Драконьи булочки (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 25

Хлопнула дверь, в дом вплыл запах табака и неприятностей, и шеф Ристерд спросил:

– Жива?

– Жива, – откликнулся Ричард и наконец-то опустил руку со шприцем. – Я всегда говорил: пять кубов наметарина заведут любое сердце!

– Спасибо, – улыбнулась я и сообщила: – Шеф, меня тут снова пробовали убить.

– Я уж в курсе, – сварливо ответил Ристерд. – Опросил свидетелей, говорят, что из ниоткуда проступила огненная веревка с шариками и два раза ударила по тебе. Откуда такое счастье привалило?

Я вспомнила, как он спрашивал, не будет ли у поселка проблем вместе с моим появлением – да уж, проблем хватало. Это вот хлеба было маловато, а проблем – выше крыши.

– Это драконье заклинание, которое гарантированно убивает человека, – произнес Оран. – Значит, и в первый раз на Джину покушалась какая-то моя родня.

Ричард дернул бровью. Я задумалась: в поселке теперь знали, что Оран – дракон, а я его истинная пара, но никто почему-то не сплетничал. Неужели моя сожженная пекарня оказалась важнее? Или люди просто боялись болтать, чтобы и по ним не прилетело огня с неба?

Что ж, вот и хорошо.

– И чем Джина успела насолить твоей родне? – поинтересовался Ристерд. Оран расстегнул несколько пуговиц на рубашке, показал узор из перьев, и я удивленно ахнула: его черточки сейчас наливались огнем. Тихим, почти незаметным – но огонь был, он струился под кожей, и, наверно, только благодаря нашей связи я смогла уцелеть.

– Мы истинная пара, – ответил Оран. – Я был проклят своими родственниками и лишен магии и возможности летать. Но с тех пор, как Джина со мной, я чувствую, как что-то во мне пришло в движение. Я едва не плюнул огнем в бывшего мужа Джины. А сегодня утром отбросил чарами эту Готье.

Он умолк, задумчиво глядя куда-то в окно, в сереющее утро.

– Магия проснулась во мне, несмотря на оковы, – произнес Оран, и его лицо вдруг сделалось очень несчастным и очень счастливым, словно он надеялся на чудо и боялся, что чуда не случится. Что никаких чудес больше не будет, никогда. – Я думаю, это из-за обретения истинной пары, Божьего благословения, которое разрушает и отменяет любые проклятия. А мои родственники по какой-то причине не хотят, чтобы я снова мог летать. Поэтому они и решили устранить Джину.

Я поежилась. Вроде бы уже было покушение, мне следовало бы привыкнуть к опасностям, но как же жутко прозвучало это “устранить Джину”... Оран снова сжал мои пальцы, словно боялся потерять, и я улыбнулась.

– Ну, у них ничего не вышло. Значит, связь истинной пары меня защитит… ну и незачем тогда валяться здесь, сегодня привозят каркас пекарни, я все должна проконтролировать.

Я, конечно, очень сильно сомневалась, что вообще смогу подняться с дивана – но мне хотелось быть сильной. Сопротивляться чешуйчатым гадам, которые решили отправить меня на тот свет.

Да, мы истинная пара друг для друга, так что пусть смирятся с этим. Решили выбросить Орана за то, что он сделал хорошее дело? Ничего у вас не выйдет, он снова сможет летать. Сейчас я в этом не сомневалась.

– И даже не выдумывайте! Я вам как врач запрещаю! – воскликнул Ричард. – Вас надо перенести куда-то в более уютное место. А я буду за вами наблюдать и все записывать. Человек, который выжил после двойного драконьего удара, это же ученая степень!

Мы переглянулись и дружно рассмеялись. Шеф похлопал Ричарда по плечу и спросил:

– Что, Рич, своего не упускаешь?

– Ни в коем случае! – энергично воскликнул Ричард. – Всегда хотел заниматься высокой наукой. Вот и случай выпал.

***

Конечно, я расстроилась от того, что не смогу увидеть, как привезут конструктор, из которого сложат новую пекарню – но понимала, что вряд ли смогу долго держаться на ногах.

Шеф распрощался и ушел вместе с Большим Джоном: тот отправился к госпоже Монтегю трудиться над новой партией батонов и караваев. Мне не хотелось отправляться на второй этаж и лежать там в кровати, чтобы Ричард сидел рядом и описывал каждый мой чох и вздох, и я спросила:

– Можно мне пока побыть здесь? Хочу посмотреть, как ты готовишь.

