Города гнева - Бах Влад - Страница 4

А Микаэля в тот же день призвали на Полигон.

Я пытался что-то сделать. Обратился к отцу, но тот даже не стал меня слушать.

– Ты слишком молод, чтобы понимать, как устроен этот мир, – сказал он с привычным хладнокровием. – Знаешь, что делает сильного лидера? Он никогда не привязывается. Ни к людям, ни к идеям. Твое место на верхушке пищевой цепи. Запомни это и сто раз подумай, прежде чем снова спуститься вниз.

Это был удар, который сокрушил все, во что я верил. Отец практически признался, что намеренно убрал Фостеров из моей жизни… самым чудовищным образом. Черт, как же я ненавидел его в тот момент, но был бессилен что-либо изменить.

Последний раз я видел друга, когда военные силой забирали его из сектора. Микаэль шёл, держа голову высоко, хотя я знал, что внутри он кипел от ярости. Его взгляд прожигал всё вокруг. Гнев, боль, презрение, но ни капли страха. Переступив через гордость, я снова пошел к отцу, снова умолял его отменить приказ, но он даже не взглянул на меня.

– Полигон – это шанс, – отмахиваясь, бросил он. – Если он выживет, то докажет свою ценность для Корпорации. Если нет, то за него это сделает кто-нибудь другой.

Мика погиб через месяц после призыва. Я узнал о его смерти из утреннего отчёта. Обычный цифровой файл с равнодушными строками текста. «Фостер, Микаэль. Погиб. Локация: Полигон, северный периметр. Время: 03:42». Никаких подробностей. Просто имя в длинном списке. В тот момент внутри меня что-то сломалось. Это был не просто гнев. Это была опустошающая безысходность. Я больше не мог смотреть на наш фальшивый безжалостный мир, не вспоминая его слова, его смех и его боль. Его честность, его силу и его способность быть выше лжи, на которой держался наш порядок.

Скоро я покину Улей…

Не от скуки и не для того, чтобы досадить отцу. Я сделаю это ради себя. Ради Микаэля. И ради тех, кто устал кричать в пустоту. Я уйду, чтобы доказать – Мика был прав.

Этот мир можно изменить.

Глава 1

Месяц спустя

– Быстрее, не отставать! Держать строй! Кирби, шевелись, ты задерживаешь группу, – команды сержанта Синга сыплются одна за другой, подстегивая меня двигаться быстрее.

Яростно сцепив зубы, я подтягиваюсь на торчащей над головой балке и забираюсь на металлическую ржавую лестницу, вмонтированную в бетонную стену. Добравшись до самого верха, пробегаю по узкой скользкой перекладине, стараясь не смотреть вниз. Держу равновесие, балансируя над обледенелым оврагом. Пронизывающий ветер так и норовит сбить с ног, обжигая тело даже сквозь утепленную экипировку. Мышцы горят, дыхание рваное, будто я глотаю осколки льда. Тяжесть брони усиливает нагрузку и замедляет скорость, но я с этим почти свыкся.

Впереди возникает еще один уровень высотой около пяти метров, но задача усложнена тем, что вместо лестницы на конструкции видны только покрытые льдом выступы. Это некритично. На перчатках имеются острые шипы, предусмотренные как раз для этих целей. Резво вскарабкавшись на преграду, осматриваюсь по сторонам, выискивая следующую цель. От вбитого в камень крюка до низкой части конструкции тянется толстая веревка. Расстояние внушительное, и разумеется, никакой страховки. До конца полосы доберется только тот, кто выдержит этот спуск.

– Дерби снова первый, – спустя пару минут звучит в наушниках высокий голос инструктора по выживанию. – Берите пример, сосунки. Если он делает, значит, и вы можете.

Рухнув коленями в снег, я зажимаю горящие ладони и пытаюсь отдышаться. Слышу, как один за другим рядом падают остальные инициары. Подняв голову, по привычке начинаю считать. Десять, пятнадцать, тридцать, сорок шесть. Облегчение накрывает согревающей волной. Сегодня никто не сорвался. И вчера. Если сравнивать с первым днем пребывания на Полигоне, я бы сказал, что потери среди рекрутов пошли на убыль.

