Слезы Вселенной - Островская Екатерина - Страница 1

Екатерина Островская

Слезы Вселенной

© Островская Е., 2025

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

Екатерине Островской в детективных романах удается одинаково живо и колоритно описывать и европейское Средиземноморье, и дождливый Питер, и узбекскую пустыню – а это признак большого мастерства писателя, не ограниченного условностями и опасением ошибиться. У Островской виртуозно получается придумывать невероятные, выдающиеся, фантастические истории, в которые точно можно поверить благодаря деталям, когда-то верно замеченным и мастерски вживленным в текст. Но Екатерина Островская не просто выдумывает и записывает детективные истории. Она обладает редкой способностью создавать на страницах своих книг целые миры – завораживающие, таинственные, манящие, но будто бы чуточку ненастоящие. И эта невсамделишность идет произведениям только на пользу… А еще все книги Островской нравятся мне потому, что всю полноту власти над собственными выдуманными мирами Екатерина использует для восстановления справедливости наяву. Из романа в роман Островская доходчивым и простым языком через захватывающее приключение доказывает нам, что порядочность, отвага, честность и любовь всегда победят ненависть, подлость, злобу и алчность. Но победа легкой не будет – за нее придется побороться! Героям Островской – самым обыкновенным, зачастую невзрачным, на первый взгляд ничем не примечательным людям – приходится сражаться за свою жизнь, преследовать опасного преступника, а потом героически, зачастую на краю гибели, давать последний бой в логове врага без видимых шансов на успех и… брать верх, одерживая полную победу. «И в этой пытке многократной рождается клинок булатный»: закаляется характер, простые люди становятся сильными, бесстрашными и по-настоящему мужественными героями.

Татьяна Устинова

Глава первая

Вероника поднялась с кровати, подошла к зеркалу, взглянула на свое отражение и осталась довольна тем, что увидела: немного всклокоченные волосы, гладкая кожа, блестящие глаза, в которых не осталось и следа сна. Она взяла лежащий на бархатном пуфике невесомый халатик, но потом отбросила его на кровать. Еще раз взглянула на отражение в зеркале и полюбовалась своей фигурой. На туалетном столике стоял флакончик духов с голубками на крышке. Нина Риччи L’Air du Temps – дух времени. Классический и недорогой аромат, но почему-то он нравится мужу. Вероника нанесла духи на шею и за ушами. Сунула ноги в мягкие домашние тапочки с беличьими хвостиками на белых бархатных союзках[1] и вышла в коридор.

Она не знала, который сейчас час, но предполагала, что около восьми утра. Дневной свет за окнами едва брезжил, но горели уличные фонари, в доме было тихо: персонал еще не приходил. Первой обычно появлялась кухарка Светлана Петровна, ровно в восемь на первом этаже звякал дверной колокольчик, извещающий хозяев, что они уже не одни. Как правило, этот негромкий сигнал никого в доме не предупреждал, потому что хозяева почивали – каждый в своей спальне.

Вероника шагнула в коридор, и сразу автоматически включился свет. Потолочные споты желтыми кружками отразились в черном мраморном полу, и как раз в этот самый момент на первом этаже звякнул колокольчик. Значит, ровно восемь утра: кухарка никогда не опаздывала, да и добираться ей труда не составляло – одинокая Светлана Петровна жила в домике для персонала, располагавшемся здесь же, на территории.

Евгений сидел в кресле у стеклянной стены, за которой был балкон, и читал иностранную газету.

– Не помешаю? – спросила Вероника, удивленная тем, что муж не спит в такую рань.

Он кивнул, погруженный в чтение, а она опустилась на его кровать.

– Удивительно видеть тебя с газетой… То есть с бумажной газетой. Сейчас все если и читают какие-то издания, то в интернете.

– Это Financial Times недельной давности, – объяснил Евгений. – В прошлую пятницу заскочил в «Асторию» пообедать с одним заезжим молодцом. Там в фойе газетный киоск. Вот я и прихватил свежий номер. Теперь вспомнил и решил узнать, чем дышит английский бизнес.

– И чем же?

