Золотой Змей (СИ) - Добрый Владислав - Страница 27

Я следую за ней. Глухое звяк, и я не очень удачно приземляюсь, доспехи делают больно ноге.Я испуганно шевелю ногой, но вроде все обошлось — даже лечить не надо. Больше никаких супергеройских приземлений — десяток бойцов которые уже на стене, предпочли спустится по лесенке.

Я шёл осторожно, держа оружие наготове. Гвена умчала вперед, люди за мной двигались в тишине, нарушаемой лишь скрипом сапог по камням, лязгом оружия и редкими криками вдалеке.

Мне так и не починили забрало на шлеме и я настороженно смотрел по сторонам, выискивая угрозу. В тени разрушенных зданий могли прятаться выжившие защитники, а в переулках — поджидать засады.

На улицах царил хаос. Изредка из-за угла доносились звуки борьбы или приглушённые стоны раненых. Мы прошли мимо горящего дома, из выбитой двери которого вырывались искры вперемежку с дымом. Повернули за угол и наткнулись на следы отчаянной схватки — горожане пытались дать бой в узком переулке. Собранная из мебели баррикада им не помогла — десятки тел за ней образовывали груду едва ли не выше самой баррикады. Там шустро хозяйничали тени. Я шагнул вперед, перехватывая поудобней Крушитель, но тут же заметил что это группа подростков и женщины с белыми повязками на плече и головах.

— Мне нужен Фрозен или Леонхарт! — крикнул я.

Тени испуганно дернулись, махнули рукой в ту же сторону, в которую мы уже шли, и поспешно убрались прочь с улицы, растворившись в темноте. Оставив после себя не до конца ободранное тело в одном ботинке и задранной кольчуге.

— Вот же воронье, обирают своих! — возмутился Сперат.

Мне было все равно. У каждого свои возможности, и глупо их упускать. Мы двинулись дальше. Сломив сопротивление, мои парни бодро преследовали бедолаг вирииинцев, убивая их одного за другим. Трупы горожан лежали в лужах крови, из-за которой я пару раз поскользнулся на неровной мостовой. Узкая улочка вывела нас на небольшую площадь. Штук шесть храмов, у всех, кроме двух, выбиты двери. Не тронуты Храм Великой Матери и Императоры. Из-за их закрытых дверей слышны рыдания и молитвы. И в тех и в тех безнадежное отчаяние. На площади я, наконец, нахожу Фрозена. Он приглядывает за здоровенной кучей вещей, которая все прибавляется — люди грабят Вирииин, и все слишком большое стаскивают сюда. Удобно.

Видя меня пехотинцы быстро сплачиваются, но потом узнают меня в лицо и успокаиваются. Фрозен радостно бежит навстречу.

— Сеньор Магн! — кричит он. — Все как вы сказали! Со штурмовыми лестницами оно куда как сподручнее! А дураки на стенах вообще даже толком не поняли ничего! Ахахаха! Мы их рррраз!

Дикие женские крики откуда-то неподалеку его не смущали.

— Где Леонхарт? — перебил я его.

— Да у складов же! Следит, чтобы не погорело всё, — машет в сторону канала Фрозен.

— Значит, город взят? Сопротивления больше нет? — уточняю я.

— Ну, такого, чтобы вот прям толпой, то нет сеньор Магн, — Фрозен вздохнул — Правда много утикли, на баржи и лодки сели, и того. На другой берег.

Мне вдруг стало тошно. Может дым, может тяжелый дух свежей крови. Я закинул Крушитель на другое плечо и сказал.

— Ладно. Молодцы. Отдаю вам город на три дня. Заслужили, — после чего развернулся и покинул Вириин тем же путем, что пришел. На встречу мне попадались первые отряды спешившихся рыцарей.

— Сеньор Магн, — тихо сказал Сперат. — Надо бы остаться. Сеньоры как пить дать свои права на добычу заявят. И магией это подтверждать начнут. Потеряем пехтуру…

— Плевать, — отрезал я.

У меня отчего то было совершенно ужасное настроение. К счастью оно постепенно прошло, когда я вернулся обратно в лагерь к Адель.

Следующие пару недель слились для меня в одно сплошное недоразумение. Я почувствовал себя Александром Македонским. Не в смысле великого завоевателя, нет. Я понял его острое желание сжечь обоз. Моё войско окончательно превратилось в сплошной табор — огромный поток тысяч людей, навьюченных награбленным добром, лишь изредка разбавленный телегами и карроччо.

