Нежеланная императрица, или Постоялый двор попаданки (СИ) - Мэо Ксения - Страница 38

Меня охватывает адреналиновая решимость. Если вспомнить, что было до момента, когда я оказалась в теле императрицы, я узнаю, что произошло.

Я снова варю зелье. На этот раз — никто мне не помешает.

Котелок, вода, растопка, пузырьки на фоне темного металла — высыпаю травяной порошок, помешиваю ложкой.

Я снимаю его с огня, как только оно закипает. Не могу ждать.

Я сажусь за стол, сжимаю кружку в руках. Сердце бешено колотится. Я должна узнать. Я делаю глоток. Горячая терпкая жидкость обжигает глотку, но я не останавливаюсь. Не жду, допиваю все.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сначала ничего не происходит. Но я не волнуюсь. Это уже было. Надо подождать.

И вдруг… Всё начинает искажаться. По коже будто проходится ветер, хотя ему неоткуда взяться внутри таверны. Перед глазами появляются красные всполохи. Тело бросает в жар, точно огонь проходится по коже.

В прошлый раз все было не так, и это беспокоит меня, но тревога мелькает лишь на задворках уплывающего сознания. Тело цепенеет, замирает, я вся будто каменею. В животе скручивается острая боль. На лбу выступает испарина. Кажется, я стону, но уже не уверена, мой ли это голос.

Что-то идет не так. Это… не те ощущения!

Я пытаюсь пошевелиться, но мышцы не слушаются меня. Темнота перед глазами сгущается и вытесняет красные огни. Обволакивает и укрывает, как черное тяжелое удушливое одеяло.

48

Тишина.

Я буквально чувствую её. Осязаю. Она плотная, густая, тягучая.

Затем приходит запах. Аромат старых книг окутывает меня мягким облаком — тёплый, пыльный, с примесью воска и выцветших чернил.

Картинка появляется последней. Я в библиотеке. Темно, только одинокие свечи в канделябрах отбрасывают дрожащие отблески на деревянные стеллажи, уставленные книгами и свитками.

Я здесь не впервые. Мои руки сами нащупывают привычные углы стола, шершавый кожаный переплёт, чуть потрёпанный от времени. Я помню это место.

Кажется, я что-то искала… Что именно?

Встаю и двигаюсь вдоль шкафов с книгами. Пальцы пробегают по корешкам, но разум отказывается вспоминать цель. Что-то важное. Что-то срочное. Я наверняка целенаправленно пришла сюда.

В дальнем углу, куда свечи едва достают жидким светом, стоит высокий шкаф с рассыпанными на нижних полках манускриптами. Я иду туда, ведя пальцами по прохладному дереву.

И вдруг…

Раздается звук шагов. Цокот обитых металлом каблуков по деревянному паркету.

Кто-то вошёл. Их двое.

Дверь не хлопнула, не скрипнула. Эти люди двигаются осторожно, точно заговорщики.

Меня не видно, и я не двигаюсь. Я даже не знаю, зачем, но прислушиваюсь, ловя каждый скрип половицы.

Первый — мужской, уверенный, твёрдый, но сдержанный. Я узнаю этот голос. Альфред — советник императора, который яро настаивал на моей скорейшей казни.

— Ты собрала письма? — спрашивает он.

Я напрягаюсь, до боли сжимаю пальцами деревянную полку.

— Да, отец, у меня их целая шкатулка! — воркует второй голос, женский, тонкий, с приторной сладостью.

Это же… Джина! Моя подруга и… дочь Альфреда! Я судорожно глотаю воздух, едва не выдав себя. Что за письма? О чём они говорят⁈

— Тогда наш заговор можно будет выполнить, — рокочущим довольным голосом отвечает Альфред.

Голова начинает гудеть, будто кровь хлынула к вискам. Заговор? Мурашки колючие катятся по спине.

— Когда это случится, отец? — с горячим придыханием спрашивает женский голос. — Мне уже не терпится! Мы так долго к этому шли!

Я прижимаю руку к губам, чтобы не выдать себя.

Что-то ломается внутри. Всё, что я знала о дворце, переворачивается с ног на голову.

— Сначала нужно подставить Аделину, — говорит Альфред, размеренно, будто пересказывая уже обговорённый план. — Эта курица всё равно ничего не поймёт.

Курица⁈ Это я-то⁈

Но факт — они говорят обо мне.

Кровь стынет в жилах.

— Потом твой выход, Джина, — деловито продолжает Альфред. — Отравишь императора, и мы взойдём на престол.

