Пленница - Вечная Ольга - Страница 4

И удивила его наша Елизавета.

Которая по-настоящему борется с отцом, рвется ему глаза выцарапать. Папа выкручивает ей руки. На полу стекло от разбитой посуды, две сковородки.

Сперва я думаю, что шум был из-за бандитского налета, и пытаюсь как-то связать драку с нарисованной в голове картинкой, но спустя мгновение осознаю, что вряд ли Алтай расфигачил целый сервиз. Он, кажется, сам не знает, что и делать.

– Ой! – восклицаю я, понятия не имея, за что хвататься и как себя вести.

Папа отвлекается на мгновение, Елизавета тут же изворачивается и кусает его за нос. Он вскрикивает от боли.

– Вот зараза!

Я машу руками, не представляя, как подступиться и разнять. В полном шоке перевожу глаза на Алтая, и тот совершенно невинно пожимает плечами.

Подаю ему знак: сделай что-нибудь. Он быстро качает головой, дескать, ни за что на свете.

Это было бы забавно, если бы не наш вчерашний разговор с отцом, и я, конечно, сдерживаю улыбку.

Алтай всегда был ко мне добр, насколько это только возможно, но нельзя забывать, чем именно он занимается. К нему приходят люди, находящиеся в затруднительной ситуации. Нередко – на грани. Никто в здравом уме с такими процентами не возьмет в долг деньги под залог недвижимости. Алтай наживается на бедах, он сам дьявол на земле, собирающий души. От такого человека интуитивно хочется держать подальше.

– Доброе утро, – говорю я сухо, собирая волосы в хвост. Жаль, завязать нечем. – Что… случилось?

Входная дверь распахивается, к нам присоединяется дядя Вардан.

– У отца своего спроси, что случилось! – орет Елизавета. – Старый козел! Ненавижу тебя! Ты мне всю жизнь сломал! И девочкам моим!

– Лиза, Лизонька… – причитает папа, держась за нос.

Драма набирает обороты. Я растерянно хлопаю ресницами, решаю вмешаться:

– Елизавета, пойдемте, мужчинам нужно поговорить без нас. Так же нельзя…

Но мачеха отталкивает меня и снова бросается в бой. Она толкает стол, тот опрокидывается, разбивается ваза, разливается вода. Цветы по всей кухне. На втором этаже громко плачет Пава…

У меня у самой мурашки табуном по коже и тахикардия, потому что прекрасно понимаю: Елизавета не стала бы так себя вести на ровном месте. Обессилев, она падает на колени и закрывает лицо ладонями.

– Доволен? Ты этого хотел? – кричит отец Алтаю. – Счастлив теперь?! Пусть карма отыграется на тебе и твоих детях! Вардан, бога ради, уведи ее!

Дядя Вардан расторопно отводит Елизавету на второй этаж. Резко становится тихо.

Слова отца повисают в воздухе, и становится понятно, что зря он их сказал. Я ожидаю от Алтая хлесткой ответки, но он лишь тянется за рулоном бумажных полотенец. Отрывает кусок побольше и начинает вытирать рубашку. Она и правда наполовину мокрая, я только заметила.

– Твою мать, Филат, – произносит Алтай медленно. – Зачем ты натравил на меня свою женщину?

– Натравишь ее! Она сама прекрасно натравливается! Кофе будешь? – Вновь потерев нос, отец идет к кофемашине, но наступает на кусочек стекла. Чертыхается сквозь зубы. – Рада, милая, сделай с этим что-то. Нам нужно поговорить спокойно.

– Конечно.

Я срываюсь с места. Достаю из кладовки веник, совок, пакет, надеваю тапочки и приступаю. Сначала нужно убрать большие осколки, потом пропылесосить.

Отец тем временем варит кофе, подает Алтаю чашку. Я занимаюсь делом, стараясь не шуметь, но как будто все время чувствую на себе взгляд. И это не очень приятно.

– Так а что я сделать могу?! – ругается отец громко.

– Если ты не можешь справиться со своей женщиной, – ровно отвечает Алтай, – как с тобой вообще дела можно вести?

Папа хмыкает несколько раз подряд.

Алтай заканчивает вытирать рубашку и продолжает:

– Ты мне аренду полгода не платишь. Узнает кто-то – хана моей репутации, а я столько над ней работал. – Он будто насмехается. – Ты, наверное, решил, раз я дал тебе поблажку, то можно наплевать и на остальные условия. Так не пойдет.

