Бывшие. Соври, что любишь (СИ) - Черничная Даша - Страница 12

— А что ты предлагаешь, Насть?

— Надо было вызвать полицейских, пусть бы работали!

— И что ты думаешь они бы сделали? Приехали бы в школу и закрыли всех? Начали рыскать каждую сумку и личные вещи учителей? Ты серьезно в это веришь? Свидетели — весь класс, который видел, как учительница достает деньги из рюкзака Леши. Отпечатки пальцев есть? Есть. Мотив тоже есть — личная неприязнь. Сюда обязательно приплетут их драку, — фыркаю и начинаю заводиться. — Да и растерялась я, Насть. Глаза испуганные Лешкины никогда не забуду. Мне хотелось как можно скорее его забрать оттуда.

— Я понимаю, Уль. Правда, даже не представляю, что сделала бы на твоем месте. Но, может, все-таки ты попросишь помощи у Макса? Отец как-никак.

— Насть, я не готова говорить ему правду. А вдруг он отнимет у меня сына?!

— Никонов? Уль, ну ты чего?! На каком основании? Ты мать, любой суд будет на твоей стороне. Да и не пойдет Макс в суд. Только если ты будешь препятствовать их встречам.

Подруга помогает мне успокоиться, благодаря ей я прихожу в себя и уже гораздо более собранной отправляюсь в офис к Никонову.

В воздухе осталось звенящим напряжение и вопрос без ответа: говорить или нет?

Глава 17

Ульяна

Здание офиса компании Максима трехэтажное, интерьер оформлен в стиле лофт. Все выглядит очень стильно и минималистично.

— Здравствуйте, вы к кому? У вас есть пропуск? — спрашивает охрана на входе.

Подхожу к мужчинам и отвечаю:

— Нет, пропуска у меня нет. Я к Максиму Аристарховичу. По личному вопросу.

— Сейчас узнаем. Как вы сказали ваша фамилия?

Скорее всего, охранник звонит секретарю, мы ждем ответа. Минуту, вторую, пока в конце концов меня не пропускают через турникет и не объясняют, куда подняться.

Пока иду, по спине ползут огромные щупальца страха. Коленки дрожат, во рту пересыхает. Надо собраться! Мне срочно нужно взять себя в руки.

Секретарь, женщина лет сорока, встречает меня и говорит, куда пройти. Все очень нейтрально, никаких эмоциональных намеков и косых взглядов.

Захожу в кабинет, за мной закрывается дверь.

Максим отрывается от компьютера и пристально смотрит на меня.

— Привет. Проходи, — указывает рукой на кресло для посетителей напротив себя.

Я послушно прохожу и сажусь.

— Что привело тебя ко мне? — спрашивает по-деловому и заглядывает в глаза.

— Хотела отдать тебе деньги, — достаю из сумочки шестьсот долларов и кладу на стол, толкаю пальцами шесть купюр.

Максим смотрит на деньги и поджимает губы.

— Что это? — спрашивает, глядя прямо мне в лицо.

— Шестьсот долларов, — поднимаю подбородок.

— Забери деньги, Ульяна, — от Никонова веет холодом.

— Нет. Ты сам сказал, что нужно вернуть деньги. Вот они. Забирай, — сжимаю зубы с такой силой, что того и гляди раскрошатся.

Максим прикрывает глаза, тянет носом воздух. Выглядит все так, будто я страшно раздражаю его.

— Ульяна, — он распахивает глаза, — мне не нужны эти деньги.

— Да? — выгибаю бровь и кривлю рот в ухмылке. — А в кабинете директора ты говорил другое. Помнится мне, что конфликт будет исчерпан, когда мы вернем недостающие деньги. Вот. Забери эти сраные шестьсот баксов и закрой конфликт!

Последнее я выкрикиваю, подрываюсь со своего места, намереваясь сбежать, но Максим, обогнувший за считаные секунды стол, хватает меня за локоть и тянет вниз.

— Сядь! — рявкает на меня, и я послушно сажусь.

Губы позорно трясутся, из глаз вот-вот польются слезы. Все, что мне остается, это дышать. Дышать и надеяться, что я не сорвусь на глазах у Никонова.

Слава богу, он отходит от меня. Я слышу треск крышки открываемой бутылки. Краем глаза вижу, что он наливает воду в стакан, а затем протягивает мне.

Я принимаю его безмолвно, тут же большими глотками начинаю пить. Максим тем временем собирает со стола деньги и бесцеремонно засовывает их мне в сумочку.

