Начальник Культуры (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 21

На крыльце отдела культуры собрались все наши силы. Вероника с Ларисой – по углам, прижавшись к стенке, а Карл Игоревич топтался рядом, переминаясь с ноги на ногу. Панки тоже тут как тут. Разноцветные, пахнущие перегаром и чем-то явно не табачным, они уже прикидывающие, как бы подгадить и кто первым запулит окурок в почтовый ящик.

— Значит, так, — я хлопнул в ладони, привлекая всеобщее внимание. — Все вместе едем в ДК. Коллективно и командно.

— Я лучше пешком, — тут же отшатнулась Вероника. — Максим Валерьевич, ну их… Они же… ну вы же видите!

— Я с ней, — Лариса тут же поддержала. — Лучше воздухом подышу, да и лишняя прогулка для здоровья полезна.

Карл Игоревич только вздохнул, но тоже сделал полшага назад.

— Да вы чё, культурки?! — заржал зелёный, щербато ухмыляясь. — Боятся, как дети!

— Правильно, проваливайте! — поддержал его второй. — Мы тут сами себе культурную программу устроим!

— Да не торопитесь, — я махнул рукой. — Поедем все. И не будем ломать комедию.

— А как мы поедем-то? — Лариса недоверчиво оглядела «Жигули». — Нас же больше, чем мест.

— Это вопрос решаемый, — я обошёл машину, хлопнул ладонью по крышке багажника. — Открываем.

Зелёный сузил глаза:

— Ты чё, начальник, мы тебе кто — картошка? В багажник полезем? Не-а.

— Ну, как хотите, — я пожал плечами. — Просто напомню вам одну историю. Слыхали про Мика Джаггера?

— Ну, слыхали, — насторожился зелёный.

Для него, наверняка, удивительно было уже то, что я знаю и не по слогам произношу это имя.

— Так вот, — я сделал таинственное лицо. — Однажды Мик Джаггер ехал в чемодане.

— Зачем? — вскинулся второй панк.

— Да пьяный был в сопли, — я махнул рукой. — Говорят, его так по гостиницам и таскали. А вам, типа, слабо?

— Ты чё, на слабо нас хочешь взять? — зелёный прищурился, но я видел — зацепило.

— Да ни в коем случае, — я сделал честное лицо. — Просто хотел для себя убедиться, что вы нихрена не панки. Так, мимикрия. Ладно, раз вы такие нежные, пусть Карл Игоревич полезет.

Карл аж икнул, закудахтал:

— Куда?

— В багажник, — я кивнул. — Ну раз панки у нас деликатные — что ж, пожилым людям везде почёт. Лезь, Карл Игоревич.

— Так я же… — Карл замахал руками.

Но панки не выдержали.

— Э, ну нахрен! — зелёный уже шагнул к багажнику. — Мы не какие-то там Карлы, и нам не слабо!

— Вот это другое дело, — я открыл крышку, показывая их временный персональный вагон-салон. — Прошу.

Они, матерясь и подначивая друг друга, начали запихиваться внутрь – и втиснулись туда, как в консервную банку.

— Хой! — сказал я, хлопая крышкой.

— А что, правда этот Джаггер в чемодане катался? — с подозрением спросила Вероника.

— Да я откуда знаю, — пожал я плечами. — Будем считать, что это художественное допущение.

— Вот и я так подумала, — пробормотала она, садясь в машину.

Мы с Карлом, Ларисой и Вероникой расселись по местам. Панки из багажника орали что-то невразумительное, больше для порядка, но уже без прежнего боевого задора. Жигули, крякнув подвеской и вздохнув двигателем, тронулись к ДК.

Из открытой форточки несло сыростью и первыми весенними лужами. А я смотрел на дорогу и думал, как из всей этой вакханалии сколотить что-то похожее на команду.

Хоть на один концерт.

«Жигули» с надрывным всхлипом встали у крыльца районного ДК. Двигатель кашлянул напоследок и затих, как умирающий аксакал. Я вылез первым, покрутил шеей и оглядел фасад. Ничего нового — облезлая штукатурка, буквы «Д» и «К» держатся на честном слове.

На крыльце нас уже ждали. Директор ДК, с таким лицом, будто уже видел и пожар, и потоп, и выступление самодеятельного кружка с баяном — причём всё в один день. Рядом две сотрудницы. Одна — старше, лет под пятьдесят, с пергидрольными кудряшками, прижимала к груди блокнот, словно он был бронежилетом. Вторая — молоденькая, лет двадцати пяти, с длинной тёмной косой, прятавшаяся за спину старшей. На лице — смесь тревоги и детского любопытства. Слухи про панков уже явно дошли до них.

