Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8" (СИ) - Симада Содзи - Страница 89

– Зачем?.. Может, потому такую купил, что куклы-обаяшки, каких делают французы, меня совсем не трогают.

– Если уж говорить о странностях, то ваш особняк, я бы сказал, тоже довольно необычен. Позвольте поинтересоваться: лестницы, коридоры или, точнее, лестничные площадки на каждом этаже сделаны из металла? Даже перила и те металлические… И еще. В конце каждого коридора, а все они имеют форму буквы L, пол не примыкает к стене вплотную. Оставлены щели, отгороженные перилами. Зачем так устроено?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Эти щели получились по ошибке. Здесь работал молодой архитектор. Он заказал металлоконструкции, их доставили, но не того размера. Архитектор сказал, что все переделает, исправит, но я распорядился, чтобы оставили как есть. Мне так больше нравится. Будто не коридоры, а висящие в воздухе галереи. Но перила все-таки попросил поставить. Лестницы и переходы в доме металлические. Мне вообще нравится такое мрачное свободное пространство с запутанными переходами и перилами, крутыми лестницами, на которых как бы выступает ржавчина. Это можно объяснить тем, что, когда я учился в университете, мне очень нравились гравюры на меди итальянского художника Джованни Баттисты Пиранези. От него осталось много мрачных гравюр с изображением тюрем. Он был мастер изображать эти сооружения. Высоченные потолки во много этажей, темные металлические лестницы, башни, воздушные переходы, ну и, конечно, подвесные мосты… Вот что мы видим на его гравюрах. Мне хотелось, чтобы мое жилище имело именно такой облик. Я даже думал назвать его «Дом Пиранези».

– Ого! – проговорил Усикоси, но Кодзабуро даже не заметил этого. Он был слишком увлечен своим рассказом.

Настала очередь прислуги. Оказалось, что Харуо Кадзивара, кроме кулинарии и телевизора, больше ничем не интересуется. С Уэдой он ни разу не разговаривал, прошлой ночью ничего подозрительного не видел.

Тикако Хаякава сказала то же самое, а вот ее муж произвел несколько иное впечатление. Ему было около пятидесяти, но для этого возраста он был на удивление робок и выглядел намного старше своих лет.

Кохэй Хаякава отвечал на вопросы как политик, которому приходится давать объяснения комиссии по расследованию. Казалось, он лжет в каждом слове. Интуиция подсказывала следователям, что домоправитель что-то скрывает.

– Вы говорите, что практически не разговаривали с Уэдой, что отправились в свою комнату в половине одиннадцатого и не выходили из нее до утра, поэтому у вас нет алиби, и что не видели ничего подозрительного. Так?!

Одзаки говорил на повышенных тонах. Все ответы, которые им приходилось слышать до сих пор, были настолько заурядными, что он не скрывал раздражения.

Кохэй испуганно опустил голову. Интуиция подсказывала умудренным опытом следователям: надавим еще чуть-чуть – и он расколется. Ветер за окном гудел все сильнее, предвещая вьюгу.

Усикоси и Одзаки ломали голову, на какой из трех вопросов Кохэй соврал. Если они в этом разберутся, нажим может сработать. Не угадают – допрашиваемый окончательно замкнется. Усикоси решил сделать первый ход в игре.

– Все, что вы нам здесь скажете, останется между нами. Так вы видели вечером что-то необычное или нет?!

Хаякава резко, будто по ней щелкнули пальцем, поднял голову и ответил:

– Абсолютно ничего.

С этого момента он больше не сказал ничего конкретного, какие бы вопросы ему ни задавали следователи. Усикоси понял, что проиграл, и с кислым видом сменил тактику:

– Хорошо, Хаякава-сан! Как вы думаете, мог ли вчера вечером проникнуть в дом кто-то посторонний?

– Это невозможно. Кадзи-сан все время был на кухне, возле черного хода, а про стеклянные двери в салон и говорить нечего – там постоянно кто-то находился. Я каждый день обхожу дом и запираю все двери перед тем, как все отправятся спать.

– А окно в туалете в цокольном этаже?

