Хозяин антимагии (СИ) - Базаров Миф - Страница 68

— Там!

Петрович взмахнул рукой, и в воздухе распылилась ледяная изморозь, оседая на все поверхности.

Охранники бросились в указанный угол.

— Вот он!

Но в тот момент, когда один из них протянул руку, Мотя прыгнул и исчез в воздухе.

— Блин!

Повторялось это трижды.

— На подоконнике! — крикнул охранник, по всей видимости, слабый маг-огневик не выше второго ранга. Наверняка он бывший простолюдин, так и не раскачавший свои магические умения, чтобы им мог заинтересоваться какой-нибудь дворянский род.

Охраник щёлкнул пальцами, и маленький огненный шар рванул к окну.

— Ты идиот⁈ — взревел Петрович, когда взрыв сотряс комнату. — Ты что, спалить общежитие решил⁈

Дым рассеялся. На подоконнике не было ни шерстинки. Впрочем, как и рамы со стеклом.

Петрович угрюмо посмотрел на повреждения в зоне его ответственности и поморщился.

Маг жизни в белом халате ещё какое-то время повыпускал свои поисковые светлячки, но, ничего не обнаружив, довольно улыбнулся.

— Ладно. Видимо, разобрались, — пробормотал он, оглядывая пепельное пятно на подоконнике.

Маги ушли, оставив после себя запах гари и раздражённое ворчание Петровича, который, перед тем как закрыть дверь, демонстративно пригрозил мне пальцем.

— Мотя выжил? — шёпотом спросила Лиза, когда они ушли.

— Конечно, — я уверенно кивнул. — Ты же видела, как он от Сергея уворачивался. Какой-то огонёк ему не страшен.

Качалов и Минская ушли, а я остался в тишине. Рассматривал то, что осталось от окна. Чувствую, спать сегодня будет зябко.

Огляделся по сторонам, но Мотю не заметил.

Интересно, как он это делает?

Тушканчик, который умеет исчезать.

Которого не берёт огонь.

Который…

На подоконнике раздался писк, и я буквально на мгновение увидел там зверька, а потом услышал, как уже за моей спиной зашуршали страницы книги.

Обернулся.

На полке книжного шкафа, развалившись прямо на раскрытом учебнике по магической зоологии, сидел Мотя. Он деловито грыз карандаш, как будто ничего не произошло несколько минут назад.

Глава 27

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел Амат, тут же захлопнув её за собой с такой силой, что дрогнул даже потолок.

— Ты представляешь, что творится⁈ — возмущённый Жимин обернулся ко мне. — Петрович только что устроил допрос с пристрастием!

Я приподнял бровь, медленно откладывая книгу.

— О чём это ты?

— О крысе! — Амат размашисто ткнул пальцем в сторону нашего общего стола, где среди бумаг, моих склянок с образцами и эликсирами виднелись крошки и следы от маленьких лап. — Полчаса нравоучений о санитарии, Пестов! Полчаса! Молодёжь нынче… Порядков не знают… А в наше время…

— Может, это ты еду по ночам жрёшь? — спросил я, сделав невинное лицо.

Амат замер на секунду, потом резко шагнул к столу и поднял что-то с пола — крошечный серебристый волосок, переливающийся на свету.

— Да? И это тоже я? — сосед протянул находку мне, а его лицо расплылось в усмешке.

В этот момент со шкафа донёсся едва уловимый шорох. Мы оба резко подняли головы, но там ничего не было. Только пыль медленно кружилась в луче закатного солнца.

— Ладно, — Амат вдруг сбросил напускную злость и плюхнулся на свою кровать. — Только предупреждаю: если комендант снова припрётся, объяснять будешь сам. Я ему чётко дал понять, что никаких крыс не видел.

Сосед что-то ещё сказал, но я уже не слушал — моё внимание привлекло едва заметное движение у окна. Там, на подоконнике, где секунду назад ничего не было, теперь лежал наполовину сгрызенный пряник.

Я усмехнулся.

Теперь стало совершенно ясно, почему в третьем корпусе этого тушканчика так и не поймали. Он не просто прятался, он умел становиться невидимым.

