Колхоз князя Пушкина (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 12

— Александр Сергеевич, вы всерьёз предлагаете мне всё это матушке сказать? — изумился Константин Павлович.

— Считайте, что я просто верю в чутьё и практичность нашей Императрицы. Да и вам её доброе расположение не повредит.

Эх, не знает он волшебных слов, от которых у женщин глаза разгораются и вся усталость пропадает. А ведь всего лишь достаточно сказать: шоппинг и скидки!

— А и пусть! — залихватски махнул рукой Светлейший, перед тем, как забрать свёрток, — Вот чую же, что тут какая-то интрига кроется, но мне самому чертовски интересно будет за ней наблюдать!

Под вечер я получил вызов от Селивёрстова, который взволнованным голосом сообщил о прибытии в Велье санного обоза с Соликамска, который доставил более трёхсот пудов калийной соли. Всё верно. Была у меня договоренность с Петром Петровичем Калинниковым, что тот отправит по снегу небольшой обоз с горькой солью в моё имение на Псковщине, но управляющий-то чего волнуется? Его дело принять груз, спрятать его подальше и рассчитаться за доставку с транспортной артелью, о чём я ему и сказал. Вдобавок попросил собрать брифинг, на который велел позвать мебельщика Степана Еремеева, кузнеца Дмитрия Прохоровича и Максима с Николаем.

— Слушайте мои распоряжения, братцы, — начал я раздавать ценные указания после того, как Селивёрстов доложил, что названные мной лица собраны за одним столом. — Степан, тебе поручаю заложить ещё парочку самолётов. Можешь набирать себе ещё помощников и уменьшить выпуск мебели, но в течение двух, от силы двух с половиной месяцев самолёты должны взлететь.

— Вот ещё глупость сокращать выпуск мебели, — услышал я возмущение мебельщика. — И самолёты будут, и производство мебели останется на прежнем уровне. Ко мне в цех уже очередь из работников выстроилась. Из соседних деревень люди идут.

— Хотел бы я ошибаться, Степан, но думаю это временный наплыв кандидатов. Мужикам зимой делать особо нечего — вот и ищут где заработать лишнюю копейку. Но, повторюсь, я могу и ошибаться, — высказал я свою точку зрения на неожиданно образовавшийся сельский кадровый феномен. — Ладно, едем дальше. Никифор Иннокентьевич, пока Степан строит самолёты, ты в это время делаешь пристройку к уже существующему ангару и расширяешь участок производства фанеры. По моим расчётам лака и клея на увеличение производства фанеры должно хватать. Дмитрий Прохорович, на тебе постройка двух лущильных станков и остальной оснастки для выпуска фанеры. Мы с тобой уже не раз этот вопрос обсуждали, так что ты знаешь что делать. Металл не жалей — я в Пскове попробую с губернатором ещё об одной партии шведского железа договориться. Боюсь сглазить, но постройка самолётов вполне может перерасти в казённый заказ. Так что пусть Адеркас репу чешет, да должников своих трясёт — ему потом это зачтётся. Кстати, о столице губернии — Николай, ты остаёшься в селе на хозяйстве, а Максим с двумя егерями на аэросанях завтра с утра пораньше пусть выезжают в Псков и в доме Ганнибалов ожидают дальнейших распоряжений. Селивёрстов проконтролируй и выдели командировочные парням. Проследи, чтобы запасные лыжи с собой взяли. Скажу сразу, Максим, что в Пскове нужно будет на реке Великой приготовить посадочную полосу. Справишься один или всё-таки Николаю с тобой ехать?

— Справлюсь, Ваше Сиятельство, — заверил меня парень. — Коле, я так понимаю, и в Велье будет, чем заняться. Вон вы сколько всего нового построить поручили. Кстати, а как я узнаю, что вы прилетаете?

— Дом губернатора по соседству с домом Ганнибалов, а у Бориса Антоновича имеется перл связи. Попрошу, чтобы он послал кого-нибудь предупредить тебя о моём прилёте, — объяснил я Максу свою задумку.

Можно было и самого губернатора попросить, чтобы почистили на реке место для посадки Катрана, но к чему лишний раз быть обязанным, если можно обойтись своими силами. К тому же я думаю, что для Макса столица губернии это не конечная точка путешествия.