– Оно всегда закрыто, и на нем решетка.

– А окна в комнатах – ваша сфера ответственности?

– У меня распоряжение: не входить в комнаты гостей, когда там кто-то проживает, если только не попросят. Но, конечно, молодая хозяйка всегда говорит гостям, чтобы они не стеснялись звать меня, если им что-то понадобится.

– Так-так, – проговорил Усикоси, сообразивший, что вопрос-то он задал не совсем по делу. Какой смысл спрашивать, мог ли в Дом дрейфующего льда пробраться посторонний, чтобы убить Уэду, если в комнату номер десять, являвшуюся целью преступника, можно беспрепятственно проникнуть снаружи? Никакой нужды тайком пробираться в главный дом не было.

А при чем здесь тогда этот Голем? Надо будет еще раз уточнить у Кодзабуро, была ли в самом деле вчера днем эта чертова кукла в номере третьем, подумал Усикоси.

– Спасибо, – сказал следователь, давая понять Кохэю, что тот может быть свободен.

– Метель разыгралась, – с досадой заметил Одзаки, вглядываясь в сумерки за окном. – Ночью, похоже, будет настоящая буря. Боюсь, сегодня мы отсюда не выберемся.

– Метель не хочет отпускать вас домой, – снова несмешно пошутил Окума.

– Не иначе, – рассеянно отозвался Усикоси, погрузившийся в раздумья по поводу бесплодных результатов проведенных следствием изысканий.

Удалось узнать следующее: Уэда относился к категории людей, которых убивать не за что; когда Эйко в двенадцать тридцать – двенадцать сорок пошла закрывать дверь на лестницу в башню, она никого и ничего не видела, иными словами, в это время у номеров первого и второго никого не было; в час пятнадцать и потом в час пятьдесят, когда Канаи следовал по маршруту между девятым и первым номером, он не заметил ничего подозрительного, из чего можно сделать вывод, что преступник уже сделал свое дело и вернулся к себе в комнату. Или убийца услышал шаги и умудрился где-то спрятаться?.. Если, конечно, он является одним из гостей этого особняка.

– Усикоси-сан! Никогда не знаешь, что может случиться. Прикажете вызвать сюда кого помоложе да посвежей? А то, может, ночью кого-нибудь брать придется…

«Лишним, наверное, это не будет», – проговорил про себя Усикоси.

– Есть у меня один человечек. Здоровый малый. Я его в ночное дежурство поставлю. Вызываю?

– Действуйте, Окума-сан. Если есть такой человек, давайте его сюда.

– Есть! Как говорится, береженого бог бережет.

Акт II

Сцена 1. В салоне

Группа следователей переместилась из библиотеки в салон. Там их появление первой заметила Эйко и объявила громко и четко:

– Господа, внимание! А вот и наши гости из полиции. К ужину все готово, так что прошу всех к столу. Сегодня вечером предлагаем вам отведать замечательные дары нашего северного края!

Это было не пустое бахвальство – блюда, поданные на ужин, действительно оказались превосходными. Ассорти из волосатого краба, гратен с морским гребешком, лосось в сливочном масле, суп из тушеного тофу с каракатицей – лучшие деликатесы Хоккайдо. Окума и Усикоси родились и выросли в этих краях, но такое пиршество видели впервые в жизни. Они, конечно, смутно представляли, что это традиционные блюда местной кухни, однако не имели никакого понятия о том, где на Хоккайдо каждый день такое едят.

Ужин закончился, Эйко решительно поднялась со стула и направилась к стоявшему в углу салона роялю. Салон вдруг заполнили аккорды «Революционного этюда» Шопена; они словно бросали вызов разгулявшейся за окном стихии. Гости обменялись взглядами, как бы говоря друг другу: «Что-то случилось?», и разом перевели глаза туда, откуда звучала музыка.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

У Шопена Эйко больше всего нравился именно этот, полный мощи и экспрессии этюд. Слушать она любила и другие вещи, любимых было много (единственно, она почему-то терпеть не могла «Песню расставания»), но когда появлялась охота самой сесть за рояль, она предпочитала или «Революционный этюд», или полонез «Героический».