Аптечка номер 4 - Ханов Булат - Страница 24

А если возражаешь против абстракций, то не любишь. Наверное, так, да.

Дождь подкрался незаметно, со спины. Сначала я услышал шелест, словно кто-то скребся по листве, следом на макушку и уши упали холодные капли.

Мы перенесли вещи в палатку и спрятались там.

— Финские товарищи на связь не выходят, — сказала Зарема. — Со вчерашнего утра.

— Стоит беспокоиться?

Зарема сделала неопределенный жест.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что будет, если они не выйдут?

— Это исключено.

— И все же.

— Как минимум нам придется поменять маршрут. Например, развернуться на сто восемьдесят градусов.

Как выяснилось, договоренность с финнами состояла в том, что они скинут координаты, где удобнее и безопаснее всего переходить границу. Пограничные патрули часто меняли маршруты, поэтому планировалось снабдить нас свежей инфой.

— Что теперь? — спросил я.

— Ждать. Только не здесь, а в Карелии. Чтобы в случае чего быстро среагировать на сообщение.

Я кивнул.

— Утро вечера мудренее, — произнесла Зарема. — Такую формулу вывели наши предки. Предлагаю на сегодня довериться ей. Если у тебя, конечно, нет поговорки получше.

Мы залезли в спальники. Я поставил будильник на семь. Зарема заверила, что птицы разбудят раньше.

Моя спутница заснула, а я ворочался в поисках пригодной для сна позы. Дождь снаружи прекратил шуршать. Установившаяся тишина вместо сна нагнала сомнений и тревог. Перед глазами рисовался кабинет со следователем, который при тусклом освещении и на пятой банке энергетика соединяет разрозненные детали жестокого убийства во Владимирской области.

Я расстегнул молнию на спальнике и взял телефон, который заряжался от пауэрбанка. Зарема бессознательно проворчала что-то, и вскоре ее дыхание выровнялось.

Режим «инкогнито», едва не забыл.

Первый же запрос вывел новость, начинавшуюся со слов «В Лемешках обнаружили тело». Я сразу выключил телефон и положил экраном вниз.

Кровь пьяняще ударила в голову. Повинуясь порыву, я поднялся, влез в кроссовки, набросил куртку и очутился снаружи палатки, среди запахов мокрой земли и листьев.

Рука нащупала нож. Он блеснул в темноте. Большим пальцем я отомкнул тугую застежку и сжал безопасную рукоятку. Клинок выпал из стального кармашка и расслабленно повис.

Резким движением я закрыл нож. И без паузы опять обнажил лезвие. Воображаемый противник не успел сообразить, что к чему, и удар под ребро согнул его пополам.

Если бы мне отсекло палец после таких комбинаций, черта с два бы помощи дождался. Пластыри и бинты на деревьях не росли.

Я хотел порезаться, жаждал этого. Не намеренно полоснуть себя, а как бы невзначай, по оплошности. Отворить глубокую рану и залить тут все кровью.

Как заведенный, я выбрасывал клинок и прятал его, заучивая простейший прием. Лязг постепенно обрел ритм и музыкальный контур.

Из палатки показалось встревоженное лицо Заремы. Я машинально захлопнул нож и убрал в карман. Только сейчас до меня дошло, какой шум издают мои ночные практики.

— Бессонница, — поспешил я объяснить.

— Вали в родную общагу и сколько угодно там страдай бессонницей.

Я поторопился к спальнику и заставил себя закрыть глаза. Если не посплю хотя бы чуть-чуть, завтра снова свалюсь в горячечный бред.

16

Проснулись по будильнику.

Часть меня рвалась на северо- запад, часть хотела сдаться ближайшему патрулю. Здравый смысл подсказывал, что с больными темами следует погодить до завтрака, но Зарема заговорила первой:

— У тебя лунатизм?

— У меня отвратительные новости. Тело нашли.

Против ожидания, Зарема не запаниковала. Она приложила указательный палец к щеке и задумалась.

— На сцену выходят следователи, — только и сказала она.

— Прикалываешься?

— Констатирую. Как думаешь, что важнее всего сейчас? Важнее новостей из Владимирской области?

— Новости из Финляндии?

Зарема достала из рюкзака полупустую пластиковую бутылку.

