Развод. Ты останешься моей - Лакс Айрин - Страница 4

Тем более на юбилее были и сверстники Пашки.

И его злит. Жутко злит!

Смотрю на плечи сына, обозначившиеся углами. У него так-то выпускной… девятый класс.

Дима, хочется заорать, ты совсем идиот, да? Ты не понимаешь, что натворил?!

Пашку сильно бесит эта ситуация. Он не может смолчать, продолжая сыпать колко:

– Ты просто звезда порнхаба скоро станешь. «Старик вдул… Моща!»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Павел. Марш. К себе! – рявкает Дима, дернув дверь дома. – Поговорим позднее.

– Перетрем? Рофлишь? Перетрем, лол. Если не блевану.

Переступив порог, Дима смотрит вслед сыну, который гигантскими прыжками направляется к себе вверх по лестнице, и немного изумленно переводит взгляд на меня.

– Рофлишь? Это что за херь такая? Он меня… матом послал, что ли?!

– Рофлишь, значит, угораешь. То есть ржешь, – поясняю. – Учи язык, на котором общается сын. Но если бы он даже тебя послал, я бы не стала делать ему сейчас замечание… Ты…

– Обосрался, маленькая. Не надо меня жалеть. Как есть говори! – решительно сжимает челюсти и шагает ко мне.

– Нет, Дима. Ты нас обосрал. Всех обосрал. Теперь мы в говне, с ног до головы, а ты… В белом костюме. С блестками.

– Зой… – тянется ко мне.

– Нет! – повышаю голос, выставив вперед ладони. – Нет! – кричу, отступая на несколько шагов назад.

Не могу видеть его так близко, чувствовать запах туалетной воды, аромат его тела.

Не могу!

Сердце кровоточить начинает, захлебывается в агонии.

Дима смотрит мрачно, его темный взгляд тяжелой тенью проносится по моему лицу.

– Надо поговорить.

– Я не хочу с тобой разговаривать.

– Но придется! – резко шагает ближе. – Мне жаль.

– Жаль? – смеюсь. – Жаль, что не только я узнала? Жаль, что узнала? Или что – жаль?! Определись!

Хотелось быть сильной в эти мгновения, но не получается.

– Давно ты ее так, крутишь-вертишь? Я ведь отель узнала, – тяну…

Я прохожу в гостиную и, только сделав несколько шагов, понимаю, что не разулась! Прошлась по светлому паркету и ковру в грязных мокрых туфельках.

Ступни кажутся невероятно тяжелыми, горят, ноги в капельках подсохшей грязи.

Вся наша жизнь теперь кажется сплошной грязью, и я, и нам… проще выпилиться, как сказал бы Паша.

Бросаю взгляд в зеркало, смеясь: я так тщательно выбирала платье. Самое удобное, чтобы, ну… понимаете, да? Такое, чтобы мужу было удобно под него пробраться, трахнуть меня хорошенько и вернуть тот благопристойный вид, который был до непристойного траха.

Дура. Такая дура.

Опустившись на диван грузно, роняю лицо в ладони. Все тело ноет, в мыслях бардак.

Кажется, во мне не осталось ни сил, ни крови – ничего! Из меня вытрясли нутро, вынули все живое. Звякает что-то…

Муж стоит рядом, наливает из графина в высокий бокал воду.

Спокойный, собранный.

Только горлышко графина позвякивает о край бокала, выдает его чувства.

Все остальное – непоколебимо. Даже внешний вид не портит.

У него разодрана рубаха. Он кое-как вытер рукой кровь, она засохла ужасной маской.

И все равно он – спокойный, красивый, мужественный.

– Выпей, – толкает мне в руки стакан с водой.

Я в тот же миг выплескиваю ее в лицо предателю.

– Понимаю, – кивает. – Заслужил. Теперь поговорим?

Он настойчиво садится рядом и обхватывает меня за плечи.

– Не трогай меня! Не трогай! – прошу сквозь слезы, срываясь на крик. – Убери руки!

– Тебе успокоиться нужно! – тоже повышает голос. – Поговорим, решим, как быть.

– Решение может быть только одно – развод.

Муж лишь настойчивее меня удерживает и больно встряхивает несколько раз.

– Развод ты не получишь! НИКОГДА! Ты моя жена, ею и останешься!

Глава 5

Зоя

Никогда?!

От возмущения меня потряхивает.

Да кто он такой, чтобы бросаться такими громкими словами?!

