Бойтесь своих желаний (СИ) - "Филантроп" - Страница 72

— Получается вы хотите изолировать меня от общества и выкачивать кровь? Эта фраза заставила меня задуматься…

— Позвольте спросить, а всё это… законно? Меня по логике вещей похитили, заперли в стеклянной коробке и пытаются выдоить, как корову перед убоем.

— Мы работаем в интересах государства. Сухо ответил Звягин.

— В таком случае… Работайте, я не смею вам мешать. Михаил встал и направился к выходу.

Подошел к двери — монолиту из закалённой стали, похожей на чёрный лёд. Звягин кричал в спину что-то про “протоколы” и “последствия”, но его голос потонул в скрежете металла.

Ладони Михаила вжались в поверхность, будто в мокрую глину. Сталь заплакала, пуская слёзы искр и расползлась — как воск под паяльной лампой. Он шагнул в провал, оставляя позади дырень с капающими краями…

Звягин рванул следом, давясь в рацию — Он идёт к центральному выходу! Преградите путь!

Все встречные двери гнулись под руками Михаила, как фольга. Каждый этаж оставлял трапу из деформированных замков и перекрученных петель. Я следовала позади Звягина, трогая пальцами оплавленные ручки — они были холодными…

Внизу мужчину ждал ад в камуфляже. Десантники в похожей на панцири броне, выстроились в полукруг. Лазерные прицелы дрожали на груди Михаила.

— Вы хотите причинить мне боль? Спросил Михаил. — А вам известно, что такое настоящая боль?

Он разжал кулак и в воздухе распространилась незримая волна.

Солдаты рухнули на пол, будто под ними взломали канализационный люк. Автоматы зазвенели, ударяясь о мрамор. Один из бойцов с шрамированным лицом, завыл вцепившись в грудь.

Другой, сжимал медальон на шее и кричал матерными словами, которые когда-то слышал от умирающего отца.

Слезы лились ручьем, смешиваясь с соплями и слюной.

Один только Звягин не упал.

Он стоял, согнувшись как старый дуб под ураганом. Его пальцы впились в стойку ресепшена, оставляя кровавые полосы на пластике.

Лицо исказилось в оскале — не грусти, а ярости.

Мужественные слезы катились по щекам, но надменный смех, не прерываясь рвался из горла — Ты просто ребенок с игрушкой, которую не понимаешь!

Михаил прошел сквозь строй рыдающих тел.

Последняя дверь рассыпалась как песочный замок.

Улица проглотила его…

Я осталась на пороге и прощупала лицо…

Кожа была сухой…

Значит и мои силы велики…

Мы двое круглосуточно пахали и избавляли людей от страданий…

Я смотрела на лужи слез на полу, в них отражались перекошенные лица солдат.

И моё — среди них.

На чьей я стороне?

Если бы я отважилась выйти, тоже получила бы ствол автомата в лицо?

Глава 29

Демон Лилит всей душой полюбила подоконники нового мира. Сидеть на таком и наблюдать за ними через стекла, словно за муравьями, очень увлекательно.

Интересно… Почему самая развитая часть человечества стремительно вымирает?

Вся их цивилизация — сплошной парадокс.

Чем ниже уровень жизни — тем больше детей, а если благ в обществе в избытке — то их вообще нет.

Они строят храмы культу семьи, но эти храмы построены на костях…

Лилит усмехнулась, вспоминая древнюю войну.

Тогда мужчины вгрызались в землю, защищая очаг, а женщины рвали подолы платьев на бинты, чтобы после сражения, в темноте шатров слиться с возлюбленными не в порыве страсти, а в клятве…

Глаза в глаза, дыхание на губах — так рождалась вечность…

А сейчас… Ха!

Мой дом — моя крепость. Они сами превратили крепости в карточные домики.

В новом мире, на людей и их жалкие потуги найти любовь и построить семью, без слез не взглянешь. Дети растут неполноценными людьми, поскольку воспитывались только одним из родителей — чаще матерью, которая научила их проклинать отца и весь мужской род.

У них нет друзей, братьев и сестер.

