Начальник Культуры (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 22

— Тебя как звать? — спросил я.

— Бдительный, — буркнул он.

— Музыку любишь?

— Батя заставил в музыкалку пойти. Потом втянулся.

— Так вот, Бдительный, — я прищурился. — Хочешь выступить — собирай группу. Завтра в девять репетиция. Кто не придёт — тот не музыкант, а дворник.

— Понял...

— Завтра покажете, что умеете. Если вообще умеете хоть что-то.

— Спасибо, что не сдал, — буркнул он.

— Не обольщайся, — я посмотрел ему в глаза. — Я ещё не решил, кто из вас чего стоит.

Он кивнул и ушёл, а я остался у помятых жигулей… м-да, гонщики херовы.

— У тебя знакомых по этой части нет? — я покосился стоявшего у крыльца Карла.

— М-м… — он задумался. — Есть один старый знакомый.

— Вечером поедем к нему! Звони, предупреди, чтобы ждал нас, — попросил я.

— Организуем, — пообещал Карл.

Я же заметил, как на дорожке, ведущей к ДК, показалась знакомая троица. Таня быстрой походкой взбежала по ступенькам, в одной руке сжимая пухлую папку, а в другой — большую сумку, из которой торчали газеты, какие-то блокноты и пара ручек.

Люда следом, сжимая в ладони сантиметровую ленту и бросая цепкие хозяйские взгляды по сторонам. Явно прикидывала, где что можно подтянуть, подшить или хоть как-то довести до ума.

Дима, как всегда, держался чуть сзади, будто случайно оказался в компании. В руках у него были какие-то провода, явно притащил для проверки звукового оборудования.

— О, начальник, а мы тут с новостями! — объявила Таня, запрыгнув на крыльцо и швырнув папку мне в руки. — Всё обсудили, планы готовы, финансы… ну, как бы сказать… а их нет. Но мы справимся.

— Отличный настрой, — я раскрыл папку, пробежался глазами по наброскам.

Люда недовольно хмыкнула.

— Дожили, теперь у нас панки — главные артисты. ДК до такого ещё не опускался.

— Так, давайте без драм, — я закрыл папку. — Раз уж мы этим занимаемся, то будем делать всё по уму.

Люба скрестила руки на груди.

— Хорошо, по уму — так по уму. Тогда мне нужны размеры этих ваших… деятелей культуры. Мерки снять.

Я кивнул на панков, которые снова вышли на крыльцо — на перекур.

— Вот они, в полном составе.

— Ну, раз так, давайте, дорогие мои, стройся! — Людмила хлопнула в ладони, будто зазывала первоклашек на линейку.

Панки, конечно, реагировали по-своему.

— Ха, у нас тут дом моды, — проворчал зелёный. — Может, сразу вечернее платье мне подберёте?

— А ну тихо, — рыкнул я, и шум притих.

Люда деловито подошла к первому, который назвался Бдительным, и начала снимать мерки.

— Так, плечи у тебя узкие, а рукава придётся ушивать… Ладно, чего-нибудь подгоню.

Бдительный молчал, но не сопротивлялся. Его дружок сначала кривился, но, видя, что деваться некуда, тоже смирился.

— Всё, запомнила, — наконец, сказала Люда, свернув сантиметр. — Будут вам костюмы. Не от Армани, конечно, но на сцене выглядеть будете, как люди.

Я кивнул.

— Хорошо. Теперь к делу. Таня, что у нас с афишами?

Таня тут же распахнула папку.

— Вариантов несколько. Вот, гляди.

Она разложила на столе эскизы. Первый — с изображением громкоговорителя, из которого вырывались молнии, с надписью «Громче грома!». Второй — сценический прожектор, освещающий толпу панков, с подписью «Сцена — не клетка».

— Этот оставь, — я указал на прожектор. — И добавь слоган: «Культура не отбирает лица».

Таня щёлкнула пальцами.

— Гениально! Газеты будут, но мы берём ещё радио. Надо, чтобы это обсуждали не только бабушки у подъездов, но и молодёжь.

— Молодёжь… — я перевёл взгляд на панков, которые хихикали в углу. — Ну, насчёт них я не уверен, но ладно.

В этот момент Дима, до сих пор молчавший, вздохнул и вышел вперёд.

— У нас проблема, — заявил он.

— Какая ещё? — спросил я.

