Мороз К.О. Мэр Ёлкино - Коваль Лина - Страница 6

Константину Олеговичу на телефон поступает сообщение, и он, извинившись, полностью увлекается перепиской. Я смотрю с легкой обидой, потому что улыбка на его лице становится все шире.

Кто там? Девушка его бывшая?

Паулина, кажется.

– У вас красивый дом, – хвалю, пытаясь вырвать мэра из виртуального общения.

Откидываюсь на спинку стула и потягиваюсь, запрокинув руки за голову.

Морозко снова смотрит на футболку в районе груди. У меня начинают закрадываться сомнения, что, возможно, вторая интересует его больше. Не похож он на того, кто за кусок ткани окрысится.

– Что ты сказала? – переспрашивает хрипло и жадно пьет воду.

То ли со слухом, то ли с концентрацией внимания проблемы.

– Дом, говорю, у вас красивый… Только темно слишком.

Киваю на неяркие светильники вдоль стен и наглухо задернутые шторы.

– Альберт не любит дневной свет.

О боже. Совсем забыла про птицу.

Он опускает голову и что-то печатает. Лыбится так довольно-довольно.

Паулина опять плетет свою виртуальную паутину.

Бесит.

– А это чье? – киваю на детские рисунки на стене, снова отвлекаю. – У вас что, ребенок есть? – почему-то с ужасом спрашиваю.

– Это племянники в гости приезжают, – говорит он без энтузиазма. – Ты поела?

– Да, спасибо. Было… вкусно.

Мэр кивает и смотрит на меня выжидающе.

Мол, давай, Ника. Погостила – и хватит.

А мне вдруг жалко его становится. Торчит тут, в глуши. В тайге. Явно простывший, одинокий и очень грустный.

– У вас температура, – сообщаю ему, поднимаясь со стула.

Одергиваю футболку и иду за своим телефоном. Попутно прихватываю пальто и тонкие колготки. Странно, что они здесь, на первом этаже.

– Я могу поставить вам укол, – говорю разворачиваясь. – Если у вас, конечно, есть анальгин в ампулах.

– Чего?

– Анальгин в ампулах. Есть?

– Вряд ли. Не надо. Само пройдет.

– Ну, дело ваше.

В комнате быстро переодеваюсь и убираю футболку на место. Застегиваю пальто, под которым скрывается наряд медсестрички из секс-шопа.

Дурацкая была затея. И почему я решила, что Слава сразу набросится на меня в этом наряде?

Наверное, я и правда фригидная…

Сбежав по лестнице, надеваю и застегиваю сапоги, которые были аккуратно выставлены у порога. Выпрямившись, натягиваю шапку.

– Ну…

Улыбаюсь неловко, глядя на Морозко. Он стоит в метре от меня, засунув руки в карманы спортивных брюк, и внимательно смотрит.

– Спасибо вам, – пожимаю плечами. – За все.

– И… хм, – откашливается. Острые скулы еще больше краснеют. – Тебе спасибо.

Смущенно опустив взгляд, забираю ключи от машины. Кожу вдруг покалывает.

Ахаю от неожиданности.

– Что это? – трогаю блестящую мишуру, которую он смешно затягивает у меня на шее. Будто шарф.

Делает шаг назад. И убирает руки за спину.

– С Новым годом, Мандаринка! – чуть интимно проговаривает.

Я вспыхиваю.

– И вас с новым счастьем.

Выйдя на крыльцо, не даю себе ни секунды на раздумья. Бегу к своей машине и запрыгиваю внутрь.

– Давай, моя хорошая, – шепчу.

«Мазда» заводится со второго раза.

Я сижу.

Минуту, две, три, пять, десять.

Двигатель надо хорошенько прогреть. Стекла тоже отмерзают.

Пора ехать…

Задев колючую мишуру, облизываю губы.

«С Новым годом, Мандаринка!»

– Боже…

Перед глазами фейерверками одна за одной вспыхивают живые картинки прошедшей ночи. Я трясу головой, чтобы это прекратилось, но, кажется, эффект табакерки только усиливается.

Вспомнив все, залипаю на занавешенных окнах двухэтажного синего дома.

А потом давлю на газ и уезжаю.

Глава 8. Укол для главы администрации

Константин

Кисло посмотрев на два одиноких, уже заветрившихся желтка на тарелке, разворачиваюсь к холодильнику и достаю из морозилки кусок свинины.

В комнате раздается что-то похожее на гавканье.

