Законы жанра. Том 2 (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 50

— Если это так важно, почему ты просто меня не заставишь?

— Потому что я не хочу? — предположил он. — Или потому, что такие решения человек должен принимать самостоятельно?

— Ладно, я подумаю обо всем этом, — пообещала я.

— На самом деле, тебя не отпустит, пока ты этого не сделаешь.

— Что не отпустит?

— Сама знаешь. Сюжет. Это тот штрих, которого не хватает для завершения картины.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А ты готов завершить?

Он пожал плечами.

— Твоя история была мне очень интересна. Но есть и другие истории. У меня поручик не выгулян, древний мистический доспех не надет, Троя не разрушена, Кевин все еще жив, а Юлик, наоборот, уже лет двадцать невоскрешенным валяется.

— Это тоже шутка для понимающих?

— Для узкого круга, — подтвердил он.

— Но ты хотя бы напишешь мне хэппи-энд?

— Нет.

— Почему?

— Я не верю в хэппи-энды, — сказал он. — В жизни хэппи-эндов не бывает. История может закончиться пышной свадьбой, или сокрушительной победой, или научным открытием, которое перевернет картину мироздания, но в жизни после этого всегда есть что-то еще. А потом что-то еще. А потом что-то еще, и так до тех пор, пока жизнь не закончится. А у тебя, судя по наследственности, есть хорошие шансы прожить очень-очень долго.

— Значит, никаких хэппи-эндов?

— Никаких хэппи-эндов.

— И дальше я буду решать сама?

— На самом деле, ты и так все время решала сама, — сказал он.

— Но ты хотя бы не будешь подбрасывать мне новых врагов?

— Полагаю, они найдут тебя сами. Или ты их. А может быть, ты проживешь длинную спокойную скучную жизнь и счастливо встретишь старость в окружении многочисленных внуков. Будешь сидеть с вязанием в кресле-качалке и рассказывать им истории из своей молодости, не все, разумеется, а только те, которые можно рассказывать детям, а они все равно не поверят и между собой будут обсуждать, что бабушка-то уже в маразме.

Я фыркнула.

— Да, я тоже особо в это не верю, — сказал он.

— Значит, я должна вернуться и разрулить все сама?

— Ты справишься, я в тебя верю, — сказал он, и мне снова захотелось его стукнуть.

Мы немного помолчали.

— Может быть, все-таки кофе? — спросил он.

— Ладно, давай.

Он зашел в дом и через пару минут вернулся, неся по чашке в каждой руке. Вторым заходом он вынес сахарницу и ложки.

Кофе оказался неплохим.

— Сколько томов хоть? — спросила я. — Или мне такое знать не положено?

— Шесть.

— Подаришь один, чтоб было что на каминную полку поставить? — спросила я. — Можно первый, чтобы без спойлеров.

— Э… Боюсь, на каминную полку ставить нечего.

— В каком смысле?

— Технический прогресс победил, — сказал он. — Книги в бумаге больше не читают. Ну, то есть, остались еще какие-то любители, которые про запах типографской краски и все такое, но большинство читает в цифре. Да я и сам, в общем-то.

Он постучал пальцем по планшету.

— Могу показать, если интересно.

— Интересно, — сказала я.

И он показал.

Книг действительно было шесть, и на каждой из шести обложек была изображена женщина, которую можно было спутать со мной только со спины или в темноте. И все они были совершенно разные и непохожие друг на друга. У одной, например, было шесть рук.

— Художники не готовы с тобой работать больше одного раза?

— Это нейросети нарисовали, — сказал он. — Трудно добиться повторяемости результата.

— Я уж вижу, — сказала я и ткнула пальцем в обложку шестого тома. — У меня не такие. Они меньше и одинаковые.

— И эта претензия снова уходит к нейросетям.

— Названия тоже они придумали?

— Нет, это я сам.

— Серьезно? Почему принцесса-то?

— Ну, это типа шутка такая. «Знаешь, говорят, в каждой женщине есть принцесса.» — «Да? И где она в Боб?» — «Где-то там».

— Смешно, — сказала я.

— Ночь темна и полна принцесс, — сказал он. Наверное, это была еще одна шутка для узкого круга.

— Хорошо хоть читают?