И это ещё нас спасало то, что предприимчивые всадники переплыли реку ночью и захватили на другом берегу пару барж и десяток лодок. Деморализованные вириинцы попросту разбежались, бросив всё. Ко мне то и дело прибывали «подкрепления» — отряды аристократов покрупнее присоединялись к моей армии с официальными церемониями и красивыми словами, а отряды помельче тихо вливались в медленно бредущую толпу. Большая часть моей «армии» двигалась вдоль канала, и меня до жути подмывало бросить их и рвануть к Караэну. Двигалась — это не совсем точное слово. Скорее, ползла, иногда останавливаясь на ночлег километрах в десяти от предыдущего лагеря.

Я отменил выплату жалования. Моя пехота оказалась слишком разбавлена среди захваченных вириинцев и примкнувших бродяг, всадники почти растворились в наплыве множества новых «союзников».

Моё движение отмечалось столбами дыма и разорением не меньше, чем когда-то продвижение северных наёмников Гонората. Люди с таким упоением грабили тех, кто попадался им на пути, что я даже не пытался вмешаться. Пало ещё несколько мелких городков — единственное, что я мог сделать, это идти дальше, в надежде, что большая часть «войска» хотя бы попытается меня догнать. Вот если бы Джевал напал на меня сейчас, он наверняка бы меня разбил — я смог бы собрать, может, и больше всадников, но очень мало из них были готовы действительно драться.

Кстати, Джевал в очередной раз проявил решительность и предприимчивость. В одну из ночей он со своими спутниками оглушил и связал несколько конюхов, увёл десяток лошадей и сбежал. Организовывать погоню за ним я не стал — я даже узнал о его побеге спустя два дня, когда мне принесли от него письмо, которое он хитроумно передал через одного из рыцарей.

В письме он упражнялся в изящной словесности и выражал сожаление, что не может «в полной мере насладиться Вашим гостеприимством, сеньор Магн», ведь его ждут срочные дела, и всё в таком духе на полстраницы печатного текста, или, если точнее, на большой свиток пергамента.

Этот случай показателен — в моей армии царил страшный бардак. И я мог только бессильно наблюдать за этим. Относительные островки надёжности спонтанно возникали вокруг сильных и знаменитых рыцарей. Из вновь присоединившихся таких было не мало. А я упустил этот момент и не проводил с примкнувшими ко мне людьми достаточно времени, поэтому вокруг меня постоянно находилось порядка двадцати-тридцати рыцарей. Да и то, в основном благодаря Адель — она дарила им подарки из моей части добычи, беспокоилась о фураже и банально кормила их по вечерам. Эти случайные люди, большая часть из которых была со мной ещё в Таэне, медленно становились моими друзьями. Или, если точнее, дружиной.

Ещё два больших центра силы представляли собой Белый Рыцарь и Эйрик Кровавый Топор. Их соперничество никуда не делось — они по-прежнему старались превзойти друг друга. Что хуже, соперничали они друг с другом, а не передо мной.

Зато пехотинцы были по-прежнему мне преданы, и не только Фрозен и Леонхарт. Возвращаясь с охоты, я мог издалека определить в бредущей толпе свою армию по тому, как она взрывалась приветственными криками, когда видела мои цвета. Но их преданность была не той, которая была мне близка и понятна как жителю другого мира. Сперат пересказал мне поговорку, которую подслушал у пехотинцев: «Если долго идти вслед за Золотым Змеем, то и тебе достанется пара золотых чешуек». Они ждали, что от меня, только того, что обязательно будет добыча.

В какой-то момент я остро почувствовал, как теряю управление армией. Как Магн в детстве, когда он на сноровистом жеребце выронил поводья. И теперь конь подо мной мог пойти куда хочет — я лишь мог уговаривать его и похлопывать по шее, но не мог дёрнуть за узду, принуждая болью и подчиняя волей.

За день до выплаты жалования мы дошли до того места, где надо было бросить баржи с барахлом и повернуть к Караэну. До него оставалось ещё километров сорок на северо-восток. И на этом пути как раз стоял Горящий Пик, наша фамильная твердыня. До меня доходили смутные слухи, что в Горящем Пике засел Гонорат, бежавший из Караэна. Это заставляло меня нервничать и много думать о предстоящем разговоре с ним. Я с удивлением понял, что предпочёл бы, чтобы брат прямо восстал против моей власти. Ведь именно из-за этого Гонората, тупого ублюдка, всё пошло наперекосяк. Он лично участвовал в убийстве отца, из-за него погибла сестра. Я уже не тот, кто, появившись в этом мире, первым делом попытался сбежать. Я изменился. Теперь мне было проще принимать сложные решения. И всё же, если Гонорат выйдет из ворот Горящего Пика мне навстречу и встанет на колени? Смогу ли я убить его?