– Ты как? Живой? – спрашиваю у задыхающегося Томаса Кирби, которого Синг нещадно прессует со дня прибытия на Полигон.

Том из Гидрополиса, одного из ресурсных островов, где мобилизация проходит непрерывно и поэтапно. Как и большинство новобранцев, Кирби попал в ряды «инициаров» недобровольно. Его выбрал УРК – Управление Рекрутского Контингента, входящее в Экваториальный комитет. Этот орган отбирает тех, кто может быть полезен системе, и бросает их в жерло Полигона, как дрова в топку. Критерии для дополнительных призывников включают в себя ряд обязательных параметров, которые в сумме определяют пригодность того или иного кандидата. Возраст, физическое здоровье, психологическая устойчивость, генетические данные – всё это собирается и анализируется системой УРК. Им важно не просто найти сильных и выносливых, а тех, кто сможет адаптироваться к экстремальным условиям Полигона.

Том явно не из тех, кто угодил сюда благодаря выдающимся данным. Скорее, ему выпала весьма сомнительная и смертельно опасная лотерея. Он принес бы Корпорации гораздо больше пользы, если бы остался в Гидрополисе и получил должность на очистной станции, где работает его отец. Я всегда считал подобный подход к мобилизации неправильным. Кирби, как и многие другие, – винтик в огромной машине Корпорации, который сначала используют до полного истощения, а затем списывают.

– Вроде, живой, – через силу улыбается парень, пытаясь храбриться.

– Перекур закончен. Встали и бегом три километра по прямой, – приказывает сержант.

– Перекур? Да он издевается, – бурчу себе под нос, поднимаясь на ноги. – Покурить тут можно только во сне.

– Береги легкие, Дерби, – криво усмехнувшись, бросает Диего Сантес, «загорающий» под зимним солнцем рядом с Кирби. – А то выплюнешь ненароком на следующем испытании.

– Не мечтай, придурок, – отзываюсь я, разминая пульсирующие мышцы и готовясь к старту.

Три километра по прямой. Ха. Это звучит проще, чем есть на самом деле. Мы выходим на трассу, засыпанную снегом, под ногами хрустит ледяная крошка, а впереди – серый горизонт, который лишь создает ощущение бесконечности. Дыхание срывается уже на первом километре, но я заставляю себя бежать. Мы все заменяемы. Остановиться здесь – значит потерять всё: место в группе, уважение и в конце концов жизнь.

Кирби плетётся где-то сзади. Я слышу, как он пытается дышать превозмогая боль. Том тяжело и надрывно пыхтит, издавая при этом звук работы старого мотора, который вот-вот заглохнет. Может, у Кирби и нет особых проблем со здоровьем, но он слишком щуплый, чтобы выдерживать серьезные физические нагрузки. Мика тоже был невысоким и худощавым, но в нем горела внутренняя сила, тот самый стальной стержень, что помогает с минимальным уроном выбраться из любой заварушки.

– Кирби, не останавливайся, – бросаю через плечо. – Беги, черт тебя побери!

– Я… пытаюсь… – отвечает он с натугой, но его голос звучит так, словно Том вот-вот рухнет.

Неугомонный Сантес, бегущий чуть позади, не упускает возможности поддеть:

– Эй, Дерби, может на руках его понесёшь, раз такой сердобольный?

– Закрой рот, Сантес, – оглянувшись, огрызаюсь я. – Лучше под ноги смотри, а то ненароком сам растянешься.

Ехидная усмешка Диего тает в морозном воздухе. Больше не обращаю на него внимание. Пошел к черту. Споры и конфликты работают тут против нас, и рано или поздно до Сантеса дойдет эта простая истина.

Мышцы ног горят, легкие едва справляются, но я не сбавляю темпа. Нельзя давать себе ни малейшей поблажки. Потому что, если прекращу движение, – мне конец, а я не собираюсь становиться еще одним именем в списке погибших. Буду переть к цели до последнего, даже через не могу.

Пока я на верхней строчке рейтинга по показателям выносливости, мои шансы выше, чем у остальных. То, что я справляюсь с нагрузками – не просто везение. Скорее, закономерность. Как бы я ни относился к отцу, его жесткое воспитание сыграло мне на руку. Он с ранних лет заставлял меня по три часа в день заниматься смешанными единоборствами и общей физической подготовкой.