– Я забыл, когда истекает срок договора. Просто забыл! А ты уже проценты накинул! Да какие!

– Десятое июня в расписке. Сегодня одиннадцатое. Я вчера приехал к тебе лично напомнить. Ты меня выпроводил.

– Я не думал, что будут проценты!

Алтай разводит руками:

– Какой-то детский сад. У тебя вообще деньги есть?

С полминуты длится молчание.

– Ясно. До обеда перешли Иссе на электронку все документы на участки. Разрешения на строительство и так далее. Стройку останавливай, я подумаю, что там будет теперь.

Елизавета что-то кричит наверху. Сквозь пелену шока я осознаю, что мы потеряли все. Вообще все.

– Алтай, деньги будут крайний срок через неделю, максимум две, – говорит отец нервно.

– Тебе их, судя по всему, взять негде.

– У меня в Италии…

Алтай прерывает отца громким смешком:

– Ты считаешь, я дам тебе выехать из страны?

Папа тут же начинает строить из себя оскорбленного, наседает, что они ведут дела всю жизнь. Что он держит свое слово и за поступки всегда отвечает. И что людей уж точно не кинет. Не такой он человек. Мое сердце колотится на разрыв. Я то и дело киваю, поддерживая отца.

В какой-то момент он извиняется и отходит ответить на звонок, я же изрядно нервничаю, сгребая осколки в кучу. Боковым зрением улавливаю движение – Алтай подходит совсем близко. Деревенею. Аж болит внутри. Смотрю я строго в пол.

Не буду на него снизу вверх. Ни за что. Ни при каких обстоятельствах. Пусть хоть пнет сейчас – не стану унижаться.

Он, видимо, это понимает, присаживается на корточки.

– Надень перчатки, иначе поранишься. – Протягивает пару монтажных.

Этого я ожидала меньше всего на свете. Воровато поднимаю глаза. Они у нас почти на одном уровне.

– У вас с собой перчатки? Серьезно? Зачем?

Каждый вопрос отбит глухим ударом сердца о ребра. Я вдыхаю изысканный парфюм Алтая и вспоминаю, что не успела даже умыться.

– Чтобы отпечатки пальцев не оставить на месте преступления, – произносит он серьезно. При этом на губах играет улыбка.

– Ха-ха-ха, – цежу я, стараясь, чтобы голос не слишком срывался. – Да вы стендапер. – От волнения в лицо ударяет краска. Знаю, папе не понравится, что мы разговариваем. Еще знаю, что я совсем мелюзга рядом с Алтаем, но тем не менее не сдаюсь: – Позвольте напомнить, вчера вы и ваш друг прибыли сюда, и этот факт может быть подтвержден многочисленными свидетелями. У вас конфликт с моим отцом, и полиция без труда установит вашу причастность. Будьте уверены, через час вы будете задержаны. И никакие перчатки вас не спасут.

– Ого. Ты все же поступила на юрфак, как планировала? Чтобы сажать таких, как я.

Господи боже мой! Про себя я ору чайкой.

Задыхаюсь и умираю под прямым насмешливым взглядом. Сжимаю в панике зубы.

Запомнил он, надо же!

Сажать таких, как он, я пообещала Алтаю при нашей второй встрече, в свои четырнадцать. Значит, не ошиблась, узнал он меня вчера и улыбнулся, потому что стало смешно.

Не представляю, как удается держать себя в руках. В глаза Алтаю смотреть не получается, но я пялюсь на стекло и киваю:

– Да, поступила. Третий курс заканчиваю.

– Замечательно, давай тогда попробуем двинуться дальше и проследить логическую цепочку, – предлагает он. – Долг у твоего отца внушительный, проценты набежали неадекватно высокие, потому что, собственно, процентная ставка чрезмерная.

Я усердно изучаю осколки. Алтай продолжает:

– Мне нужны деньги. Получить вместо них землю, из-за которой придется судиться с толпой недовольных горожан, – перспектива крайне невыгодная. А если посмотреть кадастровую стоимость земли, то она и вовсе мизерная. Понимаешь? Впереди маячит долгий, малоприятный и хлопотный процесс. Убивать за такие копейки было бы нерационально. Вот скажи, как думаешь, твой папа сможет поднатужиться и вернуть долг?

– Думаю, да.

– Значит, стоит сделать исключение и дать ему отсрочку на неделю?

Снова киваю.

– Хорошо, спасибо за мнение.