Нэпман 10. Финал (СИ) - Тыналин Алим - Страница 23

Сталин жестом предложил продолжать. Я развернул на столе заранее подготовленные схемы.

— Операция «Дацин». Быстрый, решительный удар механизированными частями в сочетании с дипломатическим маневрированием. У нас есть несколько технологических преимуществ, которые японцы не ожидают встретить.

— Каких именно? — Сталин подался вперед.

— Во-первых, танки Т-30, — я положил перед ним схематичные чертежи. По сути, это прототип будущего Т-34, но созданный мною на несколько лет раньше. — Дизельный двигатель, 76-миллиметровая пушка, наклонная броня, неуязвимая для всех существующих сейчас японских противотанковых средств. Тридцать таких машин решат исход любого столкновения с Квантунской армией.

Сталин изучал чертежи с нескрываемым интересом:

— Я помню. Это ведь ваша разработка?

— Моя концепция, доработанная нашими конструкторами, — уклончиво ответил я. — Ключевые элементы — дизельный двигатель В-2 и наклонная броня. Японцам нечего противопоставить такой технике.

— Продолжайте.

— Во-вторых, новая бронебойная и кумулятивная артиллерия. В том числе реактивного типа. В-третьих, система тылового обеспечения — грузовики повышенной проходимости, тягачи для перевозки танков. А самое важное, мы знаем, где находится нефть. Это обеспечит нам стратегическое преимущество.

Я развернул подробную карту операции:

— Предлагаю следующий план. Механизированная колонна, включающая тридцать танков Т-30, шестьдесят бронетранспортеров и артиллерию, наносит молниеносный удар через границу, двигаясь к Дацину. Одновременно происходят удары по ключевым японским постам. За три дня мы берем под контроль железнодорожные узлы и нефтяной район.

Сталин медленно поднял глаза от карты:

— Вы предлагаете начать войну с Японией?

— Нет, товарищ Сталин. Предлагаю ограниченную операцию под видом помощи китайскому населению. Официально это будут не части Красной Армии, а добровольцы, поддерживающие местное сопротивление японской агрессии. Такая версия уже использовалась нами в Испании и будет использоваться в будущем.

Я продолжил, чувствуя, что Сталин не отвергает идею:

— Операция делится на три фазы. Подготовка — разведка, доставка техники по КВЖД под видом учений, дезинформация. Затем молниеносный захват — форсирование границы, блокирование железнодорожных узлов, захват нефтяных районов. И наконец, удержание и защита — создание укрепленного района, подготовка к возможному контрудару японцев, налаживание связей с местным населением.

Сталин слушал, не перебивая, методично посасывая трубку. Когда я закончил описание военной части, он задал ключевой вопрос:

— А дипломатическое прикрытие? Мировая реакция?

— Японцы уже скомпрометированы попыткой проведения Мукденской провокации. Поэтому их протест будет восприниматься не так внимательно. Заявление СССР: советские добровольцы помогли китайским рабочим отстоять Дацин от японской провокации. Призыв к международной комиссии для расследования инцидента — это даст нам время. Далее будет установление Совместной Китайско-Советской администрации на территории нефтяного района.

Сталин медленно кивнул:

— А с кем сотрудничать в Китае? С Чан Кайши или с Мао?

— В идеале балансировать между обоими, товарищ Сталин. Гоминьдан имеет международное признание, но Чан Кайши ненадежен. Коммунисты идеологически ближе, но сейчас слабы. Предлагаю гибкий и комбинированный подход — создать в зоне нефтедобычи особую администрацию, формально подчиненную центральному правительству Китая, но фактически контролируемую СССР через советников и экономические механизмы.

Я развернул последнюю схему:

— Стратегические цели операции. Краткосрочные — срыв японского захвата Маньчжурии, удержание нефтяного района. Среднесрочные — запуск добычи нефти, переход управления к китайским союзникам. Долгосрочные — формирование Союзной нефтяной зоны Китая и СССР, подрыв позиций Японии перед будущей мировой войной.