А Амат всё ворчал на кровати:

— И чтобы к утру в комнате было чисто, слышишь, Пестов? Или я лично расскажу Петровичу, кто тут крошки рассыпает и всяких грызунов приманивает.

Но его слова потерялись в воздухе, потому что я почувствовал, как на моё плечо кто-то приземлился. Повернулся: прямо перед моим лицом медленно материализовалась пушистая мордочка с хитрющими глазами-бусинками.

Мотя.

Он торжествующе держал в зубах ещё один кусочек пряника.

Я тихо засмеялся.

— Ладно, дружок, — прошептал это так, чтобы Амат не услышал. — Оставайся тут, если хочешь, но не попадайся на глаза никому.

Тушканчик растворился в воздухе, оставив после себя только падающие на плечо крошки.

* * *

Утро воскресенья в академии встретило меня непривычной тишиной. Пустые коридоры, безмолвные классы, лишь редкие шаги одиноких курсантов нарушали покой.

Большинство студентов разъехалось по домам, остались только те, кому добираться слишком далеко.

Я вышел на стадион, где влажный утренний воздух ещё не успел нагреться. В течение получаса отрабатывал фехтовальные движения: выпады, отбивы, переходы.

Мускулы горели, пот стекал по спине, но я продолжал, пока дыхание не стало сбиваться.

Только когда руки начали дрожать от усталости, я остановился, вытирая лоб рукавом.

— Неужели решил за день нагнать всю программу?

Амат стоял в нескольких шагах, уперев руки в бока. Его зелёные глаза с интересом скользнули по мне.

Я лишь хмыкнул и пошёл в сторону беговых дорожек.

— Кругов пять?

— Семь, — поправил я.

Мы бросились бежать, даже не переглянувшись, будто какая-то незримая сила толкнула нас одновременно. И чем быстрее я бежал, тем отчётливее чувствовал: дар, пробудившийся во время инициации, меняет не только мою магическую суть.

Магический источник внутри, который до этого лишь робко наполнялся энергией, теперь пульсировал, как второе сердце. Но было и нечто большее: моё тело тоже начало трансформироваться. Я буквально ощущал, как мышцы становятся плотнее, плечи расправляются, а силуэт приобретает ту самую мощь, которой обладали мои предки по папиной линии.

Преображение из худого задохлика началось как только я выписался из нашей больнички. Теперь тело с каждым днём становилось крепче, будто неведомая сила лепила из меня нового человека.

С момента инициации прошло больше двух месяцев, всё это время я только наращивал магический источник, когда же он наполнился до предела, началось это. Вот теперь мне ни в коем случае нельзя прекращать тренировки, иначе вся эта трансформация уйдёт не в мышцы, а в жир.

На третьем круге мы сбавили темп, и, когда дыхание стало ровным, а шаг размеренным, Амат спросил:

— Ты всё ещё намерен продолжать свои эксперименты с антивеществом?

Я знал, что этот разговор неизбежен.

— Договор есть договор, — выдохнул я, переходя на шаг. — Но сейчас обсуждать нечего. Единственный образец был уничтожен, когда ты отделил от него магический кристалл.

Песок хрустел под ботинками.

Ещё какое-то время мы шли молча, восстанавливая дыхание.

— Я выяснял: шахта Императора ещё работает, — сказал Амат, прищурившись от солнца, поднявшегося над стадионом.

— Думаю, это просто фикция. Чтобы аристократия боялась императорский род.

Амат с недоверием посмотрел на меня.

— Но, насколько понимаю, речь идёт об очень сильной магии, доступной лишь им одним.

— Да, им доступна магия рун, — кивнул я. — Больше никто в империи не обладает ей. Магия рун может значительно усилить любую другую. А ещё только императорская семья может создавать одноразовые свитки любой из четырёх школ стихий.

Мы сорвались на бег и сделали несколько кругов, прежде чем замедлились, и я продолжил:

— Ещё семья Императора контролирует порталы между мирами. Ведь кто контролирует единственные проходы, тот и есть власть.

— Правильно, на месте Романовых я бы тоже так делал. Считай, один гарнизон у телепорта контролирует всю колонию, — усмехнулся Амат. — Но почему ты думаешь, что работающая шахта это фикция?