Вместо ответа муж посмотрел на нее: на фигуру, ноги, едва прикрытую топом грудь.

– У тебя что-то важное, что ты ни свет ни заря уже на ногах?

– Хотела только напомнить, что у нас через неделю состоится поэтический вечер. Помнишь, я говорила, что хочу открыть литературный салон?

– В нашем доме? – удивился Евгений Аркадьевич. – То есть помню, конечно. Но в доме-то зачем? А много народу будет?

– В доме я и сама не хочу: разбредутся гости, потом ложечки считай: к каждому ведь сторожа не приставишь. Проведем вечер в павильоне для твоих гостей. Только надо будет поставить там подиум, передвинуть барную стойку и бильярдный стол, чтобы расширить пространство для кресел… Народу будет человек тридцать… Это мои знакомые с мужьями, три популярных поэта, одна из которых женщина. Их привезет сюда литературный критик Чаплинский, который это все организовывает. Ты же его и сам хорошо знаешь: он тебе помогает твои книги по экономике издавать. Я его случайно в городе встретила, речь зашла о современной литературе, и он вдруг предложил…

– Он ничего вдруг не предлагает, – усмехнулся Евгений Аркадьевич. – Пройдоха еще тот.

– Но он и сам теперь популярный, – кивнула жена, – у него своя литературная программа на телевидении.

– Во сколько обойдется все мероприятие?

– Тысяч двадцать, если считать в евро. Поэты запросили по пять тысяч. Чаплинский согласен получить для себя две. Но еще будет фуршет: шампанское, икра, фрукты… Но я билеты – каждый на два лица – отдаю по тысяче…

– Все равно не хватит, – мгновенно подсчитал муж, – там ведь жалюзи висят. А надо бы шторы. Светильники на потолке, бильярдную надо прикрыть, а то как-то неприлично. Поэты могут и в пивной свои стихи читать, но не в бильярдной же. – Сорин усмехнулся своей шутке и кивнул: – Как минимум еще тысяч десять евриков потребуется. Я подкину – так уж и быть.

Вероника выгнула бровь: она надеялась, что муж оплатит все мероприятие – но промолчала.

– Ладно, выделю двадцатку: как-никак поэзия – это дар небес, – смилостивился Евгений Аркадьевич. – Но только и ты там особо не шикуй, а то недоеденные бутерброды с икрой придется потом местным котам раздавать…

Она снова кивнула, словно заранее соглашаясь со всем, что скажет муж.

– Ты перестала улыбаться, – вздохнул он.

– Что? – удивилась послушная жена. – Мне кажется, что я не изменилась. Не понимаю, о чем ты…

– Я как-то не так выразился? Понятно, ведь ты теперь вся в поэзии, а потому я должен был произнести что-нибудь возвышенное. Например: ты перестала одаривать меня улыбкой.

– Ты не прав, – покачала головой Вероника, – и в доказательство – вот тебе моя улыбка. – И она улыбнулась. – А если ты намекаешь на то, что я тебя разлюбила, то ты, дорогой, ошибаешься: моя любовь стала еще крепче.

– Ну ладно, – кивнул муж, – тогда раздевайся.

Была суббота. В девять обычно завтракали, но в выходной день могли изменить привычкам. Вероника нежилась в постели мужа, демонстрируя, что ей спешить некуда.

– А почему когда-то тебя называли Чирик? – вдруг спросила Вероника. – Ты кому-то так сильно мешал, как?..

– Откуда ты взяла это?

– В интернете накопала.

– Копайся в чем-нибудь менее вонючем, – посоветовал Сорин. – А прозвище у меня такое было – Червонец. А Чирик… – это только между своими, самыми близкими друзьями. Тогда у всех были какие-то прозвища. Мы совсем еще детьми были, когда в стране все это началось… Моего друга и вовсе Пятаком кликали в детстве. А потом Хомяком стали называть. И он не обижался. – Евгений Аркадьевич дернул головой, начиная заводиться. – Зачем тебе мое прошлое?

– Один писатель сказал: чтобы узнать будущее человека, покопайся в его прошлом, – объяснила Вероника и поцеловала мужа в плечо.