Бойтесь своих желаний (СИ) - "Филантроп" - Страница 71

Он слишком активно гнёт свою линию…

В хосписе старик с изборожденным морщинами лицом, бился в моих руках как пойманная рыбка.

— Зачем!? Она ждет меня… Мы договаривались… Его сердце тосковало по ушедшей супруге, но упрямо стучало, поскольку было обновлено мной.

Он выжил и сказал мне на последок — Я не вправе наложить на себя руки, ведь самоубийцы живут в аду, а она ждет меня в раю… Ты хоть представляешь, какую боль мне причинила…

Мать, пережившая троих детей, смотрела на меня пустыми глазами, когда я вернула ей зрение.

— Я вижу их фотографии… но не вижу их самих… Зачем вы вернули мне этот ад? Её слезы горячее кислоты.

А что если каждое исцеление — узел на верёвке?

Люди улыбаются, но их души кричат — Довольно!

— Ты даруешь им второй шанс! Шипит Парацельс.

Его крылья из скальпелей впиваются в мои рёбра.

— Шанс на что? Спрашиваю я вслух. — На еще большее горе? На жизнь, которая давно исчерпала себя?

Парацельс молчит.

Ангелы, оказывается, не умеют отвечать на вопросы, от которых трескаются их идеалы.

А вопросы стали возникать…

Всех ли людей нужно спасать?

Ощущение, словно я стала соучастницей их игры.

Вот он — мужчина с раздутым от переедания сердцем. Его жир плещется под кожей и смазывает ржавые шестерни, а я вправляю ему клапаны, будто перебирая старенький мотор.

Он уходит, жуя гамбургер и я слышу, как артерии вновь забиваются холестериновой грязью.

— Спасибо, доктор! Кричит он, а Парацельс ликует у меня в груди, как пьяный механик в подпольном гараже.

В избалованном благами обществе, он без работы не останется…

А у этого — легкие прожженные в дырочку. Я латаю их, как заплатку на прогоревшем ковре, а он тут же закуривает, выдыхая дым в лицо врачу.

Его кашель звучит как аплодисменты моему лицемерию…

Очередная девушка с сифилисом крадётся из клиники, пряча пачку презервативов в сумочку. Вены еще пульсируют от моего прикосновения, а глаза уже ищут нового партнера для танца…

Взрослые — как дети, тыкающие вилкой в розетку.

Знают — что вредно, понимают — что умрут, но делают — ради острых ощущений. Я стираю их грехи ластиком, а они рисуют заново с большим размахом.

— Может в этом их заслуженное наказание?

Последним на сегодня стал мужчина пятнадцать лет коловший инсулин, но продолжавший пить газировку литрами. Его почки были похожи на сморщенные воздушные шарики.

Улыбка — сплошные кровавые десна…

Я исцелила его и понимаю, что теперь он может пить по два литра в день…

Божественная искра внутри становится ярче…

Ангельский покров, чтоб его…

Правильный ли путь я выбрала?

Может он сможет подсказать ответ…

Я сдала его как последний стукач…

Выяснилось, что его зовут Михаил…

За ним приехали я, черные машины и люди в масках. В его глазах, я увидела не страх и не злость.

Одна лишь усталость, глубже чем шахта, где десятилетиями добывали уголь. Он посмотрел на меня, будто еще на первой встрече знал — что предам.

Теперь и у нас отношения не заладились…

У Парацельса с Наталиэль не то чтобы вражда, просто столкновение мировоззрений. Они недолюбливали и обесценивали друг друга, но зла не желали…

Интересно, а как сложатся наши с Михаилом взаимоотношения…

* * *

Михаила как можно вежливо и деликатно скрутили под руки и сопроводили на приватную беседу…

Теперь мы располагаемся в стеклянном муравейнике на двадцатом этаже.

Стены — бронированные стекла, сквозь которые виден город, словно аквариум с мутной водой.

Охрана щелкает затворами как семечками. Михаил сидит напротив Звягина — его руки лежат на столе, на запястьях фиолетовые следы от наручников…

Вот и началось склонение к сотрудничеству….

Звягин расхаживает вокруг стола как голодный волк.

