Восхождение (СИ) - Тыналин Алим - Страница 5

Я слушал вполуха, рассматривая проплывающие за окном картины бакинской жизни. Автомобили направились от вокзала к центру, и контраст становился все более разительным.

Вначале мы проезжали через старую часть города, Ичери-шехер, с ее узкими улочками, где казалось, что средневековье застыло во времени. Женщины в традиционной одежде, торговцы, расположившиеся прямо на земле с товаром, развешанным на импровизированных прилавках, ослики, нагруженные поклажей…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но вскоре пейзаж сменился: мы выехали на широкий проспект, обрамленный роскошными особняками нефтепромышленников, построенными еще до революции.

Над городом, словно символ индустриальной мощи, возвышались буровые вышки. Целый лес деревянных конструкций на холмах. А вдалеке виднелось Каспийское море, сливающееся с горизонтом.

— Это улица Карла Маркса, — продолжал Мамедов, указывая на особняки. — Раньше здесь жили нефтяные магнаты. Теперь многие здания переданы под учреждения культуры и образования. А вот и наша гостиница.

Автомобили остановились перед монументальным зданием с колоннами. «Интурист» гласила вывеска. Гостиница представляла собой островок европейского комфорта в восточном городе. Швейцар в золоченой форме почтительно распахнул двери.

Внутри нас встретил прохладный полумрак мраморного холла. Все дышало дореволюционной роскошью, лишь слегка прикрытой революционными атрибутами. Красные флаги по углам, портрет Ленина на центральной стене и бюст Сталина на тумбе у лестницы.

— Ваши номера подготовлены, товарищ Краснов, — Мамедов сделал знак администратору, который тут же подошел с ключами. — Для вас люкс на втором этаже с видом на море. Для членов комиссии — номера рядом. Прикажете подать обед в номера или в ресторане?

— В ресторане через полчаса, — ответил я. — А затем, как я и говорил, совещание. Подготовьте, пожалуйста, малый конференц-зал и обеспечьте присутствие всего руководящего состава Азнефти.

— Но товарищ Краснов, — Мамедов развел руками, — не все смогут прибыть с такой короткой подготовкой. Некоторые находятся на промыслах, другие…

— Вызовите всех, кого сможете, — я смягчил тон. — Особенно меня интересует молодой инженер Касумов. Слышал о его работах по турбобурам.

Мамедов удивленно моргнул:

— Касумов? Это всего лишь заместитель технического директора, молодой специалист… Не думаю, что его присутствие необходимо на первом совещании. У него много работы на промыслах, и…

— И все же я настаиваю, — мой голос стал жестче. — Я хочу видеть всех ключевых инженеров, включая Касумова.

— Разумеется, товарищ Краснов. Я распоряжусь.

Когда Мамедов отошел, чтобы отдать распоряжения, Мышкин приблизился и тихо произнес:

— Он явно нервничает из-за Касумова. Видимо, молодой инженер действительно представляет угрозу для местной верхушки.

— Именно на это я и рассчитываю, — ответил я так же тихо. — Нам нужны союзники среди технических специалистов. С их помощью сможем быстрее разобраться в реальном положении дел.

— Я уже отправил людей собирать информацию, — кивнул Мышкин. — К вечеру будем иметь предварительную картину настроений.

Мы поднялись в номера. Мой люкс действительно оказался роскошным.

Просторная комната с антикварной мебелью, кожаными креслами и огромным письменным столом. Из окон открывался вид на Каспийское море и нефтяные промыслы, расположенные прямо в воде — знаменитые бакинские «эстакады».

Деревянные помосты уходили в море на сотни метров, поддерживая буровые установки. Зрелище впечатляло масштабом и инженерной смелостью.

Умывшись с дороги, я подошел к окну, рассматривая панораму города. Баку раскинулся амфитеатром по склонам прибрежных холмов, спускаясь к морю сложной мозаикой домов, улиц и нефтяных вышек.

Вдалеке виднелись дымящие трубы нефтеперерабатывающих заводов «Черного города» — промышленного района, названного так из-за постоянного смога от переработки нефти.

В дверь постучали. Вошел Головачев с папкой документов.