Сталин поднялся и медленно прошелся вдоль стола. Наступила тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов. Я ждал его реакции, понимая, что предложил чрезвычайно смелый план.

— Товарищ Краснов, — наконец произнес он, остановившись у окна, — вы говорите о будущей мировой войне как о неизбежности.

— Она неизбежна, товарищ Сталин. Но наши действия могут изменить ее характер и последствия для СССР. Если мы установим контроль над Дацинским месторождением, это радикально усилит нашу энергетическую безопасность и ослабит Японию как потенциального противника.

Сталин снова сел за стол и начал делать пометки на полях карты.

— Что если японцы ответят полномасштабным вторжением на нашу территорию?

— Маловероятно, товарищ Сталин. У Японии нет ресурсов для войны на два фронта. Их основные силы скованы в Китае. А наша демонстрация силы, особенно технического превосходства, заставит их пересмотреть планы. Японская военная доктрина основана на уверенности в техническом превосходстве. Если мы разрушим эту уверенность, они будут действовать гораздо осторожнее.

Сталин задумчиво постучал карандашом по столу:

— Кто должен командовать операцией?

— Это уже решать вам. Это должен быть один из опытных командиров Дальневосточной армии. Возможно, Блюхер или кто-то из его заместителей. Но необходим советник, хорошо знающий местность и обладающий специальными знаниями о нефтяном месторождении.

Сталин понимающе кивнул:

— Вы имеете в виду себя, товарищ Краснов?

Я имел ввиду не совсем это. Но вида не показал.

— Я думаю, есть и другие, наиболее подходящие кандидатуры.

Сталин покачал головой.

— Нет, кроме вас, некому.

Я не стал спорить.

— Если вы сочтете это целесообразным, товарищ Сталин. Я могу выступить в роли технического консультанта и представителя Наркомтяжпрома.

Сталин еще некоторое время изучал карты и схемы, затем откинулся в кресле:

— План интересный. Смелый, даже дерзкий. Но в нем есть логика. С военной точки зрения план реализуем. Риски есть, но они просчитываемы. Главное преимущество — неожиданность и технологическое превосходство. Такие операции удавались в истории.

Он помолчал, взвешивая все за и против. Наконец он принял решение:

— Хорошо, товарищ Краснов. План утверждаю. Завтра соберем ограниченное совещание с Ворошиловым, Блюхером и представителями разведки. Проработаем детали. Вы отправитесь на Дальний Восток в качестве моего личного эмиссара с особыми полномочиями.

Он поднялся, давая понять, что разговор окончен:

— Но помните, товарищ Краснов, вы несете личную ответственность за результат. Успех этой операции критически важен для безопасности нашей страны. А в случае неудачи будете отвечать головой.

— Я понимаю всю ответственность, товарищ Сталин, — твердо ответил я. — Операция будет успешной.

Сталин протянул мне руку:

— Действуйте, товарищ Краснов. Действуйте решительно, но осмотрительно. Мы меняем ход истории, и такие возможности выпадают нечасто.

Через час я вышел из Кремля. Московский туман окутывал город промозглой сыростью. На Спасской башне пробило двенадцать.

Передо мной лежал путь в неизвестность. Меня отправили менять историю мира на самом восточном рубеже СССР, с почти неограниченными полномочиями от самого Сталина.

Я постоял на Красной площади, вглядываясь в темное небо.

Что-то подсказывало мне, что мир уже никогда не будет прежним.

Глава 10

Эмиссар Сталина

Триумф в Кремле оставил после себя смешанное чувство удовлетворения и нарастающей тревоги.

Орден Ленина, прикрепленный к моему пиджаку самим Сталиным, тяжело давил на грудь, не физически, но как напоминание о возложенной ответственности. Мои предсказания сбывались с пугающей точностью, маятник истории раскачивался, и теперь от моих действий зависело слишком многое.

Утро после кремлевского заседания выдалось хмурым. Московское небо затянули тяжелые серые тучи, словно природа отражала напряженную атмосферу в столице. Моросил мелкий дождь, превращая улицы в блестящие зеркала, в которых отражались силуэты прохожих.