— Средне. Проблемы с целевой аудиторией. Мальчики в большинстве своем не любят читать про девочек. А девочки, в большинстве своем, любят читать про девочек, но другое.

— Принцы, белые лошади, вот это вот все?

— Скорее, брутальные боссы, властные ректоры, злобные самодержцы, драконы…

— Драконы?

— Лучше не углубляться, — сказал он.

— А что насчет вампиров?

— Они устарели.

— Понятно. А если средне, то нафига шесть томов?

— Мне нравится, — сказал он.

— Надеюсь, несмотря на это, ты сможешь удержаться от седьмого.

— Может быть когда-нибудь… — сказал он. — Интересно будет посмотреть, как у тебя идут дела в будущем.

— Ты меня тогда хоть как-нибудь предупреди, — попросила я. — Чтобы я была готова к очередной порции фигни.

— В тот день, когда это случится, если это вообще случится, где бы ты ни была, я отправлю тебе букет красных роз.

— Не люблю розы.

— Тогда ты этот букет точно ни с чем не перепутаешь. И еще там будет записка.

— И что в ней?

— Пусть это станет для тебя сюрпризом.

— Не люблю сюрпризы.

— Еще немного, и ты начнешь понимать мой творческий метод.

— Да что там понимать-то. Берешь какого-нибудь случайного бедолагу и начинаешь набрасывать на него лопатой.

— Уже близко.

— А что будет, если ты набросаешь слишком много и бедолага сломается?

— Его урок наверняка научит нас чему-то важному. Или не научит. Но обычно такого не происходит, потому что я чувствую грань, за которую переходить не стоит.

— Хорошо, наверное, жить в реальном мире, где ничего такого не происходит.

Он ухмыльнулся.

— Порой у нас начинает твориться такая дичь, что я начинаю думать, будто сюжеты для нашего мира пишет Том Клэнси. Или Пелевин. Или они оба по очереди.

— Кто эти люди?

— Если их сюжеты доберутся до вашего мира, тебе это не понравится, — он посмотрел на часы.

— Тебе пора?

— Ну, уже скоро, — сказал он. — Слушай, я тут подумал… Да какого черта? Похищение младенцев — это уже перебор. В смысле, у меня трое детей, и порой я не против, чтобы кто-нибудь похитил одного из них на пару недель, но я понимаю твои чувства, Боб. Я верну тебе дочь, можешь больше об этом не беспокоиться.

— Ты же говорил, что не можешь этого сделать. Что это не по правилам.

— Иногда можно наплевать на правила, — сказал он. — Это называется «авторский произвол».

— Что ты хочешь взамен? Чтобы я пристукнула кого-нибудь в вашем мире?

— Великолепная идея, кстати, — сказал он. — Не могла бы ты прихватить свой топор и навестить моих соседей на углу? Тех, с дурацким надувным бассейном? Против меня точно не будет никаких улик… Не волнуйся, я шучу. Просто сделай то, о чем мы говорили.

— А если не сделаю?

— То ты сама себе злобная буратина.

— И ты думаешь, что после этого все будет хорошо?

— Уверен в этом.

— Как ты можешь быть в этом уверен, если ты не работаешь по плану?

— Я таких секретов обычно не раскрываю, но тебе скажу. Все дело в том, что я умею немного заглядывать в будущее. Не нашего мира, разумеется, иначе ты бы нашла меня не здесь, а в пятизвёздочном отеле на Мальдивах, но будущее вашего мира мне как-то раз немного приоткрылось, и я написал новогодний рассказ.

— Новогодний рассказ про меня? Что-то типа рождественской истории?

— Не совсем, и не только про тебя, но ты там тоже была, — сказал он. — И у тебя все было хорошо, и у Морри тоже.

— Дашь почитать?

— Не могу. Там же спойлеры.

— И я должна поверить тебе, что с моей дочерью все будет хорошо, только на основании новогоднего рассказа, который ты мне даже не показываешь?

— Этот бизнес в принципе построен на доверии, — сказал он. — И, как ты думаешь, стал бы я врать женщине, у которой есть топор и которая знает, где я живу?

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

— Разумно, — согласилась я.

— Я не знаю, с одинаковой ли скоростью течет время в наших мирах, но, в любом случае, это произойдёт не сразу, — предупредил он.