Свой выбор - 2 (СИ) - Зеленая Рина Васильевна - Страница 5

— Помалкивай, Ари, — советовал Дедалус. — И ты, и я имеем пусть немного, но вполне золотых и вполне звонких монет за то, что присматриваем за Поттером и его родственниками. Если Альбус узнает, вполне может лишить нас и этих скудных выплат. Уверена, что готова к этому?

И миссис Фигг помалкивала. Тем более, Дамблдора не так уж и волновал юный Поттер, лишь бы оставался жив. Вот и сейчас, посверкивая слишком задорными для пожилой леди глазами по сторонам, Арабелла решила, что не будет писать Альбусу.

Глава 3

Снег падал который день, укутывая города и веси по всей стране. Но то была не свирепая метель, способная запутать и перевернуть все с ног на голову. Белые хлопья мягким покрывалом опускались на землю. Еще немного — и Хогвартсу не потребовались бы магглоотталкивающие чары, чтобы скрыться от взоров людей. Снег прятал высокие башни, крыши пристроек, полуразрушенные колонны дворика у Часовой башни, фонтаны. Укутывал прилегающую территорию, доходя порой до вторых и третьих снизу веток на вековых деревьях Запретного леса. Хижину Хагрида занесло бы полностью, если бы великан дважды в день не разгребал вокруг завалы. Главную лестницу замка укрыло выше пятой ступеньки, и, чтобы спуститься, Северусу Снейпу пришлось прибегнуть к чарам. Невербально расчищая себе дорогу, волшебник хмуро оглядывал окрестности, от белизны которых слепило глаза.

Будь воля зельевара, он бы не покинул подземелья этим утром или же проделал это через камин в Больничном крыле, но директор своей волей на каникулы полностью перекрыл каминное сообщение замка с внешним миром, а идти к Альбусу на поклон Северус хотел еще меньше, чем вынужденно подставлять голову и плечи под непрекращающийся снег.

Только усилием воли волшебник удерживался от желания рассыпать вокруг себя ругательства и проклятия, чередуя их столь мастерски, что Долохов, большой фанат подобного, в былые времена обязательно пустил бы скупую слезу, а потом долго бы вздыхал и жаловался всем и каждому на проснувшуюся тоску по родине. Правда, вздыхал и жаловался он по любому мало-мальски подходящему поводу. Как и Рабастан Лестрейндж всякий раз напоминал магу о том, что на той самой «родине» Антонин никогда не был, родился во Франции после того, как его мать и отец, увезенные подальше от революции и хаоса, проникшего и в магическое сообщество, подросли, выучились и разглядели друг друга в тесном кругу эмигрантов. Долохов-то и так называемый «родной язык» знал с пятого на десятое, куда свободнее владея английским и французским. Дернув плечом и подавив раздражение, Снейп задвинул подальше воспоминания о людях, с которыми был связан один из самых тяжелых, мрачных и одновременно вдохновляющих периодов его жизни.

Черной кляксой прорезая снег до границы антиаппарационного барьера, зельевар пытался понять причину, по которой ему вдруг вспомнились те, кто вот уже десяток лет заживо гнил в волшебной тюрьме и кому не было ходу за ее пределы. По всему выходило, что причиной было возникшее и не исчезающее полностью даже во сне беспокойство. Что-то подобное Северус ощущал в прошлом, когда Долохов и остальные составляли значительную часть волшебников, с которыми профессор общался почти ежедневно. И вот теперь интуиция зельевара настойчиво твердила, что что-то определенно происходит.

Как и все предыдущие годы, Снейп остался на каникулы в Хогвартсе. Отлучки в Малфой-мэнор не считались, ведь волшебник всегда возвращался на ночь в свои комнаты в подземельях. Пусть Северус не очень любил зиму, но последние и первые деньки года его искренне радовали. Студенты разъехались по домам, зелья для Больничного крыла сварены, накопились вышедшие и не прочитанные журналы… Даже Альбус в эту пору дергал волшебника гораздо меньше, будто позабыв про необходимость чуть ли не еженедельных душеспасительных бесед, надоевших Снейпу настолько, что он еще на подходе к горгулье начинал чувствовать приторно-сладкий аромат, царивший в кабинете директора. И эти каникулы ничем не отличались от предыдущих. Кроме того, что… Директор почти не появлялся в Хогвартсе, а если и представал перед студентами и коллегами, то едва мог удержать маску доброго мудрого дедушки.

