Города гнева - Бах Влад - Страница 2

Отец… Отец будет смотреть на меня с укором. Нет, не с гневом – он давно привык к моим бунтам, которые он принимает за юношеское безрассудство. Но в его глазах будет то самое разочарование, гнетущее сильнее любых слов. Мои планы его не интересуют. Ему нужен наследник. Верный продолжатель его дела. Тот, кто будет стоять рядом, пока он управляет этим миром. Точнее тем, что осталось от настоящего мира.

А я не такой. И никогда не был таким.

Возможно, вступить в ряды инициаров Полигона – это единственный правильный выбор в моей жизни. Мой единственный шанс вырваться. Найти то, что действительно имеет смысл. Почувствовать настоящую жизнь, даже если мое решение будет шагом в пропасть.

Выпроводив обиженную Лиру из своей соты, я возвращаюсь к окну, упираясь лбом в прохладное стекло. Засыпающее солнце еще не скрылось, озаряя небо алыми всполохами, но увидеть, как светило полностью утонет в океанской пучине, – недоступная привилегия для обитателей Улья. На закате окружающая остров стена полностью закрывает горизонт. Гигантское сооружение из матового титано-керамического сплава, только что поднявшееся из глубин, выглядит фундаментально и внушительно, гарантируя нам безопасность.

Несокрушимая махина поднимается на стометровую высоту с помощью мощных гидравлических систем, установленных в подводных шахтах. Опора надежно закреплена шиповыми фиксаторами, которые удерживают стену в устойчивом положении, предотвращая любое смещение при самых мощных штормах или подводных толчках. Видимая поверхность конструкции покрыта солнечными панелями, обеспечивающими питание встроенных защитных систем, способных засечь любое движение на расстоянии нескольких километров: датчики фиксируют даже слабые колебания воды, а тепловизоры непрерывно прочесывают подводное пространство, предупреждая появление любой угрозы. Если что-то или кто-то подойдет слишком близко, встроенные лазерные турели или подводные мины уничтожат все на своем пути. Интегрированное по всему периметру конструкции мощное электромагнитное поле эффективно блокирует любые сигналы, делая остров полностью изолированным.

Стена – один из главных символов власти Корпорации, олицетворение безопасности и контроля. Она защищает Улей от внешнего мира, но в то же время отрезает его от него. И если для большинства обитателей острова эта конструкция – гарант стабильности и уверенности в завтрашнем дне, то для живущих на подземных уровнях – это тюрьма.

Глядя, как поблёскивают капли воды на титановом покрытии, я испытываю странное сочетание горечи и восхищения. Система, которую создал мой отец, превосходна в своей логике, но эта безупречность отталкивает. Моя семья правит миром из золотых сот, окруженных стенами. Мы смотрим на океан через стекло, живём в роскоши, купаемся в безопасности, но все ликующие речи о равноправии и порядке – ложь. Этот порядок держится на страхе и страданиях большей части выживших. И не только на других островах, но и здесь – в Улье.

Там, внизу, под уровнем баров, супермаркетов и бутиков, за слоями фальшивого блеска, в подземных секторах жила семья Микаэля Фостера, сына кладовщика и продавщицы. Моего единственного друга, который никогда мне не лгал, не льстил и не лицемерил. Того, кто изменил мой взгляд на многие вещи.

Мы встретились случайно, в тускло освещенном коридоре между техническими помещениями на минус третьем уровне, куда я попал впервые. Это было чем-то вроде «образовательной» программы, организованной президентом. Её официальное название «Ознакомление с базовыми структурами развития Улья». Мне тогда уже стукнуло пятнадцать, и отец решил, что пришло время заняться моим обучением вплотную.

Я спустился вниз в сопровождении охраны и куратора, который монотонным голосом объяснял, как все устроено: вентиляционные узлы, энергообеспечение, водоснабжение и прочее. Меня это мало интересовало, но мое внимание привлекла сцена, развернувшаяся у одной из дверей.

Там стоял подросток. На вид ему было столько же лет, как и мне или чуть меньше. Темноволосый худощавый пацан в оранжевом рабочем комбинезоне держал в руках какие-то бумажки и спорил с мужчиной в униформе. Его тощая фигура казалась нелепой на фоне рядом стоящего крепкого верзилы, но упрямое выражение лица мальчишки говорило о том, что уступать он не намерен.

