Законы жанра. Том 2 (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 49

И я шагнула в эту реальность, и почувствовала ее тепло, и свет, и запахи, и услышала жужжание всяких мелких насекомых, которые водятся за городом в это время года, и ощутила прикосновение высокой, доходящей до колен, травы, и все это показалось мне чертовски знакомым, хотя я была уверена, что никогда раньше тут не бывала.

Что ж, отчаянная идея сработала. Теперь оставалось только надеяться, что все это не вылезет мне боком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Кофе на веранде пил мужчина. Он сидел в уютном плетеном кресле и до моего появления читал что-то на экране своего планшета. Ему было глубоко за сорок, может быть, даже под пятьдесят, он носил очки в тонкой стальной оправе, брил голову наголо, чтобы скрыть наступающую лысину, а его борода наполовину состояла из седых волос. Он не был красавцем и не был атлетически сложен, на нем были длинные джинсовые шорты и полинявшая футболка, на ногах — домашние шлепанцы.

Ничуть не удивившись моему появлению, он отсалютовал мне рукой, в которой держал кофейную чашку.

— Приветствую тебя на нашей Земле, Боб Кэррингтон, — торжественно сказал он. — Тебя и твой разрубающий ткани реальности топор.

— Признаться, я ожидала увидеть тут женщину, — сказала я. — Зато теперь мне стало понятно, почему у меня творится такая чертовщина в личной жизни.

— Просто ты такой человек, — сказал он. — Проходи сюда. Только осторожнее, там где-то грядки и на них даже что-то растет, и если ты там натопчешь, то сама будешь объясняться с моей женой.

Глава 50

Я поднялась к нему на веранду, и он указал на второе плетеное кресло. Между креслами стоял небольшой деревянный столик, на котором расположились его планшет и тарелка с печеньем.

— Садись, — предложил он. — Впрочем, если тебе больше нравится надо мной нависать, то нависай, я не против.

Я прислонила топор к ограждению веранды и села в кресло.

— Кофе?

— Нет, спасибо. Я только что выпила три чашки в своем мире.

— Тогда печеньку, — сказал он. — У нас на темной стороне отличные печеньки.

— Э…

— Прости, это шутка, понятная не только лишь всем, — сказал он. — Эта, кстати, тоже.

— Вижу, ты не особо удивлен моему визиту?

— Да с чего бы? — спросил он. — Ведь я его предвидел. Кстати, мне нравится, что из всех возможных… гм… вариантов это именно ты.

— Почему?

— Ну, вот такой я человек, — сказал он.

— Я представляла тебя несколько иначе.

— В молодости я был двухметровым голубоглазым блондином, — сказал он.

Он был не таким, как я его представляла, да и разговор у нас складывался не так, как я могла бы предположить еще полчаса назад. Он не выглядел тем, кем был на самом деле. Обычный парень со странным чувством юмора…

Наверное, в другой ситуации я задала бы ему тысячу вопросов, но сейчас меня интересовал всего один.

— Где моя дочь?

Он вздохнул.

— Я не могу тебе этого сказать.

— Почему?

— Я еще не придумал.

— Ты… что?

— Я еще не придумал, — повторил он.

— Как это может быть?

Он развел руками.

— Таков мой творческий метод.

— Подожди, — сказала я, несколько сбитая с толку. — Давай начнем с начала. Ты творец?

— Криэйтор, Боб, криэйтор, — усмехнулся он. — Ну, или там автор, или еще как-нибудь… Чем проще, тем лучше. Творец — это, во-первых, слишком пафосно, а, во-вторых, ни фига не отражает настоящего положения дел.

— Я что-то уже вообще ничего не понимаю, — сказала я.

— Я не создавал твой мир, Боб. Он возник в результате случайной вселенской флуктуации, спровоцированной усилиями многих творческих, — он поморщился. — Людей. Я даже не уверен в том, что создавал тебя. Я просто рассказываю твою историю.

— Ладно, — сказала я, пытаясь поместить то, что он сказал, в обновленную картину мира. Получалось не очень. — Допустим. Ты рассказываешь мою историю, да? И когда же ты узнаешь, где моя дочь?

— Когда напишу, — сказал он. — Я не работаю по плану, знаешь ли, и некоторые сюжетные ходы приходят мне в тот самый момент, когда я стучу по клавишам и пырюсь в монитор.