– Только попробуй, – строго говорю, обращаясь к Альберту.

Он виновато вжимает голову в пернатое туловище и, оскорбившись, отворачивается к стене.

То-то же.

Кинув мясо в железный таз, накрываю его разделочной доской. Предновогодний ужин будет чисто мужским. Не салаты же стругать.

А оливье бы, конечно, хотелось.

Забираю Макбук с зарядки. Надо немного поработать. Тело всячески этому сопротивляется: голова кажется чугунной, в суставах непроходящая ломота, еще и знобит по-страшному.

Да и ладно.

Подумаешь, температура. Чай не девочка ведь. Взрослый мужик. Как-нибудь и сдюжим. Если что, вечером баню истоплю.

Хорошая баня – она всю хворь выгоняет. По крайней мере, я такое слышал. Как городскому жителю, мне было довольно сложно привыкнуть к новой сельской реальности, но я всегда любил лес и природу. Это выручает.

Открыв эксель, настраиваю формулы. Периодически ячейки сливаются в одно крупное «ИДИ СПАТЬ, КОСТЯ», но я с детства усидчивый и старательный, поэтому продолжаю вникать в разбегающиеся перед глазами цифры, которые предоставили сотрудники моей администрации.

Так-с. Численность населения поселка Елкино в две тысячи двадцать четвертом году.

Рождаемость…

Смертность…

Кружу взглядом с одной таблицы до другой. Цифры не бьются.

Либо я кого-то лишнего «родил», либо… «порешил».

Все. Хватит.

Резко захлопнув крышку, оглядываюсь по сторонам. Правильно Скальпель сказала: темновато здесь. Надо бы Альберта в кладовку переселить хотя бы на время праздников, а то я с ним тут в вампира превращусь.

На телефон снова приходит сообщение от Левки.

Вообще, у меня два племянника – Лев и младший Тигран. Любит моя сестра хищников, а вот мужиков выбирать не умеет, поэтому оба пацана от разных отцов. Они усвистали раньше, чем акушерка прокричала вес и рост младенцев, поэтому я тот мужчина, который дважды стоял возле дверей роддома и изображал из себя счастливого новоиспеченного папашу.

«Дядь Кость, ты матч смотрел? Холланд все-таки самый крутой футболист в мире».

«Нет. Расскажешь позже, я пока работаю».

«Кстати…»

Левка шлет с десяток краснеющих смайлов. Он подросток, поэтому вопросы ниже пояса задает мне часто. У мамки с бабушкой такое не спросишь.

«Что? Случилось чего?»

«Бабушка говорит, ты у нас… алкоголик. Это правда?»

«Чего?»

Ржу в голос и закашливаюсь до потери дыхания. Твою ж мать! Помру тут в одиночестве на радость Альберту. Интересно, совы едят падаль?..

«Так вот. Дядь Костенька! По телику сказали: все алкоголики плохо заканчивают. Я так расстроился… из-за тебя».

Была бы у меня в запасе скупая мужская слеза – пустил бы. Кому-то на меня не похуй. Будь я хоть Си Цзиньпин, хоть глава Елкино или хоть хер с горы.

«Левка, бабушка, наверное, имела в виду трудоголик, – поправляю малого. — Это означает, что я много работаю и мало отдыхаю. От этого не умирают. По крайней мере, сразу».

Разве что… погибают в страшных муках от взрыва в яйцах из-за долгого воздержания, но это не то, чем хочется делиться с наивным двенадцатилетним пацаном.

«Да, точно! Трудоголик! Дядь Кость», – ржет смайликами.

«Ладно, позже спишемся. Маме привет».

Откинувшись на спинку стула, ныряю в тяжелые мысли. Пожалуй, мало кто не подводит итоги года хотя бы в голове. Автоматически подсчитываешь свои достижения и неудачи. За что-то хвалишь себя, за что-то ругаешь. И, конечно, веришь, что в следующем году не будешь феерическим долбоебом и не станешь перечить губернатору и зарвавшемуся олигарху, когда они захотят сходить на кабана в несезон.

За такую оплошность я и был сослан в места не столь отдаленные – в суровое Елкино.

Посматривая на часы на стене, стрелки которых показывают полдень, невольно вспоминаю прошлый Новый год.

Я отмечал его с Паулиной. Дорогой ресторан, съемочная группа модного сериала для главного телеканала страны, куча людей в дорогих костюмах и блестящих платьях. Роскошная Москва за окном.