— Со светом. В ДК половина софитов на сцене не работает, а те, что есть, могут перегореть в любой момент.

— Решаемо?

— Ну… Я договорился с коммунальщиками, они могут подогнать прожектора другие, со стройки, но нам нужны переходники.

— Где их взять?

Дима пожал плечами.

— Не знаю.

Я посмотрел на него, потом на панков.

— Так. А вы знаете, где их взять?

Те переглянулись.

— Ну-у, если кое-куда заглянуть… — протянул зелёный.

— Заглядывайте, но без криминала, — предупредил я.

— Конечно, начальник, мы ж честные люди.

— Так, всё. Таня — реклама, Люба — костюмы, Дима — свет. А я пока решу проблему с машиной.

Пришлось в двух словах пересказать ребятам о том, что произошло. Все закивали, принимая новый порядок работы.

Я окинул взглядом всех присутствующих и вздохнул. Это уже напоминало настоящую операцию. Оставалось только убедиться, что этот бардак начнёт фурычить в нужную сторону и сработает.

Глава 10

Я припарковался у магазина, выключил зажигание и на секунду задержался, оценивая обстановку. Магазин выглядел, как и полагается провинциальному универсаму эпохи нулевых: облупившаяся вывеска с рекламой йогурта «Скелетоны», которая теперь напоминала скорее надгробие, чем призыв заботиться о своём здоровье. На стекле — пожелтевшие наклейки о скидках. И еще была почему-то реклама пылесоса.

Перед входом сидела бабулька, одетая в старое пальто, которое когда-то, возможно, было чёрным, но теперь выцвело до невнятного серого. Она куталась в вязаный шарф и тихонько перебирала в пальцах деньги.

— На всё не хватит, — шептала она себе под нос.

Я достал кошелёк, но бабушка тут же отрицательно мотнула головой.

— Мне милостыня не нужна, сынок, ты что. Я просто покушать хочу, денежки считаю. Пенсия-то небольшая…

Я на секунду замер, встретившись с её взглядом. В нём не было ни заискивания, ни слёзливого смирения — только усталость человека, которому трудно, но который не просит лишнего.

Я убрал деньги обратно и пошёл в магазин.

Внутри пахло хлебом, копчёностями и чем-то кислым — возможно, из-за старого холодильника в углу, который надрывно гудел, словно его давно не размораживали. Продавщица, широкоплечая женщина в фартуке, лениво листала каталог Avon, время от времени откидывая со лба крученую прядь волос.

Я двинулся вдоль полок, и чем дальше шёл, тем больше замечал, что это за магазин. Йогурты на витрине подёрнуты белёсым налётом, у колбасы края начали засыхать, а хлеб, если приглядеться, выглядел так, будто его забыли на складе ещё при Ельцине.

Но самое интересное я нашёл в углу, рядом с консервами. На коробке тушёнки крупно значилось: «Годен до 2002 года».

Я взял одну банку, покрутил в руках, хмыкнул. Продавщица подняла глаза.

— Вам подсказать?

— Нет, я сам.

Рядом с кассой, в самом удобном месте, среди шоколадок и жвачки, стояла витрина с бутылками дешёвого «трёхзвёздочного» коньяка, а рядом — пластиковые стаканчики. Так тут еще и наливайка функционирует…

Я сделал шаг ближе. В этот момент у витрины стояли два пацана, лет по пятнадцать, в одинаковых чёрных олимпийках. Один из них поставил на прилавок чекушку водки и жвачку.

— Сигареты ещё, «Лигет дукат», красные, — сказал он буднично.

Продавщица даже не моргнула, молча забрала деньги. На меня внимание не обратила.

— А вам вообще паспорт спрашивать не надо? — я решил вмешаться.

Продавщица подняла голову, посмотрела на меня с явным раздражением.

— А вам какое дело? Они для отца покупают!

— Нехорошо детям алкоголь продавать.

Один из пацанов поперхнулся, второй скривился, схватил сдачу и потянул друга за рукав:

— Пошли…

— Стойте, — сказал я твёрдо и забрал из хз рук чекушку и сигареты, а деньги всучил обратно.

Они замерли. Продавщица вздохнула и сложила руки на груди:

— Мужчина, не вам меня учить.

— Кто хозяин магазина? — я выдержал её взгляд.

Она пожевала губами, потом махнула рукой:

— Сейчас позову. Сами же потом будете говорить, зачем я его позвала… Аветик!