– Никогда не говори… НИКОГДА! Ведь одно из своих никогда… ты уже нарушил, Дима. Ты говорил, никогда не разлюблю… Никогда не…

– Я тебя и не разлюбил! ЛЮБЛЮ! – орет. – Слышишь?! Тебя я люблю, а на нее мне плевать.

– Ты все свои клятвенные обещания… Все свои громкие слова и заверения в любви… Не просто нарушил… Ты их уничтожил.

– Я все исправлю. Это поправимо.

– Вот как?

– Да, – кивает.

Взгляд лихорадочный, полный решимости.

– Мы начнем сначала. Второй шанс. Разве я когда-нибудь тебя подводил? Допускал хотя бы одну ошибку? Зой… У всех есть право на ошибку.

Я в шоке с его лицемерной системы моральных координат.

Право у него. На ошибку…

Право выдрать шлюху.

– Ошибка? Ты… Ты называешь это ошибкой?!

Шок. Шок. Шок.

Меня будто бьет током снова и снова.

В одно и то же место!

Там, где было сердце, просто дыра.

– Уверен. Именно так и было. Ты же меня знаешь. Я тебе изменять не собирался.

– Тогда это тело… Тело тебя подвело. Предало. Да? Член повело налево. И я должна простить?!

Делаю паузу, потому что дышать не могу. Просто воздуха не хватает, а легкие не в состоянии в груди расправиться полностью.

ТЯ-ЖЕ-ЛО!

У меня будто камни там.

Каждый вдох отдается болезненной резью в груди.

– Право. На… Ошибку… – повторяю. – Охренел, что ли?!

– Зоя, я понимаю, как это выглядит.

– О нет-нет-нет… – трясу головой в знак отрицания. – Ты не понимаешь. Ты давишь на меня своими, блин, правами на ошибку, правами на левак, правами на полигамию или на бог знает что еще. Не многовато ли прав!

– А ну прекрати! – подскакивает.

Он сжимает пальцы в кулак: большой, грозный, разъяренный, взрослый мужик.

Мне хочется съежиться.

Митя в бешенстве, и таким он меня даже немного пугает!

Но я держусь… Держусь из последних сил, право, не понимая, откуда они берутся.

– Я такого не говорил! Я не говорил, что у меня есть право сходить налево или право трахать всех телок мира, просто потому что хуй привстал. Хочешь правду? Да, привстает, ска. На жопы. На сиськи. На провокационные позы, на стоны… Да блять, даже на картинку иногда нехило так хуй ширинку подпирает… А встречи эти… С партнерами… Иногда я им знаешь, каких невъебенных сосок поставляю…

Мне это слушать не хочется.

Дима меня в свой бизнес не ввел, говорил, что нет ничего хуже, чем работать с родственниками. Рекомендовал другим заняться. Помню, как я сильно на него впервые обиделась, когда он меня на работу к себе взять отказался. Скандал, слезы, обиды… Море слез, прощение, примирение…

Тогда Дима меня убедил: «Маленькая, не лезь в мое. Начни свое. Начни все, о чем мечтается, все, о чем ты думала втайне, но не решалась, и я тебя поддержу… У тебя все получится!»

И поддержал.

Он оказался прав, у меня получилось.

Митя всегда оказывался прав.

Поэтому я в его бизнес не лезла, подробности не выясняла, но сейчас он решает на меня их вывалить:

– Корпоративы, маленькая, это просто ангельские посиделки по сравнению с тем, как иногда мы закрываем сделки, как приходится подмазывать чинушам и поставлять им телок сочных. Иногда не только поставляю, но и смотрю, как ебут их… Привстает, да. Такая вот мужская физиология. Просто эрекция, блять! Бездушная. Безэмоциональная. Это у вас, женщин, мнение, что секс равно люблю, а у мужиков не так. Обычная эрекция, запомни, Зоя. Это не измена. Просто хуй привстал на смачный жопец – это не из-ме-на. Это, сука, гребаная физиология. И все-е-е!

– О да. Физиология. Ты до сих пор в отменной форме. Физиология у тебя огонь. Как… Как там Паша сказал… Вдул? Вот так ты вдул!

Я смыкаю пальцы в кулак и громко шлепаю второй ладонью.

– Ты звезда, Мить. Просто звезда. Вот только я выходила замуж за Дмитрия, Митю, Диму… А не за звезду с физиологией и правом на левак. Извини, но я твоих прав не разделяю.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

– Хотел бы изменить, давно баб пачками бы трахал…

– Ты не изменял? А что же мы увидели, Мить?! Что же тогда такое на большом экране увидели все мы?!