Его тень падает на Михаила — то сжимаясь в кулак, то гладя по голове. Замаскированные угрозы умело переплетаются с лестью и дружеским тоном.

В одну секунду — он судья и прокурор в одном лице, в другую — старый собутыльник.

— Миша вы же понимаете… Голос Звягина стекает как мёд с лезвия — Мы все хотим порядка, а ваша подруга, он кивает в потолок, — это неизвестное человеку явление, а все проблемы как раз возникают от невежества…

Михаил молчит.

Он остаётся беспристрастным на всех стадиях разговора.

Наталиэль где-то рядом…

Я чувствую присутствие — воздух пахнет горелой бумагой…

Парацельс вдруг шевелится в груди, холодная змейка обвивает рёбра и говорит — Наталиэль сообщает, что Михаил крайне недоволен твоим поступком… Блин!

Получается я заочно испортила нашу дружбу…

Элизабет виновато опустила взгляд в пол и ногти впились в ладони, оставляя полумесяцы.

— Элизабет. Внезапно говорит Звягин, поворачиваясь ко мне — Расскажи, как ты чудесно работаешь на благо общества. Михаил должен оценить твой талант и вклад!

Его улыбка слепит как вспышка фотоаппарата.

Я открыла рот, но смогла выдавить лишь несчастное… — Они… они благодарны…

Михаил усмехается.

Первый раз за всю встречу.

— Благодарны? Как крысы, вытащенные из мышеловки, чтобы снова бежать к сыру… Он умеет давить на больное…

Звягин хлопает в ладоши, будто мы разыгрывает пьесу.

— Вот видишь! Они хотят быть спасёнными! Даже если потом снова суют лапки в огонь.

Даже не знаю, с кем мне неуютнее…

Звягин давно зарекомендовал себя отрицательным персонажем… Но он как антагонист в фильме, который всё равно завоевывает симпатию зрителя…

Я присутствую здесь из соображений безопасности, поскольку могу вернуть к жизни человека в самых разных ситуациях и составляющих…

Кто знает, чем обернется наш контакт с ангелом Наталиэль.

Звягин нависает, манипулирует, настаивает, передергивает факты… Господи! Да если бы мне было восемнадцать лет, я бы в такого влюбилась без памяти!

Звягин сделал шаг вперед, и микроклимат в комнате изменился, будто перед бурей. Его тень растянулась под люминесцентными лампами и накрыла Михаила как одеяло.

Я не устаю спрашивать у Парацельса — А он точно не демон?

— То есть, как это вы не заинтересованы? Голос майора скрипел, как гвоздь по стеклу. — Вас осчастливили силой, но не научили, что в комплекте с ней идет большая ответственность?

Михаил поднял утомленный взгляд. Его глаза — два осколка льда — остановили Звягина на полуслове. От него веяло холодом кладбищенский плит, а воздух запах соленой горечью высохших слез.

Даже Парацельс в знак уважения перед божественной искрой Михаила съежился внутри меня…

— Он слишком интенсивно дербанит свою душу… Такими темпами, останется лишь черная дыра, пожирающая свет… Жуть… Сколько же страданий он абсорбировал…

— У меня свои цели. Произнес Михаил так, словно ронял в колодец камни. Каждое слово — глухой удар. — Ваши игры с демонами… войны… противостояния… всё это пыль…

Звягин понял, что наткнулся на невидимую стену. Его пальцы сжали спинку стула до хруста…

— Вы не понимаете… Майор заговорил медленно — как учитель с отстающим учеником. — Люди с вашими… Талантами… Это неисследованная область… И мы не можем подвергать общество опасности, в первую очередь ради вас самих.

Михаил усмехнулся. — Я вот видел видео, как бабушка усами вагоны передвигает… Может вам её завербовать? Оказывается, он умеет шутить!

Звягин дёрнул щекой.

С Тимофеем было легче.

Он как никак подросток и мало пожил, чтобы противостоять в мудрости такой акуле как майор.

Мне показалась или его рука рефлекторно потянулась к кобуре…

— Вы даже анализы отказались сдать на исследования. Почему-то руководство сильно интересовал наш забор крови…