— Леонид Иванович, предварительные отчеты по состоянию Азнефти собраны. Корсакова просила передать финансовые выкладки, а Завадский подготовил технические вопросы для совещания.

Я взял папку и быстро просмотрел содержимое. Цифры и факты выглядели еще более удручающими, чем мы предполагали в Москве. Добыча падала, оборудование не обновлялось, финансовые показатели регулярно подтасовывались.

— Спасибо, Семен Артурович. Передайте членам комиссии, что через двадцать минут встречаемся в ресторане, а затем идем на совещание с руководством Азнефти. Пусть подготовят самые острые вопросы.

Когда Головачев вышел, я еще раз обратил взгляд на море и нефтяные вышки.

Малый конференц-зал гостиницы представлял собой воплощение дореволюционной роскоши. Лепнина на потолке, массивная люстра с хрустальными подвесками, тяжелые портьеры на высоких окнах.

Некогда предназначенный для совещаний нефтяных магнатов, теперь он служил площадкой для партийных и хозяйственных мероприятий. Революционный антураж ограничивался портретом Ленина на центральной стене и красным знаменем в углу.

Я прибыл к залу за пятнадцать минут до назначенного времени вместе с Мышкиным и Корсаковой. Завадский и полковник Филатов уже ждали нас у входа, негромко обсуждая технические характеристики бакинской нефти.

— Примечательно, что только в Баку добывается нефть с высоким содержанием бензиновых фракций, — говорил Завадский. — В некоторых скважинах на Биби-Эйбате почти сорок процентов выхода бензина без дополнительного крекинга.

— Именно поэтому наши военные так заинтересованы в увеличении добычи, — кивнул Филатов. — Авиация требует высокооктанового топлива в объемах, многократно превышающих нынешние.

— Товарищи, — прервал я их разговор, — готовы к совещанию? Чувствую, нас ждет непростой диалог.

— Более чем, Леонид Иванович, — Корсакова поправила строгий деловой костюм. — Я подготовила подробный анализ финансовой отчетности Азнефти за последние три года. Цифры говорят сами за себя.

— А у меня полная техническая проверка состояния оборудования, — добавил Завадский. — На основе предварительных данных и открытой информации. Факты удручающие.

Ровно в назначенное время двери конференц-зала распахнулись, и оттуда вышел молодой помощник Мамедова.

— Товарищ Краснов, все готово. Руководство Азнефти в полном составе ожидает вас.

Мы вошли в зал. За длинным полированным столом восседало около двадцати человек. Руководящий состав бакинской нефтяной промышленности.

Мамедов занимал центральное место, по правую руку от него расположился Рахманов, по левую — Алиханов. Дальше сидели заведующие промыслами, главные инженеры, начальники отделов.

В дальнем конце стола я заметил молодого человека с энергичным лицом и пронзительным взглядом темных глаз — по описанию Терентьева узнал Касумова.

— Товарищи! — Мамедов поднялся навстречу. — Рад представить вам московскую комиссию во главе с товарищем Красновым. Прошу вас, Леонид Иванович, занимайте председательское место.

Я кивнул и занял указанное кресло во главе стола. Члены моей комиссии расположились по обе стороны от меня. Мышкин, как обычно, предпочел место в углу, откуда мог наблюдать за всеми присутствующими.

— Благодарю, товарищ Мамедов, за оперативность в организации совещания, — начал я, окидывая взглядом напряженные лица бакинских нефтяников. — Прежде чем перейти к сути нашего визита, представлю членов комиссии и их функции.

Я по очереди представил всех, подчеркивая сферу ответственности каждого: Завадский — техническая инспекция, Корсакова — финансовый аудит, Филатов — военная приемка и требования к качеству нефтепродуктов для оборонной промышленности. Хотя их и так уже знали.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

— Теперь к основному вопросу, — продолжил я, доставая из портфеля запечатанный конверт с гербовыми печатями. — Товарищ Мамедов, передаю вам приказ народного комиссара тяжелой промышленности товарища Орджоникидзе о реорганизации Азнефти.

В зале повисла гнетущая тишина. Все взгляды устремились на красный конверт, который я положил перед Мамедовым. Директор Азнефти с видимым напряжением взял конверт, аккуратно вскрыл его канцелярским ножом и извлек документ, скрепленный тяжелой гербовой печатью.