Лекарство против застоя - Михайловский Александр Борисович - Страница 2

– Бывших царей? – переспросил господин Мещеряков. – Вообще, господин хороший, кто вы такой, чтобы говорить такие возмутительные вещи? Государь-император Иван Седьмой законным образом взошел на российский престол, а вы ему голову срубили своим волшебным мечом будто куренку…

– Лилия, – сказал я в пространство, – иди сюда скорее, ты мне нужна.

Хлоп! И мелкая божественность тут как тут, в белой хламидке и с нимбиком над головой. У почтеннейшей публики опять попадали на пол челюсти, а мой собеседник застыл, будто громом пораженный. И лишь дочки этого деятеля слабо улыбнулись, второй раз за этот вечер. Первый раз их улыбки вызвали тела палачей, которых Кобра подняла с пола силой своей магии и вышвырнула по воздуху в открытую дверь, чтобы в Жилецкой «дрозды» могли закончить с ними контрольными выстрелами в голову.

– Да, папочка, я здесь, – сказала богиня-целительница, – кого тут надобно вылечить?

– Никого, – ответил я, – нужно обследовать вот этого вот господина Мещерякова на предмет его вменяемости и способности адекватно воспринимать ситуацию. А то есть у меня сомнения, не стоят ли на нем какие-нибудь магические шоры или что-то вроде того. После царя-демона тут без специалиста ни в чем нельзя быть уверенным. Сначала этот неглупый вроде бы человек привел сюда на верную смерть жену и дочерей, а потом, когда я пресек это безобразие самым решительным образом, спрашивает у меня, кто я такой и на каком основании выбросил во тьму внешнюю царя-мизерабля. Более дурацкого вопроса в данной ситуации я и представить не могу.

– А он тебе нужен? – спросила Лилия и, привстав на цыпочки, принялась обходить господина Мещерякова по кругу, чтобы хорошенько осмотреть предмет своей будущей работы.

– Нужен, – ответил я. – Можно, конечно, назначить премьером одного из младших коллег Конкордия Красса, но при этом неизбежны негативные нюансы реакции сурового неоримского администратора на местную чрезвычайно расхлябанную действительность. А мне такого не надо, к правильным порядкам местные должны привыкать постепенно, да и не все неоримские методы я могу одобрить.

– Понятно, папочка, – сказал Лилия и добавила уже в адрес своего пациента: – Не дергайтесь, мужчина, я пока еще ничего с вами не делаю, если вам может быть больно, я скажу заранее.

– Больно?! Вы хотите сделать моему мужу больно? – переспросила супруга господина Мещерякова, до сего момента молчавшая, будто набрав воды в рот, и тут же перешла на визг: – Да как вы смеете, девчонка?!

– Shut up[1]! – почему-то по-английски рявкнула Лилия, и смутьянка снова онемела и застыла неподвижным чучелком.

Мелкая божественность, оставив в покое господина Мещерякова, обошла по кругу его супругу и со вздохом сказала:

– Ты, папочка, стал слишком самонадеянным. Думаешь, что если в тебе сидит младший архангел, то и все моря тебе по колено. А тут бес на бесе сидит и бесом погоняет, так что требуется не грубая сила, а специалист, лучше всего дядюшкин аватар или, на крайний случай, падре Бонифаций из Аквилонии – это тоже особо отмеченный благодатью Божий служитель. Знал ведь, куда идешь, так почему соломки не подстелил, не позвал с собой падре Александра?

Вот ведь, однако… Критика не в лоб, а прямо в глаз. Привык справляться со всеми делами самостоятельно, и зарвался. И ведь, в самом деле, имя здешним бесам легион, а приемами экзорцизма я не владею. Не моя это стезя. Прости меня, Господи, если можешь, опять я… гм, оступился на ровном месте.

– Твое раскаяние искренне, Сергей сын Сергея, так что ты прощен, – прогремело у меня в голове. – Но главная причина твоего прощения в том, что, столкнувшись с непонятным сопротивлением, ты не впал в приступ начальственного гнева и не попытался решить вопрос грубой силой, которой у тебя и в самом деле достаточно, а обратился к специалисту, пусть даже немного не тому.