— Наш запас воды. Он заканчивается.

Я развел руками.

— Обнаружили и обнаружили, — произнесла Зарема. — Это ничего не меняет.

Фраза «Это ничего не меняет» напомнила мне реакцию говорящих голов на обстрелы приграничных областей и украинские беспилотники в районе Рублевки. Это ничего не меняет, спецоперация продолжается в рабочем режиме, все цели будут достигнуты.

Мы приговорили еще одну банку фасоли и выпили остатки воды. Пока Зарема с непроницаемым лицом листала новости, я растер по волосам сухой шампунь и взбил их.

— Ты читал новость по Валентину целиком?

— Нет. Все и так ясно.

— И что тебе ясно?

— Следаки выходят на охоту. Скоро они возьмут след.

— Короче, слушай. «В доме Валентина Капустина нашли личные дела владимирских учеников, выпускные альбомы и распечатанные фото школьников из запрещенной сети „Инстаграм“ . Пока неизвестно, каким образом жертва использовала эти данные и какое отношение они имеют к ее гибели».

— Это «СПИД-Инфо»?

— Почти. «Подслушано Владимир». Пишут, что све-дения передал источник из органов.

— Раз пишут, то непременно правда. Грешно не до-верять анонимам.

— Ты ждал, что полиция устроит пресс- конферен-цию, как в американском сериале? Пока официальной информации нет, хватаешься за всякую.

Я представил, как Валентин устанавливает VPN , чтобы загрузить гиг-другой снимков из «Инстаграма», и затем тайком печатает их на служебном принтере. Или идет в салон фотопечати и смущенно объясняет, что на кадрах его внуки и внучки, а также их одноклассники.

— Это затруднит работу следствию, — сказал я.

— А я о чем?

Меня осенило.

— Идея! — воскликнул я. — Что если сказать, будто Валентин приставал к тебе и мы защищались? На случай задержания, имею в виду.

— И немножко раскурочили ему челюсть. Ни в коем разе. Все по-прежнему: дома у него не были, о судьбе не знаем.

Когда мы сворачивали палатку, я поймал себя на мысли, что новость произвела бальзамический эффект. Не то чтобы анонимный источник очистил мою совесть и низвел странного чиновника до уровня отборного негодяя, которого якобы и прибить не жаль. В то же время я невольно стал суммировать смягчающие факторы. Вдруг Валентин, пользуясь, что называется, служебным положением, шантажировал учеников? Вдруг заводился от их фото и проецировал похотливые желания на тех, до кого дотягивался? Вдруг продавал личные данные?

Я устыдился гадкого чувства морального превосходства.

Зарема обрисовала расклад. На попутках добираемся до Тосно, из Тосно на электричке до Петербурга. Там действуем по обстановке. Если финны выйдут на связь, ориентируемся на их сообщение. Если нет, едем в Выборг и ждем там.

— Почему Выборг?

— Это важный узел. Оттуда удобно двигаться в разных направлениях. А еще я люблю этот город.

— С этого и стоило начинать.

Словно год пролетел с тех пор, как мы, сбегая из Владимирской области, в бешеном темпе пересаживались с электрички на электричку, пока я не слег с температурой где-то в подлеске.

После полосы безразличных машин нам выпал целый уютный минивэн с холодильником и подушками. Не к часу оживленная пара призналась, что мы первые автостопщики в жизни, которых они подбирают. Что-то щелкнуло в голове, объяснил водитель. Он представился Марселем и предложил нам энергетик.

— Новый продукт. Без сахара, чисто фруктоза.

И снова рекламный слоган. «Чисто фруктоза».

Анна вытащила из картонной коробки две банки с зеленой этикеткой и протянула нам. Я взял, Зарема вежливо отказалась. Краем глаза я заметил в коробке десяток таких же.

— Вы дистрибьюторы? — поинтересовался я.

— Дружим с производителем, — ответил Марсель. — Угостил нас дебютной партией.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Анна протянула энергетик и ему. Марсель, не отрываясь от дороги, открыл банку и сделал большой глоток.

Я дернул за кольцо и пригубил шипучку. Вкус напомнил витаминизированную воду для тренировок.

— Занимаетесь бизнесом? — спросила Зарема.