Яду, светлейший? - Романовская Ольга - Страница 8

Опустившись на колени, принялась набивать сумку.

Ладони пропитались сладко пахнущим соком. На воздухе он темнел, застывал причудливыми узорами. Ничего, вернусь, отмою, к ведьме зараза не пристает.

Неподалеку хрустнула ветка. Увлеченная сбором, не придала этому значения – опять птица, если бы человек, увидела бы свет лампы, услышала шаги.

– Вот так сюрприз!

Замерев с поднятой рукой, медленно обернулась и виновато поздоровалась:

– Доброй ночи, Вилкас!

Даже улыбнуться умудрилась, хотя челюсти свело от страха.

– Да не больно-то доброй для тебя.

Вилкас, местный некромант, опустился на корточки, принюхался и указал на сумку:

– Дашь?

Да куда мне деваться, поймал на месте преступления.

– А ты чего здесь? Патрулируешь? Так спокойно же все, – отчаянно пыталась заговорить ему зубы, вела себя так, будто в сумке барвинок и гусиная слепота. – Или опять кто-то вылез?

С Вилкасом сто лет знакомы. Он хороший парень, незлобный. Только вот одно «но» – на государственной службе, то есть под началом Линаса.

– Аль, давай ты со мной добровольно пойдешь? Не хочу делать тебе больно. И руки скручивать тоже.

– А можно никуда не ходить? – состроила жалобную гримасу. – Я все выброшу. Честное слово! Или, хочешь, себе забери.

– Да зачем мне эта дрянь? И, главное, тебе зачем, ты ведь отродясь подобным не занималась. Юргас? – Вилкас безошибочно определил виновника моих бед.

Тяжко вздохнула:

– Он.

И взмолилась:

– Пожалей меня. Ну пожалуйста!

Вилкас развел руками:

– Не могу. Кабы я просто прогуливался, никто не знал…

– А кто знает?

Под ложечкой засосало. Если Юргас мало того, что послал на кладбище, так еще и донес, ауры не пожалею, да что там, жизни, прокляну мерзавца! Вдруг повезет, именно мое проклятие станет той самой каплей, которая подточит его энергетический щит?

– Светлейший.

Вилкас закинул мою сумку на плечо и протянул руку:

– Пойдем, что ли?

Однако я не торопилась.

– А светлейшему откуда известно и, главное, что?

– Да следить за тобой велели. Ты теперь неблагонадежная. Прости, самому противно, но служба.

Понимающе кивнула и подчинилась силе. В прямом и переносном смысле слова. Вилкас мужчина рослый, мышцы железные. Я против него ребенок, с трудом до плеча достаю.

– Ой, у тебя новая татуировка!

Мне бы о судьбе своей задуматься, а я в свете фонаря (платок за ненадобностью с него скинула) различила фиолетовую вязь на запястье. Формируя затейливый рунический узор, она уходила выше, терялась под подвернутыми рукавами рубашки.

– Дам во время допроса рассмотреть, если светлейший в качестве охранника оставит.

Чуть помедлив, Вилкас пообещал:

– Я против тебя свидетельствовать не стану, скажу, у калитки поймал, уже с сумкой.

– Спасибо!

Отблагодарила его самой искренней улыбкой. Мелочь, но вдруг склонит чашу весов в мою пользу?

Не подумайте, между мной и Вилкасом ничего нет и никогда не было, некромант не в моем вкусе. Да и у него невеста имеется, такая же рыжая, с веснушками, как и он. Просто ведьмы и некроманты издавна дружат, особенно в сельской местности. Сегодня я помогу, вытравлю мелкую нечисть, завтра он упыря упокоит. Так и живем.

А гуля, который на меня жаловался, помните, рассказывала, Вилкас и вовсе за неуважение к даме сжег.

– Прошу!

Линас с широкой улыбкой указал на то самое странное кресло со светильником.

Скрестив руки на груди, не сдвинулась с места.

На инквизитора я тоже не смотрела, даже не ответила на приветствие. К чему эти фокусы? Оформи заочно протокол и посади в камеру, так нет, издеваться вздумал. Странный он, точно странный, притащился в инспекцию посреди ночи. В его возрасте не о работе думают, а о девушках. В Колзии хватает хорошеньких, далеко не все ведьмы, найдется, из кого выбрать.

– Аль?

Вилкас тронул меня за плечо, легонько подтолкнул к сомнительному трону.

– Это не больно, – счел своим долгом добавить он, – я тоже проходил.

– Проходил что?