— Никифор Иннокентьевич, как там у нас обстоят дела с пополнением складов семенами на предстоящую посевную? — обратился я к управляющему. — Купец держит слово?

— Поставляет всё что обещал, — доложил Селивёрстов. — На прошлой неделе клевер, а на днях горох в новый склад заложили.

— Для капусты место осталось? А то Императрица интересовалась, готовы ли мы принять обещанное ею количество семян, — вспомнил я разговор с Марией Фёдоровной, в котором она убедила меня, что не забыла про капусту. — Так я её четверть часа уверял в том, что у нас склады растут, как грибы после дождя. Надеюсь, я не соврал Её Величеству.

— И вдвое больше возьмём на хранение, Александр Сергеевич, — успокоил меня управляющий. — Ни на йоту вы Императрицу не обманули.

— Рад, что ты так оптимистично настроен, — собрался завершить я беседу, но вспомнил ещё об одном немаловажном событии. — Никифор Иннокентьевич, чуть не забыл. На днях из Москвы в Велье выехало три подводы с большой семьёй крестьян со своим скарбом. Если я к их приезду не появлюсь в имении, то сам встреть и определи им для житья один из пустующих домов в деревеньке Секирино. Ну и с обустройством помоги — досок с гвоздями подкинь, если попросят, да дров с продуктами. Главу семейства, Савву Васильевича, постепенно в курс дела на ткацкой мануфактуре вводи, да готовься ему по ней дела сдавать — у тебя и без тканей дел полно.

На моё счастье выкуп семьи Морозова прошёл полностью без моего участия. Как мне потом рассказал стряпчий, изначально Гаврила Васильевич Рюмин просил за всю семью Саввы Васильевича три тысячи ассигнациями. Но стоило помещику узнать, что крестьяне покупаются на вывод, а приобретателем является князь Ганнибал-Пушкин, резко сбросил цену. Что заставило Рюмина пересмотреть свою ценовую политику, я не знаю, поскольку, как уже говорил, в глаза его ни разу не видел. В результате семья Морозова обошлась мне всего в тысячу рублей ассигнациями.

Кто-то может спросить, а что изменилось в жизни Морозова, кроме хозяина? К тому же человеку пришлось пусть и не большую, но свою мастерскую продать одному из местных крестьян, да ещё и земли с домом лишился.

Начну с главного — Морозов со своей семьёй только номинально мой крепостной. Где это видано, чтобы помещик не оброк или барщину с крестьянина требовал, а сам ему платил. Должен заметить, что получать Савва Васильевич будет изначально в несколько раз больше, чем тот же самый Александр Пушкин зарабатывал в Коллегии иностранных дел. К тому же от своего обещания я не отступлю, и через три года вся семья, если пожелает, получит вольную бесплатно.

Земля и дом на первое время у Морозовых будет, а дальше пусть сами смотрят и решают — захотят расширяться или строиться, так я препятствий чинить не собираюсь. Мало того, ещё и со стройматериалом помогу.

— Ну, слава Богу, хоть одной заботой меньше станет, — послышался облегчённый вздох Селивёрстова. — Если семья большая, то и дети, стало быть, есть? В школу их пристроить?

— Там бы и главу семьи не мешало бы за парту посадить, — усмехнулся я, вспомнив о том, что мой будущий топ-менедежер безграмотен. — Но про детей ты правильно сказал — этих в школу обязательно определить нужно. Ты уж извини, Никифор Иннокентьевич, что так сильно тебя заботами нагружаю, но сам понимаешь, что дельные работники нам нужны, а глава семьи, что я приобрёл, в текстильном деле хорошо разбирается.

Чтобы у Селивёрстова не поехала крыша от новостей, я не стал говорить ему, что семья Морозовых это не единственное моё приобретение в Московской губернии. Как заверил меня стряпчий, на днях количество моих людей пополнится ещё одной небольшой семейкой — майор Щукин, владелец подмосковной деревни Духанино, любезно согласился уступить мне всего за триста рублей отца и сына Ветлуевых.

Не скажу, что история семьи Ветлуевых стара как мир, но не такая уж и редкость, а особенно в Московской губернии, где крепостные в большинстве своём платят оброк, а не отрабатывают барщину, как это принято в губерниях с плодородной землёй и развитым сельским хозяйством.