Но не только чем-то раздраженный директор нервировал зельевара. Был еще Квиррелл. Внешне безобиднее самого тихого первокурсника, этот заика заставлял Северуса всякий раз подбираться и ощетиниваться при своем появлении. Прежде на зельевара подобное воздействие оказывали только Грюм и брат с сестрой Керроу. Даже Белла, окончательно свихнувшаяся за год-два до исчезновения Темного Лорда, нервировала меньше хотя бы потому, что всегда была собой — ядовитой, но предсказуемой гадюкой.

Чем дальше, тем меньше Снейп себя контролировал. Палочка так и ныряла в ладонь, а с языка едва не слетали проклятия в тот самый миг, когда чуткий нос улавливал исходившее от преподавателя ЗОТИ зловоние.

Несколько раз, желая унять недоброе предчувствие, зельевар пытался прощупать Квиринуса магически. Врожденные ментальные способности и годы тренировок позволяли Снейпу проводить атаки совершенно незаметно для объекта внимания. Этим своим навыком Северус никогда не злоупотреблял. Особенно в школе. Но вне пределов Хогвартса умение оберегало зельевара от многих неприятностей.

Казалось бы, проверка Квиррелла не могла оказаться настолько трудной задачей. Так и было, пока волшебник не обнаружил, что преподаватель ЗОТИ прикрывается щитами, которые практически не уступают по надежности щитам Дамблдора. С такой защитой проникнуть в чужое сознание не представлялось возможным. На этом Северус мог бы и успокоиться, решив, что просто ощущает в Квиррелле сильного соперника, и внешнее несоответствие внутреннему сбивает с толку. Но интуиция не унималась. А ей Снейп привык доверять.

Сидя в Большом зале этим утром и потягивая крепкий кофе, Снейп обдумывал способы подобраться к Квирреллу поближе, чтобы рассмотреть щиты профессора-заики поближе, когда неприметная серо-коричневая сипуха принесла письмо от Сметвика. Очень хотелось отмахнуться от послания целителя, продолжить обдумывать план, но в письме обнаружилось то, что невольно заслонило собой и интерес к зотишнику, и недовольство Дамблдором, и его затею с охраной философского камня. Да и весьма сложные взаимоотношения с самим целителем тоже.

С главой пятого этажа Мунго Северуса связывали полтора десятка лет отношений, которые самого зельевара то смущали, то злили, а целителя, похоже, развлекали. Еще при Слагхорне Снейп начал то и дело варить зелья для Больничного крыла, этим оплачивая себе пропуск в зельеварню во внеурочное время. Декана это более чем устраивало. Тот был рад спихнуть нудную работу на талантливого студента. Устраивало это и мадам Помфри, которая до этого часто жаловалась на скудность запасов зелий. Устраивало это и наставника Снейпа, мастера Фабриса Моро, считавшего, что кроме таланта зельевару необходима постоянная практика. Не устраивало происходящее лишь Гиппократа Сметвика.

Целитель узнал о помощи студента Больничному крылу почти случайно, после того, как его вызвали в Хогвартс для осмотра пострадавшего в Запретном лесу ученика. Сметвика поразило качество приготовленных Северусом нейтрализаторов, превзошедшее варево Слагхорна и всех зельеваров Мунго. А узнав подробности, целитель никак не мог понять, почему столь талантливый студент не получает денег за свою работу. Сметвик, кажется, даже к Дамблдору ходил, требуя для Снейпа или ставки помощника профессора Зельеварения, или стажировки в Мунго, но Альбус ловко увильнул от решения, а Слагхорн все вывернул так, будто его студент сам отказался от заработка и того все устраивает.

Об этом Северус узнал лишь через год, когда уже увяз и в паутине директора, еще этого не осознавая, и сунул ногу в капкан Темного Лорда. Потребовалось еще несколько лет, чтобы понять, что целители — народ весьма своеобразный, с совершенно иным взглядом на мир. Даже покровительственное отношение бывших преподавателей и ныне коллег не шло ни в какое сравнение с отношением Сметвика. Даже у мастера Моро порой проскальзывало разочарование, хоть тот и продолжал относиться к Северусу по-отечески. Целитель же будто и не заметил ни случившейся в волшебном мире войны, ни того, что заинтересовавший его молодой зельевар обзавелся Меткой, плохой репутацией, фактом короткой отсидки в Азкабане и оправдательным приговором от Визенгамота за подписью Альбуса Дамблдора. Гиппократ Сметвик не замечал, кажется, ничего, если это не касалось травм вверенных ему пациентов. И ради своих пациентов он был готов на многое. Например, взять запятнавшего свою репутацию зельевара в штат Мунго.