Паутина (СИ) - Костадинова Весела - Страница 45

В его словах была правда.

Роменский, сидевший за нашим столом во время семейного обеда, и Роменский, которого я видела на кладбище, — это были два совершенно разных человека. В доме он оставался расчётливым, уравновешенным, уверенным в себе, играл свою роль безупречно, контролируя каждое слово, каждое движение. Он не позволял эмоциям выходить наружу, скрывал настоящие намерения за вежливыми улыбками и доброжелательной манерой разговора.

Но на похоронах всё изменилось. Его слова и действия были больше похожи на контроль. Он уже тогда пытался контролировать мои действия. Кто знает, может именно моя непокорность привела его в бешенство.

- Что теперь будет, Макс? – тихо спросила я.

- Ничего, Лиа. Мои юристы будут отстаивать твои права и права малыша, Роменскому придется несладко….

- Я должна рассказать бабушке о нем, Макс. Должна рассказать правду. Она должна знать, что за чудовище Игорь Роменский.

Максимилиан подумал несколько мгновений и кивнул.

- Согласен. Поговори с ней, Лиа. Возможно, она изменит свое мнение о нас. И если ей станет интересно – пусть приходит, я буду рад познакомится с ней ближе.

Он осторожно потянулся, мягко вставая с кресла.

- Если хочешь, можешь еще подремать здесь, моя девочка. Мне пора на занятия, но ты можешь остаться. Тебе нужен отдых.

Я улыбнулась Максу, закрывая глаза.

Что-то внутри все равно не давало мне покоя.

32

Подъехав к дому бабушки по заснеженной проселочной дороге, я невольно остановила машину подальше от дома, и выходить не спешила. Этот разговор откладывать было невозможно, но и ехала я к ней с тяжелым сердцем. Нет, все эти месяцы мы и виделись и по телефону говорили, но не было в этом общении былого доверия, а это било меня в самое сердце. Может и прав Макс, я должна раскрыть бабуле все, что накопилось у меня на душе, попробовать объяснить ей все.

Мне не жаль было папиных патентов, тем более, что бабушкин вклад был огромен, но сама мысль о том, что Роменский, возможно, хочет наложить на них свою поганую лапу ломал изнутри. Не были ли папины патенты его конечной целью? Что было бы со мной, не окажись рядом Макса и Натальи?

Я нервно дергала кулон на шее, словно надеясь, что он предаст мне сил и уверенности для тяжелого разговора. Смотрела издалека на наш большой дом, с тоской вспоминая, как любил это место папа.

Папа… как же мне больно до сих пор, словно незажившая язва внутри. А еще говорят время лечит…

Вздохнула, решительно вышла из машины, оставленной не у входа, а в переулке, чертыхнувшись под нос, когда поскользнулась на скользкой дорожке, и направилась к калитке.

Когда на звонок бабушка открыла двери, то глаза ее метнулись изумленно вверх, а потом, она порывисто обняла меня.

- Лиана! — выдохнула она, её голос дрожал, а в блеклых глазах мгновенно блеснули слёзы. — Моя родная, солнышко моё, радость моя…

Она почти потянула меня в дом, одновременно помогая снять пальто, её руки ловко и заботливо скользили по моим плечам, а затем она поспешила подать мне тёплые вязаные тапочки, которые всегда держала у двери для меня.

— Родная, сейчас, сейчас… — она торопилась, словно не знала, за что взяться в первую очередь — то ли усадить меня, то ли согреть, то ли просто держать рядом.

Но в следующую секунду её взгляд изменился. Радость уступила место тревоге.

— Но, радость моя… что случилось?

Голос стал чуть тише, внимательнее, и я поняла, что ей не нужно слов, чтобы почувствовать что-то неладное.

Горло мгновенно сжалось, словно внутри меня разверзлась бездонная пустота. Мне невыразимо захотелось заплакать, просто уткнуться в её грудь, обнять её и не отпускать, молчать, наслаждаясь тем, что она здесь, что она рядом.

— Всё хорошо, бабуль, всё хорошо… — прошептала я, прижимаясь к её худенькому, но такому тёплому телу.

Я вцепилась в неё, как ребёнок, пряча лицо у неё на груди, ощущая знакомый запах чистого льна и её любимого травяного чая – мята, ромашка, душица и смородина.