Кресло и особенно «подсолнух» над ним по-прежнему не вызывали доверия.

– Проверку ауры, госпожа?.. Запамятовал вашу фамилию, Аурелия.

– Госпожа неудачница.

Смирившись, со вздохом забралась на кресло.

– Ну, – поинтересовалась нетерпеливо, – кандалы когда захлопните? Нажимайте уж свои рычаги, приводите в действие механизм.

– Это не пыточное кресло, я действительно хочу проверить вашу ауру.

Засучив рукава, Линас шагнул ко мне. Вилкас, наоборот, отошел, переместился к двери. Его открытое, доброе лицо выражало молчаливую поддержку. Будет мне передачки в камеру носить.

– Расслабьтесь, пожалуйста! И постарайтесь ни о чем не думать.

Инквизитор зашел со спины и опустил «подсолнух». Теперь он нависал в опасной близости от моего темени.

– Там магия?

Обеспокоенная, вынырнула из-под конструкции, которую изначально ошибочно приняла за светильник.

– Госпожа Аурелия…

– Не хочу, чтобы вы расплавили мне мозги, превратили в «овощ».

Мало ли, какие извращенные фантазии реализовывает столичный хлыщ! Мозе проверял ауру по старинке, наложением рук.

– Обещаю, что у вас не выпадет ни один волосок. Сядьте!

Надавив на плечи, Линас принудил принять прежнюю позу.

Закрыв глаза, приготовилась отойти в иной мир.

Дурацкая вышла жизнь. А смерть – еще хуже. И, заметьте, во всем Линас виноват. После смерти стану являться ему в виде призрака, дико смеяться над ухом, хлопать дверьми и…

Ай!

Дернулась, ощутив легкое покалывание и жар в затылке.

– Так и есть, пятно.

Отряхнув ладони от невидимой пыли, Линас прошел к столу. Обескураженная, уставилась на него. Как, это все? Разве можно за какое-то мгновение проверить ауру, пусть даже с помощью новомодного прибора.

– Пятно не очень большое, – уткнувшись в какой-то формуляр, продолжал вещать инквизитор, – пусть и свежее. Указывает на общение с темными силами. В последние три дня вы проводили какие-нибудь ритуалы?

– Я сделку с бафометом заключила.

Чего теперь скрывать, хуже уже не будет. А так, глядишь, избавлюсь от необходимости платить проценты.

Перо в руках Линаса перестало скрипеть. Он медленно, очень медленно поднял голову, посмотрел на меня.

Вилкас оказался куда красноречивее:

– Аля, ты идиотка?!

Даже спорить не собираюсь. Хотя…

– А что мне оставалось сделать? – Надувшись, с ногами устроилась в кресле, чтобы не мешал, подняла «подсолнух». – Светлейший, – безо всякого почтения кивнула на Линаса, – гримуар отобрал, работы лишил…

– Помилуйте, – моя версия событий инквизитора явно не устраивала, – вы сами отказались проходить аттестацию, устроили целое представление…

– Потому что ваша аттестация – чушь собачья. Жили без нее и дальше бы обошлись. Я бы еще поняла, если бы вы свой карман набить хотели… Или я мало предлагала? Вилкас, ты наверняка в курсе, сколько сейчас положено давать на лапу?

В кабинете ненадолго воцарилась тишина, прерываемая лишь моим шумным дыханием, после чего Линас грозно приказал:

– Цех, вы свободны! Дальше я сам.

Ухмыльнулась. Ну наконец-то! Сейчас останемся вдвоем, обговорим денежный вопрос. А шуму-то сколько было! Я весь такой гордый, правильный, взяток не беру…

Однако Линас упорно не спешил говорить о главном. Зачем-то заглянул в мою сумку, оставленную Вилкасом в качестве трофея на столе, понюхал гроб-траву.

Не выдержав, спросила:

– Сколько?

– По моим прикидкам, два года и еще несколько месяцев.

Нагнувшись, инквизитор достал из мусорной корзины пару черновиков, разгладил и выложил на них мой кладбищенский улов.

– Два года чего?

В душу закралось нехорошее предчувствие.

– Тюрьмы, конечно. А вы надеялись, что за закрытыми дверьми я стану сговорчивее? – Карие глаза самодовольно блеснули в пляшущем пламени свечи. – Вы примените свои женские чары… Увы, за минувшие дни ничего не изменилось. Не стану врать, грудь у вас красивая, но я прибыл сюда навести порядок после предшественника, а не заводить романы с молоденькими ведьмочками.