Я вцепляюсь в полку так, что ногти царапают дерево.

— Вместе, отец, — голос Джины звенит от восторга и нетерпения.

— Конечно, дочь моя, — Альфред мягко смеётся. — Я стану регентом, и мы разделим бразды правления.

Нет. Нет, это не может быть правдой! В ушах поднимается гул крови.

Я должна рассказать Эдварду. Срочно! Он вот-вот должен вернуться во дворец!

Я осторожно делаю шаг назад, но половица предательски скрипит. Всё мгновенно замирает.

— Чш-ш! — зловеще шипит Альфред.

Они поняли, что здесь кто-то есть! В душе разгорается паника, сжимает горло холодными пальцами. Я должна бежать!

Я со всех ног бросаюсь к выходу, но сзади раздаётся резкий голос Альфреда:

— Кто здесь⁈

Я не отвечаю, бегу к двери, выскакиваю в коридор.

И бегу. Мне нужно к мужу! Сказать, что против него готовится заговор! Предупредить!

Коридоры пусты. Никого. Ноги в кожаных ботильонах для верховой езды цокают по каменным плитам. Подбираю юбки как могу, но они все равно мешают сделать широкий шаг! Поворот. Коридор тянется, как змей, пустой и тёмный. Тяжелые шаги Альфреда с металлическим звоном эхом повторяют мои и отдаются от каменных стен. Дыхание сбивается. Паника затапливает душу.

Лестница в покои мужа! Наверх.

Я знаю, куда нужно добежать.

Эдвард всегда приземляется на верхнем балконе. Если доберусь туда, спасусь. Эдвард не даст меня в обиду и выслушает!

Я взлетаю по лестнице, но за спиной все ближе и ближе шаги Альфреда. Я не оборачиваюсь, бегу как могу, но уже чувствую, что мне не уйти.

Дыхание рваное, сердце грохочет в груди.

Мне остается один последний марш. Последний рывок, небольшая площадка — и дверь в императорскую спальню. Добежать бы!

Я успеваю поставить ногу на верхнюю ступень, и вдруг грубая мужская рука резко хватает меня за запястье. Рывком разворачивает.

Альфред прожигает меня полным ледяной ненависти взглядом, но лицо холодное, в глазах расчетливый блеск.

Я открываю рот, чтобы закричать, но он дёргает меня на себя и шепчет тихо и холодно:

— Ты слишком много знаешь.

Рывок — и мир кружится. Все летит вверх тормашками вместе со мной.

Лестница мелькает перед глазами. В какой-то момент голову пронзает острейшая боль, кажется, я слышу хруст собственного черепа, а потом наступает тьма.

Густая, непроглядная тьма.

49

Эдвард

Ночь. Лишь единичные огоньки в редких деревеньках или городках проносятся подо мной и остаются далеко позади. Свистящий в ушах ветер. Ледяной воздух обтекает меня плотным потоком. Но драконы не боятся холода. Тем более, когда в груди у них пожар.

Я погружен в мысли и не замечаю, когда мои когти уже вгрызаются в перила балкона. Я пролетел полстраны туда и обратно и должен быть совершенно вымотанным, но во мне опять просыпается неуёмная жажда действия.

Но надо действовать осторожнее, чтобы не спугнуть подлинного преступника. Он должен пребывать в полной уверенности, что я всё еще подозреваю жену в измене.

Мне срочно надо переговорить с Фарквалом, но так, чтобы о беседе не прознали заговорщики. Я слишком расслабился за последние годы, потерял бдительность. Моя самоуверенность позволила прорасти семенам заговора у меня под боком.

За свою жизнь я не боюсь, но Аделина… Как бы она ни хорохорилась и не огрызалась — она человек, а значит, злодеям избавиться от нее не составит труда. Черт побери! Да если бы меня сегодня какое-то предчувствие не привело в Зеленую, то…

Отгоняю страшные мысли. Тут надо мыслить холодно и трезво. Собираюсь.

Кому из соратников я могу доверять? Пожалуй, лишь Фарквалу. Достаю из секретного ящика стола шкатулку с заряженными драгоценными и полудрагоценными камнями в оправе. Это переговорные артефакты.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Таких сейчас не делают. У меня в шкатулке то, что осталось. Они уже совсем слабые. Заряда хватит на полминуты, поэтому надо четко сформулировать запрос. Беру черный опал в серебряной оправе-паутинке, согреваю в ладони и представляю Джозефа Фарквала.