Оран улыбнулся. Элли нахмурилась, а потом ее личико прояснилось, она щелкнула пальцами и воскликнула:

– Тогда давайте-ка сделаем поудобнее! Вот так!

Вокруг меня взметнулся кипящий снежный шторм, и, когда он улегся, я обнаружила, что переодета из платья в удобную пижаму и мягкий халат, диван уже застелен белоснежными простынями, а несколько подушек подложены так, что я могла и лежать и сидеть со всеми удобствами.

– Спасибо тебе огромное! – искренне поблагодарила я домовичку. – Как ловко ты все устроила.

Элли с улыбкой кивнула и сообщила:

– Я и детали новой пекарни смогу передвигать.

– Нет-нет! – сразу же воскликнула я. – Нет, и не выдумывай, пусть этим занимаются люди из “Собирайкина”. Им, во-первых, за это заплачено, а во-вторых, я не хочу на тебя наваливать столько дел. У тебя и так забот хватает.

Оран тем временем занялся тестом. Под его ладонями оно качалось, как живое: я завороженно смотрела, как он работает, и думала: вот она, настоящая магия. Чудо, которое не уничтожает и не пугает, а приносит нам то, о чем мы всегда мечтали. То простое и светлое, что украсит жизнь.

Раскатав тесто в длинный пласт, Оран быстрыми движениями воина нарезал его на треугольнички и принялся скатывать круассаны – и нельзя было смотреть, как спокойно и уверенно движутся его пальцы, и не представлять, как они могут скользить по коже.

Я вдруг обнаружила, что во рту пересохло. Торопливо взяла стакан воды, который Элли поставила рядом с диваном, быстро сделала несколько глотков. Тело так и обливало потоками жара, сердце стучало быстро-быстро, словно хотело сбежать.

И невольно хотелось протянуть руку и переплести пальцы с Ораном. Чтобы каждое их движение принадлежало мне, а не какому-то глупому тесту. Чтобы на меня он смотрел с такой глубокой, прожигающей до костей страстью, а не на эти дурацкие круассаны.

Оран поймал мой взгляд, и я поняла: сейчас его трепет, его увлеченность кулинарией на грани одержимости принадлежали и мне тоже – просто потому, что я была его истинной, и он не разделял свою страсть, а укутывал ею все, что было ему дорого.

Все, что он считал своим.

Сейчас я даже не думала о том, что едва не погибла. Оран был рядом, мы принадлежали друг другу, и никакие драконы, никакие заклинания не могли разлучить нас.

– А можно найти того, кто использовал Хлыст? – спросила я, пытаясь взять себя в руки и не растекаться по дивану влюбленным киселем.

– Даже не придется искать, – Оран нахмурился и принялся перекладывать круассаны на противень. – Я знаю, Хлыстом так бьет только Луавера. Одна из моих племянниц. Сейчас она возглавляет попечительский совет Генерального музея.

Вот как. Я усмехнулась: очередная родня моего спутника жизни терпеть меня не может. Но госпожа Дорнан хотя бы не пыталась меня убить. Просто ненавидела всеми силами души.

– Слушайте, а я немного недопонял, – сказал Ричард, обернувшись к Орану. – Ладно, ты дракон. Тебя прокляли, ты не можешь летать и дышать огнем. Ну и что с того, если ты снова сможешь? Кому ты этим навредишь?

Противней получилось целых три. Оран осторожно отправил их в духовку, поставил заслонку и ответил:

– Не знаю. Никому не собираюсь вредить.

– А что будешь делать, если проклятие падет? – не отставал Ричард. – Кого съешь первым?

Оран прошел к раковине и одарил доктора угрюмым взглядом через плечо.

– Не собираюсь никого есть, – бросил он. Снова начал говорить отрывисто, словно каждое слово пробивалось через преграду.

– Вообще Ричард прав, – сказала я. – Кто-то из твоей родни очень сильно тебя боится. Боится, что связь с истинной избавит тебя от их проклятия. Ты снова станешь драконом и потребуешь хотя бы свои деньги на бочку. Сколько у тебя было денег до этого?

Все драконы богачи. Дать в ресторане чаевые, на которые можно купить дом в Шине – да без проблем. И Оран наверняка не питался сухой корочкой до того, как с ним все это случилось.