Панки выгрузились из «Жигулей», как шайка с разбойничьего тракта. Зелёный первым — руки в стороны, словно хозяин жизни. За ним его дружбан с ленивой ухмылкой.

— Добро пожаловать в очаг культуры, — сказал я, шагнув к директору. — Вот, привёз вам свежие кадры.

Аристархович посмотрел на панков так, будто я вместо людей выгрузил мешки с навозом.

— Это шутка, да? — пергидрольная прищурилась.

— Нет, это жизнь, — я улыбнулся. — Они у нас на обязательных работах. Так что теперь — ваши коллеги. Временные.

— Класс, — пробасил зелёный. — Мы теперь творческая элита.

— Ладно, базар отставить, — я обернулся к ним. — Знакомьтесь с хозяйством. Здесь вам работать, здесь вас кормить будут, здесь вы и выступать будете, если доживёте.

— А если не доживём? — хмыкнул кто-то сзади.

— Тогда к следующему поколению панков перейдёт ваш сценический опыт, — не дрогнув, ответил я.

Я оставил их осматриваться, а сам прошёл с директором в его кабинет. Там — привычная атмосфера запущенного культурного наследия: стол, видавший всех директоров с семидесятых, полка с папками, обтянутыми дерматином, и запах несвежего чая.

— Это что, серьёзно они у вас работать будут? — спросил Аристархович, когда закрыл за нами дверь.

— Ага. И концерт ещё дадут, — кивнул я.

— Господи, — выдохнул он. — Ты понимаешь, что они за сутки половину ДК разнесут?

— А ты понимаешь, что если мы не сделаем громкое событие, ДК закроют вообще? — я сел напротив. — Так что либо панки, либо тишина – и библиотека в этом здании. В лучшем случае.

— Ну ты даёшь… — он вздохнул. — Ладно, а что за концерт?

Я начал объяснять, но разговор оборвался, когда за дверью раздался истошный визг.

— Ой, не надо!

Мы переглянулись с Аристарховичем, и я вылетел в коридор.

Зелёный прижал к стене ту самую девчонку с косой. Руки растопырил, перегородил ей дорогу и что-то шептал, явно не цитаты Чехова. Девочка покраснела и только-только набралась духу сказать «не надо».

— Руки убрал! — рявкнул я так, что задребезжали окна.

Зелёный нехотя отстранился, показал зубы в ухмылке.

— Чё ты орёшь, начальник? Я ж культурно знакомлюсь.

— Пошутил раз, второй раз будет в райотделе, — я подошёл вплотную. — Сразу говорю — ещё одна выходка, и я вас в докладной так распишу, что под амнистию не попадёте. От отца добро есть! Понял?

— Ой, страшно, — панк закатил глаза.

— Будет страшно, — я обвёл их взглядом. — А пока — работать. Пошли в зал, посмотрим, чего ваши руки стоят.

Они нехотя потянулись следом.

Когда я минут через десять снова отвлёкся — на этот раз на обсуждение с директором планов по афишам, — за окном послышался визг тормозов, скрежет и глухой удар.

Я вылетел во двор.

Мои выстраданные «Жигули» красовались передком в стене ДК. За рулём сидел зеленый, по имени я их ещё не различал, но его физиономия с налётом особого восторга запомнилась сразу.

— Порулил? — спросил я.

— Ага, прикольно, — кивнул он.

Я сцепил руки за спиной и велел им выстроиться у стенки.

— Так, слушайте меня внимательно, — я говорил спокойно, но по их глазам видел — спокойствие давит сильнее, чем крик. — Вы тут думаете, что вам дали отработку — и вы на неё плюнули? Думайте дальше. Либо вы сейчас берётесь за ум, либо пойдёте дорабатывать в местах с колючей проволокой и баландой. И там уже не панки будут и не девочки с косичками, а другие ребята, которые тоже любят культурные мероприятия. Особенно с новенькими.

Повисла пауза.

— А если хотите не просто отбывать, а хоть раз в жизни показать себя — я вам дам шанс. Настоящий концерт. Сцена. Микрофоны. Зрители. Если заслужите.

Они переглянулись, не веря.

— «Король и Шут» хотите сыграть перед всеми? Или «Сектор газа»? Запросто. Но только если докажете, что вы не просто шавки с подворотни.

Сынок мента вздрогнул от неожиданности. Я увидел, что при упоминании этой музыки у него загорелись глаза. Я дождался, пока отойдёт его дружок, и подозвал его к себе.