Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Опустошители - Гамильтон Дональд - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

Красавицей Женевьеву Дрелль назвать было невозможно. А хорошенькой — невозможно было не назвать. Особенно если сначала заставить улыбнуться. Я фотограф и знаю, о чем толкую.

Но Женевьева не улыбалась. Она пристально и недружелюбно изучала меня.

— Кто вы?

— Дэвид П. Клевенджер, сударыня. “П.” означает Прескотт, однако я не люблю этого имени.

— Весьма занимательно. Что вам угодно, мистер Прескотт Клевенджер?

— Передать Пенелопе известие от мистера Дрелля. Я сразу объявил об этом.

Девочка сидела на постели не шелохнувшись. Только вновь натянула очки, чтобы яснее видеть меня. Женевьева громко сказала:

— Мистер Дрелль и его известия не интересуют ни Пенелопу, ни, тем паче, меня.

— Сударыня, я слышу вас. Но Пенелопы что-то не слышу.

Серовато-зеленые глаза сузились.

— Вы полагаете, я вынуждаю ребенка... Пенни уехала по собственной доброй воле, верно, малышка? Сделала выбор. Так и передайте... мистеру Дреллю.

— В пятнадцать лет, сударыня, мне иногда случалось делать выбор, который отменяли вышестоящие родительские, учительские либо иные инстанции. По сей день им благодарен!

Женевьева Дрелль ответила:

— Мы с Пенни отлично понимаем друг друга. Передавайте известие, мистер Прескотт Клевенджер, если вам это велели. Удивляюсь, как это Дрелль решился на пять минут оставить ученые труды и вспомнить о нас? Поистине, изумления достойно! И Пенни, и мне казалось, о нашем существовании позабыли напрочь. Ну, чего же он просит?

— Пенелопу, — молвил я.

Девочка слегка заерзала позади. Я не обернулся. Я понятия не имел, чего на самом деле просит Герберт Дрелль. Возможно, доктор вообще не выносит сопливцев — даже собственных. Судя по рассказу Мака, это было весьма вероятно.

— Только Пенелопу? — с вызовом осведомилась женщина. — Как насчет меня?

— О вас не велось речи, сударыня.

— Естественно, — сухо сказала Женевьева. — Он всегда считал меня единственной погрешностью в образцовом чертеже своей жизни... Кроме Пенелопы не просит ничего?

Я воззрился на миссис Дрелль с невиннейшим видом.

— Не знаю, сударыня. Прочие просьбы доктора Дрелля удовлетворяет правительство США. Меня касается лишь эта, отдельно взятая.

Женщина посмотрела в упор:

— Вы не правительственный служащий?

— О нет! Я — частный детектив из Денвера, штат Колорадо, Мистер Дрелль обратился в наше бюро по совету дружественной фирмы, чей сотрудник находится, кстати, верней, находился неподалеку отсюда.

Женевьева нахмурилась.

— Вы говорите о Майкле Грине? Я думала... Она осеклась.

— Истинно и точно, — ответил я. — Мистер Майкл Грин.

— А с какой такой стати сыскное бюро мистера Грина — если он действительно служил частной ищейкой — попросило помощи у деловых соперников? Только не уверяйте, будто смазливому, разговорчивому Грину требовалась помощь, если надлежало обольстить, оболванить и одурачить первую встречную женщину.

— Ему потребовалась уйма помощи, сударыня. И все добросовестные совместные усилия пропали впустую. Ибо мистер Грин убыл в лучший мир. Его прикончили вчера вечером.

Пенелопа испустила негромкий вопль. Женщина, стоявшая предо мною, переменилась в лице, заговорила, осеклась. Опять заговорила — уже без хитрых вывертов:

— Прикончили? Не верю.

— Газеты следует читать, — назидательно заметил я и удивился собственному лицемерию. Не выношу газет и всего, к ним относящегося. Но читаю. По долгу службы... Я обернулся:

— Пенни, сделай милость, прогуляйся к моему автомобилю, возьми на заднем сиденье бульварный листок и принеси. Хорошо, крошка?

— И шевелиться не смей, Пенни! — раздался повелительный рык матушки. Женевьева облизнула губы: В газетах толкуют о самоубийстве, мистер Клевенджер.

Я не удержался и возразил:

— Майк не был жестоким человеком, сударыня. И по доброй воле не лишил бы всемирное женское сообщество несравненного своего присутствия. Не числился покойный мистер Грин изувером.