— Так возьми и напиши сейчас.

Он покачал головой.

— Это так не работает.

— А как это работает?

— Просто не так, — сказал он. — Пойми, нельзя просто взять и написать «и на следующий день она нашла свою дочь». Если к этому не было никаких предпосылок, такой истории никто не поверит, и значит, она не случится. Даже если пишешь фантастику или городское фэнтези, например, все должно выглядеть правдоподобно. В рамках описываемого мира, я имею в виду.

— И какие предпосылки тебе нужны?

— Ну, придумай что-нибудь, — сказал он. — Ты же коп.

— Бывший.

— Бывших копов не бывает, — сказал он.

— Честно говоря, сейчас мне очень хочется дать тебе в глаз, — призналась я.

— Понятное желание, — сказал он. — Но ты лучше воздержись, а то мне через час надо детей из школы забирать. У нас тут школьных автобусов не ходит, знаешь ли.

— У тебя есть дети?

— Трое.

— И ты все равно устроил мне это?

— Не я похитил малышку Морри, — сказал он. — Это сделал Пирпонт, которого науськал Кроули, которым двигала логика событий.

— А ты тут, типа, вообще не при делах?

— При делах, — сказал он. — В общем-то, это же я натравил на тебя и Пирпонта и Кроули. Но всех их ходы я не просчитывал.

— Не понимаю.

— Смотри, есть персонаж. У персонажа есть характер, мотивация, вся вот эта байда, исходя из которой возникает логика его поступков. Персонаж действует в рамках этой логики. И именно она диктует ему, что он должен сделать, а я сижу и записываю.

— То есть, ты вообще ничего не контролируешь?

— Контролирую, — сказал он. — В той или иной степени.

— Но мне ты помогать не хочешь.

— Таковы правила, — сказал он. — Или, как сказал бы один старый друг твоего отца, это было бы, сука, неспортивно.

— Я, между прочим, не в олимпийских играх участвую, — сказала я. — И что это еще за друг?

— Вы с ним пока не знакомы. Но думаю, что вы поладите.

— Я сейчас не в том настроении, чтобы заводить новые знакомства.

— Понимаю, — сказал он. — Но ты правильно сделала, что пришла. Я могу помочь тебе, пусть и не так, как ты этого хочешь.

— Например?

— Мне нельзя вмешиваться напрямую, но я могу дать тебе совет общего плана, — сказал он. — Наверняка ты его уже пару раз слышала и благополучно проигнорировала, но я надеюсь, что мне ты все-таки поверишь.

— О, я, кажется, догадываюсь.

— Нет, серьезно, — сказал он. — Я знаю, о чем говорю.

— Ведь, в конце концов, именно ты и создал эту ситуацию.

— Тем не менее, это общее правило, и оно работает не хуже, чем флэшбек сэнсея, — сказал он. — Тебе нужно стать целой. Принять ту часть себя, от которой ты так упорно отказываешься. Взглянуть в лицо своему безумию.

— И тогда моя дочь найдется?

— Нет, — сказал он. — Но все станет куда проще.

— Что именно?

— Все, — сказал он. — Вообще все.

— Мотиватор из тебя не очень, — сказала я.

— Да, эта карьера пройдет мимо меня. Но то, что живет в зеркале, это не остатки Пеннивайза, чудом уцелевшие в твоем сознании, — сказал он. — Это твоя половина. Ну, может быть, не половина, а треть или четвертинка, насчет точных пропорций я не уверен.

— Моя темная часть?

— Необязательно темная, — сказал он. — Просто твоя часть, без которой ты… не способна увидеть всю картину целиком. Не способна действовать так, как ты можешь.

Ну, он хотя бы не использовал выражение «пробудить свою внутреннюю богиню», за что я уже была ему благодарна.

Я все еще сомневалась, и, видимо, эти сомнения были написаны у меня на лице, а может быть, он просто слишком хорошо меня знал, поэтому продолжил уговаривать.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

— Это же не я придумал, это общее место, — сказал он. — Герой принимает часть себя, которую до этого отвергал, и становится сильнее. Финальная стадия эволюции персонажа. После нее большая часть проблем, которые казались ему неразрешимыми, рассасываются сами по себе.