Тьма. Том 3 (СИ) - Сухов Лео - Страница 26

— Не, ну так-то не надо… Срок тебе всё равно мотать придётся! — решил остудить его пыл я. — Может, работу какую лучше поискать… Выкуп от службы заплатить…

— Да кому мы нужны в городе? Работу найти сложнее, чем присесть! — горько ответил Кисель. — Думаешь, я не пытался…

— Знаешь что… А давай мне свой номер для связи, — предложил я. — Может, подвернётся что, и я с тобой свяжусь. И погоди пока резать пирожков. Толку от этого не будет. Только потеряешь.

Одно из отличий местных гопников от их коллег из мира Андрея заключалось в том, что сидеть в тюрьме они не хотели. Да, саму возможность отправиться в места не столь отдалённые воспринимали философски… Но специально, для наработки авторитета — не рвались.

Пока мы с Киселём обменивались контактами, подъехала моя бричка. Попрощавшись с соседом, я сел в машину и назвал адрес. Сам же достал агитку движения «Без Тьмы» и решил перечитать. Всё было в ней простеньким, как будто наивным, непричёсанным…

И именно в этой наивности крылся настоящий профессионализм составителей.

Если бы я создавал такое движение, тоже делал бы ставку на тех людей, кто попроще. И у кого на жизнь обид побольше.

А кто подойдёт для этих целей лучше, чем те, кого местная шпана звала «обосса́нами» и «пирожками»? Мальчишки, и гопотой не ставшие, и не сумевшие дать гопоте отпор. Даже я, хоть и был странным подростком, кое-как находил силы отбиваться.

Пару раз, конечно, приходил с битой мордой… Но со временем вписался в структуру местного общества с ярлычком «странный придурок, но вроде бы свой» — и больше меня не трогали.

А пирожки не нашли в своих сердцах воли к сопротивлению. И таких местные подростки регулярно гнобили. Некоторые, конечно, потом собирали силы в кулак и давали хоть слабенький, но отпор. Ну а другие, бедолаги, так и ходили грушами для битья…

Вот на них и был нацелен текст агитки. Тут было всё: и лозунги о том, что они вместе, и что закон и царь якобы на их стороне. Их подбадривали: мол, вы можете, вы — сила. И незрелые, обиженные на весь свет мозги откликались на подобную агитацию.

И, что самое неприятное, такими людьми очень легко было управлять.

— Выбросили бы вы эту гадость, ваше благородие!.. — водитель заметил бумажку в моих руках и как-то недобро покосился. — Неужели поддерживаете?

— Проявляю любопытство! — признался я. — Я три года служил, а дальше в Покровске-на-Карамысе учился. А теперь вернулся — и вижу у нас в Ишиме такое…

— Дерьмо это, ваше благородие, как есть!.. — скрежетнув зубами, пояснил водитель. — Ходят молодые придурки, подставляются перед двусердыми, чтобы тех на каторгу отправить…

— А что, уже до каторги дошло? — заинтересовался я.

— Уже человек сорок подставили!.. — зло ответил водитель, заставив задуматься, что, возможно, у него к этим ребятам личные счёты. — Ищут, кто и где живёт, и если прицепятся и насядут — нервы у любого в итоге сдадут.

— Выясняют, где живёт? — не поверил я.

— Да! Суки… Племяш мой на каторгу так пошёл… — подтвердил мои догадки водитель. — Полгода назад суд был… У него жена и двое детей остались, а ему двадцать лет впаяли. Чем он провинился, ваше благородие, а?.. Работал себе на заводе, укреплял бумажные пакеты, звёзд с неба не хватал… А они его выследили и давай преследовать. Как из дому выйдет, так один из этих к нему цепляется. Идёт, тварь такая, и орёт на всю улицу…

— А чего племянник не переехал? — уточнил я.

— Да там, на заводе, невеликие деньги платят. Не настолько, чтобы быстро переехать куда получше. Он был отроком третьего ранга, и всё, дальше не рос… А вы, небось, понимаете, что может отрок третьего ранга.

— Почти ничего, — вздохнул я.

— Вот-вот… Это другие думают, что раз двусердый, то могучий колдун. А я-то помню, как племянник двусердым стал. Мой брат, его батя, всю жизнь копил, чтобы сын в люди выбился. И он выбивался, как мог: работал, семью завёл… И жильё купил в рост. А такое же и не продашь… — водитель в сердцах хлопнул по рулю. — Довыбивался… Два месяца терпел, а потом всё-таки дал в морду очередному придурку.