Допиваю воду и ставлю стакан на стол.

— Еще? — спрашивает Максим уже мягче.

— Нет, спасибо, — выговариваю хрипло.

— Легче?

— Да.

Он обходит меня и возвращается за свое место, ставит локти на стол и растирает лоб.

— Ульяна, мне не нужны твои деньги. Мне кажется, что Леша не виноват в краже.

Смотрю на Максима и поверить не могу в его слова.

— Зачем… тогда ты… в кабинете директора? — я не могу задать нормально вопрос, мысли путаются.

— Уль, она бы не отстала. Ты сама видела, как она была настроена. Да и я исходил из интересов своего сына — нужно было закрыть тему недостающих средств как можно скорее, вот я и сказал это, лишь бы Анна Сергеевна успокоилась и перестала дергать твоего и моего сына. Уже дома, после разговора с сыном понял, что ошибся. Хотела она ПДН позвать? Вот надо было соглашаться, только звать не ПДН, а полицию. Хрен его знает, чем бы обернулось это всё…

— Леша не мог взять деньги, — почему-то хочу оправдаться.

Максим оттягивает галстук, откидывается на спинку стула и устало смотрит мне в глаза.

— Уль, я не знаю твоего сына… — режет.. ох как больно режет слух эта фраза, — но я знаю своего и склонен верить ему. Глеб не верит в то, что вор Леша. Я не думаю, что мы узнаем, кто это сделал, так что предлагаю просто закрыть эту тему, и все.

Просто закрыть.

Да.

Легко сказать. Особенно когда ты не считаешь чужого мальчика своим и, по сути, тебе плевать на то, как с ним поступают сверстники и школа.

Для Максима тема исчерпала себя, и требовать от него чего-то еще я не хочу.

Сказать о сыне… нет… не сейчас, не сегодня…

— Хорошо. Значит, закрыли тему, — поднимаюсь и выпрямляю спину. — Спасибо, что принял меня.

Никонов тоже поднимается, обходит стол.

— Ульяна, было бы правильнее, если такие вопросы решала не ты, а отец Леши.

— Отец Леши у нас решает проблемы только своего сына, — выпаливаю не подумав.

И тут же закрываю рукой рот. Максим и сам дергается от моего выпада.

— Прости, мне пора, — бормочу себе под нос и спешно покидаю офис Максима.

Глава 18

Ульяна

Казалось бы: да забудьте вы уже про эту историю!

Но как назло, ничего не затухает.

Дети продолжают демонстративный игнор. Родители беснуются в чатах. Одна мамашка пришла ко мне прямо в разгар урока и в приказном тоне сказала выйти для диалога.

Хорошо, что у нас в школе есть охрана и даму быстро выпроводили в кабинет завуча, где с женщиной была проведена беседа.

Я так и не узнала, что именно она хотела мне сказать.

На моих уроках дети ведут себя относительно нормально, но не переставая бросают косые взгляды и шушукаются.

На одном из уроков я не выдержала и отпустила детей раньше, хотя делать это запрещено.

Так продолжалось неделю. Сын за это время сильно скатился по учебе, закрылся в себе, поник. В борьбе показатели тоже упали. С тренером я поговорила, объяснила все как есть.

Он тоже был шокирован и не поверил в то, что Лешка способен на воровство.

Я не знаю почему, но Глеб — чуть ли не единственный человек в стенах школы, который рядом с Лешей, на его стороне.

Он окончательно пересел к нему, выказывая незримую поддержку, всюду ходит за Лешей.

— Ульяна Романовна, зайдите к Анне Сергеевне, — говорит одна из учительниц, окидывая меня высокомерным взглядом.

Да, педагогический состав очень жесток, хотя, наоборот, должны оказывать поддержку ученикам. Про себя я вообще молчу, на себя плевать.

Поднимаюсь и иду к директрисе. По дороге нервное напряжение усиливается до предела. Неужели случилось что-то еще?!

Стучусь, прохожу в кабинет.

— Садитесь, Ульяна Романовна.

Опускаюсь на стул, выдерживаю тяжелый взгляд Анны Сергеевны.

— Вы подумали над моим предложением касательно смены школы?

Так вот оно что. Значит, директриса нацелена выпроводить нас отсюда как можно скорее.

— Подумала. Вынуждена отказаться.

Анна Сергеевна снимает очки и бросает их на стол. Нервничает, мой ответ ей не нравится.