Золотой ребенок Тосканы - Боуэн Риз - Страница 44

— Я на это надеюсь.

Она смотрела на него задумчивым взглядом, и он почувствовал, что она не хочет, чтобы он покинул ее. И ему тоже жаль было расставаться с ней.

— Я хотел бы нарисовать твой портрет, — внезапно сказал он.

Она ответила ему смущенной улыбкой.

— Мой?

— Да. Увы, у меня нет красок и холста. Но я сделаю набросок, чтобы, когда вернусь домой, вспомнить каждую деталь.

— У тебя есть бумага? — спросила она.

— У меня есть пустая пачка из-под сигарет. Я могу развернуть ее и рисовать на обороте.

— О, у тебя закончились сигареты? Какая жалость!

— Самое время бросить курить. От этого ровно никакой пользы. А теперь сядь на скамейку.

София послушно села, как он сказал, застенчиво глядя на него. Он достал свой карандаш и принялся рисовать. Она была явно смущена, но глаза ее блестели, выражая удовольствие от внимания, которое он уделял ей, и диковинной чести быть нарисованной.

— Расскажи мне о великих художниках. И о живописи тоже, — попросила она. — Мне хочется столько всего узнать!

— Лучше ты расскажи, чьи картины ты видела, когда ездила во Флоренцию до войны.

Она нахмурилась, вспоминая.

— Это был Микеланджело, разумеется. Вот настоящий мастер, да? Что в скульптуре, что в живописи. Его Давид как живой. Кажется, что он вот-вот зашевелится. И Леонардо. Его Мадонна — свет и красота…

— Тебе повезло жить здесь, — заметил Хьюго. — В Тоскане и Умбрии можно найти картины великих мастеров в обычных церквях. В Ареццо, Кортоне, Сиене и даже в небольших городах. Работы Перуджино и Джотто. Каждая работа — шедевр.

Он был удивлен выражением отчаяния, которое появилось на ее лице.

— Если они еще здесь, — сказала она. — Мы слышали, что немцы разграбили все что могли. Они забрали бы и фрески, если бы нашли способ сорвать их со стен.

— Мы победим и заставим их вернуть всё, — произнес Хьюго с куда большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле.

Он закончил набросок и собирался спрятать его в нагрудный карман.

— Дай мне посмотреть, — попросила она.

— Не дам, это всего лишь грубый набросок.

— Но я хочу увидеть его. — Она попыталась выхватить картонку. Он перехватил ее запястье, не давая этого сделать. Они оба рассмеялись.

— Вот нахал, — сказала она. — Не хочешь доставить мне это маленькое удовольствие!

Их борьба пробудила в нем странные чувства. «Маленькое удовольствие», — подумал он, и в его голове мелькнуло совсем другое изображение Софии. Он поспешно отогнал запретные мысли.

— Ну ладно, ладно. Если ты так настаиваешь…

Она взяла у него картонку и с критическим видом рассматривала рисунок.

— Разве я такая?

— Да, такая.

— Но ты нарисовал меня такой миленькой.

— Нет, — сказал он, и ее улыбка разочарованно угасла. — Я нарисовал тебя красивой. Такой, какой я тебя вижу.

Глава 26

ДЖОАННА

Июнь 1973 года

На следующий день меня разбудил громкий, непрестанный звон колоколов местной церкви, которым вторило отдаленное эхо колоколов соседних деревень, гуляющее по холмам.

Настал праздничный день — один из самых почитаемых в году, как сказала мне Паола. Корпус Кристи. Праздник Тела и Крови Христовых. День, когда достигшие подходящего возраста дети принимают первое причастие. Я встала и собралась пойти на ферму, чтобы умыться и почистить зубы. Перед уходом проверила дверь и окно — никаких следов больше не появилось.

Может быть, убийцы Джанни не видели, что он протолкнул конверт через решетку в мою комнату? Наверняка уже вся деревня знает, что я держусь как посторонний человек, которому ничего не известно. Я просто уеду домой, как только меня отпустят, и все закончится хорошо. По крайней мере, я на это надеюсь. А пока просто постараюсь держаться рядом с Паолой в течение всего дня.