Губы Женевьевы чуть заметно растянулись в легчайшей улыбке:

— По крайности, сейчас вы говорите правду... Наверное, хорошо знали этого господина. — Женщина поколебалась: — А известно... кто убил его?

— Отнюдь. Я знаю не более вашего. Просто в газеты заглядываю. Полиция вправе строить независимые предположения, однако, будучи сыщиком частным, я избегаю ненужных разговоров со стражами порядка.

— Чего же ради говорите со мною?

— Черт возьми, беседу вы завязали сами. Прошу прощения. Избегаю ругани в дамском присутствии. Но вы осведомились: какого лешего я здесь вытворяю? Ответ: замещаю Майка.

— Понятно.

Женевьева глядела на меня с прежней, коль скоро не удвоившейся, неприязнью.

— Поразительно. Если Герберт Дрелль и впрямь обратился к частному сыску, почему Грину и вам не было велено забрать Пенелопу силой?

— Вы слишком часто в телевизор глядите, сударыня, а это притупляет сообразительность и населяет мозг совершенно ложными понятиями. Никакой настоящий частный детектив ни за какие коврижки не позволит вовлечь себя в похищение человека — тем паче ребенка. Чересчур незаконно.

— Что же вы намерены предпринять? — вопросила Женевьева с откровенной насмешкой.

— Для начала — вежливо попрошу вернуть Пенелопу отцу. Чем, кстати, уже и занимаюсь битых четверть часа. Пожалуйста, позвольте дочери уехать. Пускай соберет пожитки, а я доставлю ее в целости и сохранности и со всеми возможными удобствами. Завтра вечером Пенни очутится дома.

— А если я откажусь? — недобро осведомилась Женевьева.

— Тогда запомните: фольксваген с колорадским номерным знаком. И маленькая походная палатка — простенькая, А-образная, недорогой просторный зонтик на подпорках. Передумаете, захотите побеседовать — к вашим услугам, в любое время дня и ночи. Взорветесь от ярости и злости — обещаю подобрать все кусочки. Но пускай до этого не дойдет, хорошо? Пенни, захочешь домой — даже не трудись вещи складывать, беги ко мне в чем стоишь. Пять минут спустя помчимся прочь. Дэйв Клевенджер. Не забудь, О`кей?

Воспоследовало краткое безмолвие. Я мысленно молился, чтобы предшествовавшая речь не оказалась достаточно убедительной. Заполучить на попечение малолетнюю Пенелопу Дрелль было бы немного слишком.

Но Пенни просто поднялась, протиснулась между мною и платяным шкафом и обеими руками обняла мать, не произнося ни слова. Женевьева прижала ее к себе, посмотрела с победоносным вызовом:

— Убедились, мистер Клевенджер?.. Мистер Прескотт Клевенджер?

— Убедился, — облегченно вздохнул я, поворачивая дверную ручку с видом самым разочарованным и поникшим. — Но следует набираться терпения. Так нас учат.

Глава 8

Гостиница “Лосиная Голова” делала героические усилия, чтобы выглядеть настоящим охотничьим пристанищем, эдакой средневековой придорожной корчмой. Псевдо-бревенчатые стены изобиловали черепами рогатыми и безрогими — то ли настоящими, то ли пластмассовыми подделками. В остальном передо мной возник вполне современный мотель, принадлежность которого двадцатому веку сомнений не вызывала. Я отъехал квартала на два, запарковал фольксваген и возвратился пешком, Афишировать свое появление у Элен было бы неразумно.

Домик номер четырнадцать обнаружился еще издали: все цифры на дверях занимали чуть ли не половину деревянной поверхности. Окна выходили к плавательному бассейну, близ которого красовался новенький форд — “фалькон” с форсированным восьмицилиндровым двигателем. Я ощутил прилив черной зависти. Целый день провисел на хвосте у Женевьевы Дрелль, которая преспокойно правила путь по Транс-Канадской магистрали, время от времени поглядывала в зеркальце и пакостила назойливому соглядатаю как могла. Признаю: для хорошенькой домашней хозяюшки госпожа Коловорот вертела баранкой вездехода — к тому же, с прицепом — весьма лихо, тормозила резко, вихляла сноровисто.

Окаянная канадская шоферня, казалось, на жалованье у Женевьевы состояла. Ни единый мерзавец не мог примириться с тем, что малютка фольксваген — вдобавок американский — обходит его на прямом участке шоссе. Подобную сволочь я встречал только среди настоящих гонщиков и только во время настоящих состязаний, когда каждый стремится заградить сопернику возникший впереди просвет. А имея сорокасильный двигатель, с могучими лимузинами не шибко потягаешься...