Женщины не желают рожать помногу и зализывают единственное чадо до состояния теленка. Дети, выкормленные гиперопекой — хрупкие как стекло. Такой фундамент непригоден для крепкой семьи…

Красота — божий дар, а женщины научились торговать им в розницу…

Даже удивительно, как они достигли такой степени разложения, без единого моего проклятия…

Лилит прижала ладонь к стеклу, следя за силуэтом кувыркающегося с Лилией Иллариона в отражении.

Я выбрала его неспроста…

Нынче мужчины измельчали…

Живут меньше, работают больше, никто не уважает их труд и жертву, да еще и внимание женщин заставляют добиваться…

— Ничего мой мальчик… Я научу тебя, как правильно с ними обращаться… Прошептала она и чернила в её дневнике, заструились кровавым узором.

— Я покажу тебе, что значит настоящая власть. Не через ухаживания за женщиной, ведь в уходе нуждаются только инвалиды и больные, а через… о, ты скоро увидишь…

Скоро мы с тобой взберемся на пантеон и мир будет мой…

Запомни, Ларик…

Любовь — это шахматы, где девушка всегда на два хода впереди. Мужчина, дурак, натыкается и слышит мат в свой адрес — даже не успев пожертвовать пешкой.

Она говорит “люблю” тем же тоном, каким актеры произносят монологи — красиво, громко, пусто… а мы аплодируем, не замечая, как занавес превращается в удавку.

Женщины не влюбляются — они как древние алхимики, проводят эксперименты. Добавим щепотку нежности, каплю ревности и вот, ты уже превращаешься в золото… оседающее в её кошельке…

Её слезы — не признак слабости. Это шепот летящей пули. Утешая девушку, ты даже не успеваешь понять, в какой момент согласился быть мишенью.

Секс — не признак страсти. Это рукопожатие после сделки, где ты пропустил пункт о вечной расплате… Они учат нас сражаться за их честь, чтобы потом не осталось сил защитить свою…

Любовь — это кредит под бесконечные проценты. Ты отдаешь годы, а она продолжает вписывать условия. Она зовет тебя в свой мир не для того чтобы согреть, а, чтобы ты замерзая забыл, как выглядит солнце вне её окон.

Её объятия — не искренность, а просто проверка гравитации: как быстро ты упадешь к её ногам, забыв, что когда-то умел летать…

Любовь — это уравнение, где её “минус” всегда становится твоим “плюсом”. А потом мы удивляемся, почему остаемся в должниках…

Чем выше женщина поднимает тебя в своих речах, тем больнее будет приземление. Ты уже не гордый орел, которого мама растила, а обычный воздушный змей в её руках…

Она врывается в твою жизнь ураганом, а когда ты остаешься среди руин, объясняет — ты сам позволил…

* * *

Взрослая женщина — совсем другая материя. Она как двигатель, заводящийся от одного взгляда на красивого и статного мужчину. Её бедра — произведение искусства, а грудь — надутые гормонами воздушные шары.

Каждый вздох пахнет дешевыми духами и дорогими обещаниями.

Виолетта — зрелая, сочная, сформированная до последнего волоска…

Теперь понятно, почему из-за женщин начинались войны, почему им было посвящено так много культурных произведений, написано стихов, сочинено песен, слеплено бюстов, статуй, памятников и почему так много мужчин резали друг друга на дуэлях.

Когда Господь создал мужчину, он подарил ему блестящий интеллект и способность к созиданию. Мужчины начали очень стремительно развивать цивилизацию, и Бог, опасаясь конкуренции, вдогонку создал женщин — главный сдерживающий фактор мужского потенциала.

Отныне цивилизация кончалась там, где она разрешает снять трусы…

Как же от возбужденной женщины приятно пахнет…

Аромат, от которого кора головного мозга сворачивается в трубочку. Ты перестаешь быть человеком в этот момент. Её влагалище — черная дыра, поглощающая Нобелевские премии, военные звания и банковские счета.

Возбужденная женщина, как такса у мясного прилавка — находится в своём самом лучшем состоянии. Ей — тихоне или стерве, уже не важно чья рука бросит палку: студент с дрожащими коленями, дворник с засаленными купюрами или бизнесмен с золотой картой.