Я вымылась, надела самое презентабельное платье из тех, что можно было привести в порядок без утюга, затем достала медальончик и обмотала веревочку вокруг своего запястья. Потом я зашла на кухню в поисках завтрака, но там было пусто. Паолы не было видно. Это меня встревожило. Она знала, что нам предстоит важный день, и должна была встать рано. Что-то случилось? Я понятия не имела, где ее спальня. Я никогда не была наверху в доме. И сейчас колебалась, набираясь смелости пойти туда и проверить.

Когда она появилась, я была на полпути вверх по лестнице. Она явно надела свой лучший воскресный наряд. Красная юбка и белая кружевная блузка составляли ее костюм, а черная шаль с бахромой на плечах дополняла его.

Увидев меня, Паола забеспокоилась:

— Тебе что-то нужно, девочка моя?

— Хотела просто убедиться, что с вами все в порядке и вы не проспали.

— Нет, конечно. Только не сегодня. Просто много времени ушло на сборы. Полюбуйся, это наш традиционный наряд. Уместно надеть его в такой день. Эти вещи принадлежали еще моей матери.

Я сказала, что она выглядит просто замечательно, и она улыбнулась.

— Ну что, ты готова пойти в церковь?

Как бы мне намекнуть на завтрак? В животе заурчало.

— Мы даже кофе не попьем? — спросила я.

— До мессы? О нет! Мы должны поститься до получения святого причастия. Обычно с полуночи. Разве в вашей церкви так не делают?

— Нет, — сказала я, сникнув при мысли о том, что поесть удастся еще не скоро.

Паола с осуждением покачала головой.

— Анджелина, давай скорее! — закричала она, глядя вверх. — Мы же не хотим оказаться на задних скамьях, где не видно, что происходит.

Появилась Анджелина, тоже очень нарядная: в платье простого покроя в цветочек и с платком на плечах. В одной руке она несла малышку, в другой — большую сумку. Ее дочка была одета в белую рубашечку, отделанную кружевом, на голове — маленький кружевной чепчик. Она спала и была похожа на очаровательную фарфоровую куколку.

— Давай я помогу тебе понести вещи, — предложила я, забирая у нее сумку.

— Спасибо. — Она улыбнулась мне. — Такой маленький человечек, а сколько всего нужно. Шаль на случай, если станет холодно. Запасное платье, если она вдруг срыгнет на это. И подгузники. Много подгузников.

Мы отправились в путь, неспешно шествуя по пыльной дорожке. Утро было ветреным и бодряще свежим. Паоле пришлось поплотнее запахнуть шаль.

— Не нравится мне это небо, — пробурчала она. — Я надеюсь, что дождя все же не будет. Метеоролог по радио обещал сегодня дождь, но что он знает? Он в маленькой комнате во Флоренции. Мы будем молиться святой Кларе, чтобы погода оставалась хорошей. Она всегда помогает с погодой.

— Скажите мне, синьора Россини, — сказала я, подняв запястье. — Что за святая на этом образке?

Она подняла мое запястье, чтобы получше разглядеть медальон.

— Я уверена, что это святая Рита. Она помогает в исцелении, особенно в лечении ран. Откуда ты это взяла?

— Нашла среди вещей моего отца.

— Твой отец был ранен?

— Да, и тяжело. Его самолет был сбит. Отцу удалось спрыгнуть с парашютом, но его нога была повреждена. Он чудом выжил, но всегда ходил прихрамывая. — Мне пришлось изобразить хромоту, не зная этого слова по-итальянски.

— Уверена, это святая исцелила его. — Паола выглядела довольной. — Должно быть, твой отец верил истинной верой.

— Я в этом не уверена. Я считаю, что кто-то подарил ему этот образок.

Она посмотрела на меня долгим пристальным взглядом.

— Ты думаешь, что это София Бартоли дала ему медальон?

— Да. Я в этом уверена.

— Она была доброй и хорошей женщиной. Вернее, я помню ее такой, — сказала она. — Какой позор, что она кончила так бесславно — предала свою деревню, сбежав с немцем.

«Что, если она поехала с ним не по доброй воле?» — подумала я. Но один из жителей сказал, что люди видели, как она садилась в машину с немцем среди ночи. Только они вдвоем. Без конвоиров, которые должны были ее стеречь, чтобы она не сбежала.