— И что, из-за них действительно уже сорок человек на каторге? — переспросил я.

— Да не меньше… — водитель явно терял интерес к теме, которая ему была неприятна. — Так-то я за числом не следил…

Что будет, если двусердый даст в морду «обычному»? Судья даст срок. В зависимости от обстоятельств, составит этот срок от десяти до двадцати пяти лет. На каторге в Сибири. В одной из факторий, окружённых серыми землями. Сбежать оттуда — невозможно. Умереть там — запросто.

А что будет, если Кисель даст в рожу «обычному»? С вероятностью восемьдесят процентов — ничего. Его даже ловить не будут. Это же Кисель, кому он нужен? Лезь ещё в Усадебный угол ради него…

Если поймают, конечно, могут взыскать пару рублей в пользу государства… Но с гарантией не посадят, ведь Кисель расскажет — и свидетели подтвердят — что побитый пирожок вёл себя недостойно и оскорблял нормы общественной морали.

А значит, городовые сразу же определят дело как рядовую драку, а не нападение. И следователи постараются всё таким же макаром вывернуть.

Конечно, пирожок может потребовать, чтобы ему оплатили лечение. Но что там за сумма-то будет за синяк под глазом? В мире Андрея ещё можно было затребовать моральную компенсацию… Вот только здесь, в нашем мире, твоё моральное состояние волнует окружающих чуть меньше, чем «вообще никак».

Какой же ты гражданин и поданный царя, если неспособен ответить уличному хулигану? Как ты, хороняка, будешь с Тьмой воевать?

И что это означает?

Что в один из дней двусердый, преследуемый дрищом из движения «Без Тьмы», может выйти из дому не один. А, скажем, с Киселём, которому заплатили, к примеру, пять рублей за защиту.

Пирожок получит в бубен. Кисель либо отсидится у нас в углу, либо, на худой конец, заплатит штраф. А двусердый наконец-то насладится спокойным утром.

Стоит ли это пяти рублей?

Сегодня в торговых рядах я бы ещё пожалел пятёрку… Но к концу истории уже отдал бы, как минимум, рубль. Лишь бы придурку кто-нибудь слегонца навалял.

Осталось только появиться кому-то очень сообразительному, кто сведёт Киселя с двусердым, получив свою копеечку за эту услугу… Кисель получит работу и удовольствие, двусердый — защиту, посредник — денежку, пирожок — по щам.

И все довольны!

Кроме пирожка.

Что могут предъявить в этом случае мне? Разве что неуплату налогов. Но, во-первых, я от них пока освобождён, потому что служил в царском войске и ещё три года могу ничего не платить — есть тут такой закон. Во-вторых, если что-нибудь всё-таки потребуется — я заплачу. Надо только понять, как свой бизнес классифицировать и обозвать… На охранную деятельность требуется разрешение. А на сопровождение?

И не надо путать с эскортом из мира Андрея. Здесь такое не практикуется. Хочешь поблудить? Иди в блудилище! Общество это не одобряет, но и не запрещает. А вот на светский приём либо приходи один, чтобы все видели, какой ты скучный и отвратительный человек, либо ищи знакомую, которая согласится посветить лицом рядом с тобой.

«С кем бы посоветоваться? — подумал я, понимая, что мне очень нужны услуги стряпчего. — Марию Михайловну точно дёргать нельзя: она сразу же запретит. Надо осторожно поспрашивать других учеников: детишки они непростые, связей хватает…».

А ещё требовалось прикрытие в силовых ведомствах. Ну и среди бывших военных. В общем, нужна была сила, на которую побоятся лезть покровители «Без Тьмы». А у этого движения с гарантией есть покровители. Сами собой такие молодёжные течения не вылупляются.

«Эскорт… Эскорт-услуги… Нет, так нельзя называть. Латынь тут известна даже лучше, чем в мире Андрея. Там-то слово пришло из итальянского и французского, а тут… Сейчас проверим. Scort… Scortum по латыни, что значит? — я достал трубку и вбил нужное слово. — Нет… Так нельзя… Кисель, если узнает, расстроится. И в морду даст уже мне…».

Ну и вообще… «Эскорт-услуги Фёдора Седова»? Как-то иначе я представлял себе начало делового пути в высшее общество…