держались более отстраненно, но в их внимательных взглядах читалась смесь профессионального интереса и стратегических расчетов. Они понимали, что сегодняшнее событие значительно усиливает советские позиции в регионе.

После торжественной части гостей пригласили на праздничный обед, организованный под большим тентом неподалеку от буровой вышки. Столы ломились от традиционных китайских блюд и русских угощений. Повара постарались на славу, демонстрируя еще один аспект культурного взаимодействия.

За столом я оказался рядом с британским журналистом Харрисоном, проявившим настойчивый интерес к деталям операции:

— Господин Краснов, западные наблюдатели задаются вопросом: как китайским патриотическим силам удалось не только разбить японский гарнизон, но и так быстро наладить добычу нефти? Это кажется необычным.

— Ничего удивительного, мистер Харрисон, — улыбнулся я. — Народный энтузиазм творит чудеса. Кроме того, не забывайте о советских специалистах, чей опыт в нефтедобыче насчитывает десятилетия.

— И все же, количество этих специалистов и уровень их технического оснащения наводит на определенные мысли…

— На какие именно? — прищурился я.

— На мысли о том, что за операцией в Дацине стоит нечто большее, чем просто техническая помощь, — понизив голос, произнес журналист. — Возможно, целенаправленная стратегия Москвы по изменению баланса сил в регионе?

— Вы слишком доверяете японской пропаганде, мистер Харрисон, — холодно ответил я. — Советский Союз открыто поддерживает освободительную борьбу угнетенных народов. Но официально наше правительство не имеет отношения к военным действиям в Дацине.

Британец понимающе улыбнулся, но продолжать расспросы не стал, переключившись на общие темы. Однако этот короткий диалог подтвердил мои опасения: западные наблюдатели не поверили в официальную версию событий и продолжали искать доказательства прямого советского военного вмешательства.

После обеда состоялся импровизированный концерт: китайские рабочие исполнили традиционный танец дракона, советские инженеры спели несколько народных песен, местные музыканты играли на национальных инструментах. Эта культурная программа подчеркивала дружеский характер сотрудничества и способствовала укреплению неформальных связей между рабочими разных национальностей.