— Я так соскучилась… — мой голос предательски дрогнул.

Она крепче сжала меня в объятиях, гладя по спине.

— Мне так ты нужна…

Мы долго стояли так, не разжимая рук, не желая отходить друг от друга. Наконец, бабуля все-таки чуть отступила от меня, оглядывая с ног до головы. Нахмурилась.

- Как ты себя чувствуешь, малышка? Тяжело дается?

Мы прошли с ней в просторную светлую кухню, пахнущую деревом и травами.

- Все нормально сейчас уже, - улыбнулась я, садясь на любимое кресло у стола. – Тошноты почти нет, иногда усталость накатывает, да есть стала как не в себя, сильно вес стала набирать. Но Ирина быстро меня в руки взяла, диету выписала…. Так что сейчас все в норме.

При упоминании моего врача бабушка недовольно поджала губы. Налила себе чай, мне – любимый какао и села напротив.

- Лиана, - она облизала тонкие губы, - а что с учебой? Сессию ты чудом сдала… но что дальше?

Я вздохнула, понимая, что предстоит нелегкое объяснение. Отпила какао оттягивая момент.

- Бабушка… мне нужно с тобой поговорить. Серьезно поговорить….

- Да, внученька, не мешало бы…. Давно пора было этот разговор начать, родная. Ты из-за судов приехала?

- Частично… - призналась я, вздохнув. Врать и выкручиваться смыла не было. – Но не только….

- Мать отправила? Или этот…. Максимилиан? - в голосе бабушки проскользнули нотки не просто гнева, а искренней злости.

- Бабушка! – меня покоробили ее слова о Максе. – Никто меня не присылал, - пальцы невольно скользнули по подарку Макса. – Я приехала, потому что хочу сказать тебе кое-что. Это важно.

- Да, Лиана, важно. Ты права, - она дернула головой. – Важно то, что ты сейчас махнула рукой на будущее, на все, о чем мечтала, на все, к чему стремилась. Важно то, что ты словно зомбированная звонишь мне чтобы сказать пару дежурных фраз, чтобы голосом робота сообщить, что все в порядке. А я вижу, что не в порядке! Вообще все не в порядке! Лиана…

— Бабушка… я знаю… — голос оборвался на полуслове, но я заставила себя говорить. — Вся моя жизнь из-за одного ублюдка покатилась к чертовой матери, это правда! — я не выдержала, вскочила с места, дыхание сбилось, сердце колотилось так сильно, что я почти слышала его удары в висках. — Но я приехала к тебе не только из-за судов!

Она не шелохнулась, только сжала губы в тонкую линию.

— Я знаю, что папины работы были сделаны вами совместно, но… бабуль, неужели ты допустишь, чтобы его исследования, его труды, всё, чему он посвятил жизнь, попало в чужие руки?

Бабушка сузила глаза, её лицо напряглось, но выражение не смягчилось.

— Именно этого я и стараюсь не допустить, — отчеканила она, глядя мне прямо в глаза.

Её взгляд был жёстким, почти режущим, как скальпель, рассекающий все мои доводы на части.

— Ты совсем слепая, Лиана? — её голос звучал холодно, резко, даже жёстко. — Ты совсем ничего не видишь? Ты хоть понимаешь, что происходит с тобой и твоей жизнью?

Я хотела возразить, но она не дала мне такой возможности, её слова прозвучали как пощёчина:

— Ты хоть видишь, что два абсолютно незнакомых и сомнительных человека стали тебе дороже всех, кого ты знаешь много лет?

Мне стало почти больно от ее слов, от ее неприязни к Максу и Наталье.

— Лиана, Клара — понятно, она всегда была сумасбродкой, но ты-то умная девочка! — бабушка смотрела на меня с болью, но в её голосе звучала жёсткость, от которой у меня внутри всё сжалось. — У тебя всегда был сильный, отцовский характер и его же аналитический взгляд. Неужели ты не видишь, как эта парочка манипулирует тобой, как они настраивают тебя против всех? Ты же почти живёшь в этом их Центре…

Я почувствовала, как по телу пробежала горячая волна гнева.

— Да потому что там мне смогли помочь! — закричала я, уже не сдерживаясь. — Потому что Макс вытащил меня с того света, бабушка! Потому что он, а не кто-то другой, был рядом, когда жизнь меня ломала!