– Одну минуту, папочка, я сейчас! – пискнула Лилия и исчезла (как пить дать, побежала за отцом Александром, ибо мне лично требовалось оставаться на месте и держать тут все под контролем).

Нашей богинюшки не было около минуты; потом она, вся такая внезапная, объявилась, держа за руку отца Александра. При виде нового действующего лица присутствовавшие на людоедском сборище особи в митрополичьих ризах стали белее финской бумаги и отступили на шаг назад, вжимаясь спинами в стены, ибо сам Творец Всего Сущего смотрел сейчас на них суровыми глазами своего аватара. С моей стороны говорить что-то было излишне, ибо с Патроном мы уже все решили, а лично перед отцом Александром я извинюсь потом, когда он окажется не «при исполнении».

– Какая восхитительная мерзость! – прогрохотал отец Александр голосом своего небесного Патрона, вздымая к сводчатому потолку массивный наперстный крест. – Ну ничего, мы ее сейчас всю разом. Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим, и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь!

При первых же словах святой молитвы от наперстного креста стало исходить бело-голубое сияние, и от него, шурша лапками и попискивая, заторопись прочь все те злые сущности, что окопались в местных людях или обрели себе жилище тут, в Царицыной палате, пропитанной эманациями ужаса, боли и безнадежного отчаяния. И тогда я взял и накрыл это место непроницаемым силовым колпаком, превратив его в некое подобие микроволновки для нечисти. Все, никто никуда не идет. Отчаянный писк сменился предсмертными хрипами и стонами, но они затихли еще до того, как прозвучало финальное «Аминь». И все. Чистота стерильная, как в операционной после дезинфекции и работы бактерицидной лампы, а все, что тут накопил демон за годы своего хозяйствования, оказалось выброшено во тьму внешнюю. При этом некоторые из присутствующих потеряли сознание, осев на пол бесформенными кулями, а некоторые вдруг начали озираться с растерянным видом, будто не понимая, где оказались.

– Спасибо Вам, Отче Небесный, за помощь, – сказал я, склонив голову. – У меня так и вправду не получилось бы.

– Ты, сын мой, тоже неплохо мне помог, – ответил чрезвычайно довольный Патрон, – вдвоем с тобой мы эту мерзость истребили под корень, а не просто разогнали по окрестностям. Впрочем, теперь, когда главное дело сделано, я вас снова оставляю. Желаю всего наилучшего.

Мгновение – и отче Александр снова всего лишь отче Александр, а о том, что здесь только что произошло, напоминают только запах озона, как после работы ультрафиолетовой бактерицидной лампы, бесчувственные тела некоторых участников шабаша, да те беспомощно озирающиеся персонажи, над которыми бесы еще не имели полной власти. Что-то это мне напоминает. А, вспомнил… В мире Подвалов после ликвидации херра Тойфеля точно так же вели себя высокопоставленные тевтоны и их приближенные, ум которых был оседлан этой нечистью. Тут явление того же порядка, только обсеменение получается децентрализованным, из-за чего уничтожение оседланного демоном царя-мизерабля оказалось только видимостью решения проблемы. Пришел бы я сюда сразу с отцом Александром, и не понадобилось бы рубить головы. Тело было бы здесь, живое и гадящее под себя, а вот то, что заменяло этому моральному уроду душу и разум, улетело бы во тьму внешнюю. Вот так – век живи, век учись.

Первым пришел в себя, то есть восстановил ориентацию в пространстве, как раз господин Мещеряков. Смущенно опустив взгляд, он произнес:

– Прошу прощения за неуместные пререкания вместо благодарности за спасение супруги и дочерей… Сказать честно, я сам не знаю, что на меня нашло, ведь если бы не вы, то с ними случилось бы непоправимое. Однако при этом я должен признаться, что совершенно ничего не понимаю, и прошу объяснить, кто вы такой и что вообще тут происходит… Я верный слуга престола, и не хочу оказаться замешанным во что-нибудь противозаконное.