Слезы Вселенной - Островская Екатерина - Страница 23

– Какая же ты несчастная, – прошептала Марфина, – как же тебе тяжело жить! Хотя мой тоже диктатор: запрещает мне носить бриллианты. А для чего вообще нужны драгоценности? Чтобы они в банковской ячейке лежали? Зачем же он мне их покупает… Хотя я сама себе их покупаю, муж иногда только…

Увлекательный разговор длился долго. Вероника вернулась, утомленная советами новой подруги. Муж ожидал ее дома – не ожидал, конечно, а просто изображал, сидя в кресле в гостиной первого этажа. Вечера он обычно проводил или в своем кабинете, или в комнате для приемов. Она подошла, наклонилась и чмокнула его в подставленную щеку.

Евгений держал в руках книгу.

– Просмотрел полки и обнаружил книгу стихов, – укоризненно произнес он. – Откуда?

Он показал на обложку. А потом протянул ей и книгу.

– Это моя, – объяснила Вероника, раскрывая книгу. – То есть не моя, а Виктора Сосноры. Ее я купила лет десять назад у букиниста.

Она посмотрела на страницу и произнесла, но не так, как читают стихи, а обычным голосом, каким всегда разговаривала с мужем:

Сорин вдруг почувствовал, как похолодела спина. Почему Вероника вспомнила именно эти стихи: как она может знать, что произошло с ним минувшей ночью в их старой квартире, которую он продал когда-то другу, а тот заложил ее банку. И Сорин опять выкупил, но уже практически за копейки. Выкупил вместе со старой мебелью и той самой дубовой кроватью с резными ножками, на которую он притащил будущую жену двадцать лет назад.

Но сил хватило изобразить недоумение:

– Ты это о чем?

Вероника пожала плечами и спросила:

– А ты как?

– Устал. Встретил в китайском сокурсника – Андрея Шишкова. Он сейчас на Дальнем Востоке. Почти тридцать лет с ним не виделись. Я даже его не сразу узнал. Он сам подошел… Выпили, потом поехали к нему… То есть в квартиру его родителей, а это у черта на куличках. Там он меня с женой познакомил. Там еще выпили… Он предложил мне открыть филиал нашей биржи на Дальнем Востоке. Я ответил, что проще зарегистрировать новое предприятие: это займет время, но имеет больше плюсов… Короче, увлеклись…

– Мог бы позвонить. Ты же с охраной был.

– Я ребят отпустил. А ты чем занималась?

– Готовилась к завтрашнему вечеру. Заказала тридцать бутылок «Дом Периньон» двенадцатого года, брют.

– Зачем столько шампанского? – удивился Евгений Аркадьевич. – Твои дамы упьются в сосиску.

– Жена вице-губернатора точно устоит. Она сегодня за обедом выпила три дайкири… И ничего – стихи читала, и только.

Она еще раз склонилась над ним, Евгений Аркадьевич не успел подставить щеку, и жена поцеловала его в висок.

– Отдохни, – шепнула она. – Ты не спал этой ночью, я вижу, а завтра трудный вечер предстоит.

Он хотел сказать, что ноги его там не будет, но промолчал.

Гончаров с Леной ужинали на кухне. Лена рассказала, как прошел ее день, а потом спросила:

– А ты чем занимался?

– Делом Пятииванова. То есть делом о его убийстве. Появляется новая информация, но насколько она полезна – мне пока неизвестно. Это как иметь рассыпанные пазлы без картинки-образца, которому надо соответствовать. Но если соединятся несколько пазлов, то тогда и вся картина получится. Вот, например, пазл с той девочкой, семья которой жила на одной с вами лестничной площадке. Что это за семья?

Лена не стала спрашивать, почему он все время вспоминает соседскую девочку.

– Я не помню ее семью, только ее маму немного. Она приходила к нам помогать, когда моя лежала в больницах, но потом у Владимира Петровича появилась аспирантка, которая взяла заботу о нем в свои руки… Аспирантка, которая потом стала проректором Полозовой[25], не пускала на порог ни соседскую девочку, ни ее маму. Но с Верой мы все равно встречались во дворе. Я точно не помню, сколько ей было лет, но у нее уже были свидания с мальчиками. Да какие там свидания – ей было-то лет одиннадцать-двенадцать. Но она рассказывала мне с подробностями, как ходила в кино с одним своим ухажером, а потом с другим ездила в зоопарк. Мальчики писали ей письма, то есть бросали записки в почтовый ящик. Девочка их вынимала и читала мне вслух. Мы обе хохотали, потому что мальчики признавались в любви весьма откровенно для их возраста.

– Я отправлю в колонию фото Вероники, чтобы его показали подельнику Пятииванова. Возможно, он ее вспомнит. Поднял старые сводки по городу: в них Вера, или Вероника Кала, не фигурирует.

– А что ты хочешь узнать?

– Когда узнаю, сразу станет понятно, – объяснил Игорь.

– Логично. Был такой немецкий математик Давид Гильберт. В начале двадцатого века он поставил перед математической наукой двадцать три проблемы, которые надо решать. Некоторые эти задачи уже решены, а некоторые решить почти невозможно, потому что Гильберт и сам не знал, чего он хочет. Например, четвертая проблема о прямой как кратчайшем расстоянии между точками. Я попыталась решить эту задачу, но мое решение принять невозможно, потому что у меня получалось, что прямая – не кратчайшее расстояние между точками.

– Вот и я не знаю, – вздохнул Гончаров, – вдруг я определю свою задачу, а потом выяснится, что мое решение принять невозможно. Завтра сяду и подумаю…

– Завтра вечером мы идем к Сориным слушать стихи, – напомнила Лена.

Глава тринадцатая

Вероника поднялась раньше обычного времени. Услышала утренний колокольчик и решила долго не нежиться в постели. Немного привела себя в порядок и спустилась на кухню, где хлопотала у плиты Светлана Петровна. Долго обсуждали, какие закуски приготовить гостям. Потом решили докупить фруктов, и сделать это вместе.

– Вы сами поедете на рынок? – удивилась Светлана Петровна.

– А почему нет? – ответила Вероника весело. – Я что, никогда не была на рынке? Я что, по-вашему, какой-то особенный человек, который думает, что булки растут на дереве?

Вызвали Николая Левченко, и он повез их на «Траверсе» службы безопасности на рынок. С ними отправился один из ребят, охраняющих поместье. Парень взял с собой пистолет, потому что охране стало известно от полиции, что неподалеку несколько раз видели подозрительных людей. А потому он все время был молчаливым и напряженным.

Но когда возвращались, нагруженные виноградом, мандаринами, дынями и хурмой, охранник вдруг спросил:

– Правда, что к вам приедут сегодня поэты?

– Абсолютная правда, – подтвердила Вероника. – А вы тоже хотели бы послушать?

– Не-а, – ответил парень, – не хочу. Просто я к тому, что и сам писал когда-то стихи. Только это было, когда я в армии служил. Стихи сами лезли в голову. Я в нарядах стою, а они лезут и лезут. Пацанам из нашей роты потом читал: им мои стихи нравились.

– А нам почитаете? – предложила Вероника.

– Да почитаю, чего уж там, – согласился охранник. – Только они про любовь.

– Так они и должны быть про любовь, – подключилась к разговору кухарка Светлана Петровна. – Про что же еще писать? Про колбасу, что ли?

– Ну тогда слушайте…

Парень покашлял и произнес проникновенно:

Охранник посмотрел на Светлану Петровну и выдохнул:

– Все.

– Неплохие стихи, – поддержала поэта-любителя Вероника. – Это вы о своей девушке писали?