– Мой отец не станет это подписывать, – резко заявил он.

– Тогда у него будут проблемы, – угрожающе ответил мужчина, делая шаг вперед. – Пусть придет сюда сам и выскажет претензии мне в лицо. Я не собираюсь разговаривать с сопляком.

– Мой отец болен и даже не видел эти бумаги, но я отлично понимаю, что в них написано, – мальчик прижал бланки к груди. – Цифры, что там указаны, – ложь. Мы знаем, куда уходят пайки. И больше не собираемся молчать.

– Знаете, да? – оппонент пацана нагло усмехнулся, обнажая крупные зубы. – Тогда передай своему отцу, что его рабочий контракт стоит пересмотреть. Хилые работники нам не нужны.

Я замер, наблюдая за происходящим. В голосе пацана звучала не столько смелость, сколько отчаяние. И выглядел он измученным и голодным. И почему, черт побери, подросток одет в рабочий комбинезон?

– Кто это? – спросил я у куратора, прервав его скучную лекцию.

Тот небрежно взглянул в их сторону и передернул плечами.

– Надзиратель третьего сектора, – равнодушно ответил он. – Контролирует работу всех сотрудников и обеспечение ресурсами. Отвечает за техническое обслуживание и соблюдение норм безопасности.

– А мальчик?

– Сын одного из кладовщиков. Заменяет отца на время болезни. Обычная практика.

– О каких пайках он говорит? – поинтересовался я, игнорируя смену темы.

– Понятия не имею, но рабочие редко бывают довольны, – усмехнулся куратор. – Не обращайте внимания, господин Дерби. Надзиратель разберется.

Повинуясь необъяснимому импульсу, я повернулся к мужчине в униформе и сделал шаг вперед.

– Могу я узнать, в чем суть конфликта? – потребовал объяснений, глядя в круглые мутно-голубые глаза.

Разумеется, здоровяк меня сразу узнал. Выпрямился и сменил тон, нацепив на лицо услужливую улыбку.

– Никакого конфликта нет, господин Дерби, – елейным голосом заверил он. – Обычное недоразумение. Отец этого мальчика нездоров и не смог просмотреть ведомость учета, а пацан решил, что разбирается в цифрах лучше других.

– Ложь, – выпалил мальчишка, ощерившимся волчонком глядя на мужчину. – Эти бумаги – поддельные. В них указано, что наш сектор получил пайки в полном объёме, но это вранье. Половина из них до нас не дошла.

– Ты в этом уверен? – в замешательстве уточнил я.

– Я работаю за отца целый месяц, а он старший в смене и все продовольствие проходит через него. Конечно, я уверен, – пацан со злостью сжал кулаки. – Раньше папа подписывал отчеты из-за постоянных угроз, но больше этого не будет. Нам нужны чертовы пайки, чтобы не умереть от голода.

Побагровевший верзила поспешил возразить:

– Это преувеличение, господин Дерби. Документы необходимо оформить для отчётности. Никаких угроз не было.

– Как тебя зовут? – обратился я к пацану, проигнорировав оправдания надзирателя.

– Микаэль Фостер, – вскинув голову, твердо ответил он. В темных глазах сверкнул гнев. – А твое имя известно всем, господин Дерби, – дерзко добавил Мика. – Передайте своему отцу, что…

Здоровенный бугай не дал ему договорить. Схватив парнишку, он заткнул его рот своей огромной лапищей.

– Простите, он не знает, что несет, – наклонив голову, принялся извиняться надзиратель. – Его семья всего год назад прошла отбор, чтобы попасть в Улей. Они приехали с Гидрополиса, получили работу: отец – кладовщик, мать – продавщица. А теперь… этот пацан показывает зубы? Напомню, их положение здесь зависит от доброй воли нашего президента.

Тогда я не стал усугублять ситуацию, опасаясь, что мое вмешательство только навредит мальчишке, но с того момента его упрямый ожесточенный взгляд не выходил у меня из головы. Я всё чаще находил повод, чтобы спуститься на нижние уровни. Первое время казалось, что это просто любопытство, но позже понял: мне нужно было разобраться, что заставило подростка, почти ребенка, бесстрашно бросаться на здорового надзирателя.