Чужой наследник 4 (СИ) - Коган Данил - Страница 18

В этот момент мне в затылок прилетела пуля, выбив фонтан крови и мозгов изо лба. Вторая пуля попала в ранец огнемета, которым был снабжен один из гвардейцев, и площадку, где находилась моя команда, накрыла волна огня от взорвавшегося резервуара. По эскарпу заметались фигуры горящих бойцов.

Надо сказать, выстрел был потрясающий. В такой кутерьме выцелить конкретного бойца, да еще и влепить ему пулю в голову… Если бы стреляли не в меня, я бы поаплодировал. А так… я хлопнул по плечу, стоящего возле меня Матвея и «призрачным шепотом» для него и Ломова произнес:

— Это «гадюки». На девять часов. Возьмите хоть кого-нибудь живыми!

Матвей активировал портал. Ломов сорвался с места, увлекая за собой моих гвардейцев. Я же, чувствуя, как тает аура на поддержание столь масштабной иллюзии, прицелился в одного из бойцов «гадюк» и выстрелил ему в район ног. Дистанция была метров сто пятьдесят. Судя по тому, что он рухнул куда-то за бруствер, я попал.

Едва из портала на эскарпе предателей возникла массивная фигура Ломова я, с облегчением, погасил иллюзию.

Спустя двадцать пять секунд мои бойцы захватили эскарп «гадюк». Я успел выстрелить еще трижды и два раза, кажется, попал.

Почти никто из сражающихся не заметил этого небольшого эпизода. А если и заметил, то, как я и говорил, связи во время боя все равно не было.

Вокруг продолжала греметь битва за манор, но гром войны явно пошел на убыль. Проще говоря, мы почти отбились.

Бой стих минут через пять. Твари кончились. Как обычно, после боя звучали одиночные выстрелы из винтовок, бойцы добивали раненых тварей.

Я спустился к спешащим мне навстречу Святову и эру Юрковскому. Остановился, когда две массивные фигуры в силовых доспехах нависли надо мной. Юрковский был весь покрыт слизью от монстров и, до сих пор, слегка дымился. Святов выглядел получше, как непосредственный командир операции, он почти не вступал в прямой контакт с тварями.

— Что это было, Олег? Что за херня с «гадюками»? Что млять, за пожар на твоем эскарпе? Что ты опять творишь, засранец?

— Это было покушение на меня и моих людей. В меня выстрелил снайпер, и моему огнеметчику попытались подорвать бак.

— Попытались? — Юрковский, снял шлем.

— Смотрите сами. — Я продемонстрировал запись, сделанную мной на «Своего парня».

Увидев, как округлились глаза Святова, когда моя голова на записи взорвалась брызгами крови и костей, поспешно произнес:

— Это иллюзия, Григорий Арсеньевич. Я в это время был в полной безопасности. Как и огнеметчик. Я остановил воспроизведение.

— Ты знал, что на тебя готовят покушение и ничего не сказал нам? — опять начал заводиться Святов.

— Да не знал я ничего. Просто массовая бойня — это такой удобный шанс устранить меня. Подослать убийц во время прилива сложно. Неизвестно же в какой меня распределят десяток. Да и списки секторов подделать нелегко. А заранее селить людей, чтобы они попали в мой сектор стены… Короче, не верю я, что кто-то будет так заморачиваться. А вот сегодня момент был просто идеальный. Сами видели. Вышибли мне мозги, во время кульминации боя, еще и взрывом бака заполировали. И ищи потом исполнителя. Сегодняшнее событие широко анонсировалось. Вот кто-то и решил воспользоваться возможностью.

— И вы, просто на всякий случай, из предосторожности, прикрыли свой отряд массовой иллюзией? — недоверчиво спросил меня Юрковский?

— Ну, да. А что в этом такого?

— Ничего. Кроме того, что подобная предусмотрительность граничит с паранойей. А в вашем возрасте паранойя, насколько я знаю, не проявляется.

— Эр Юрковский. Я знаю, что в прошлом дал вам повод во мне сомневаться. Но вот сейчас я не сделал ничего сверхъестественного или же неправильного! Я предполагал покушение, потому что сам бы атаковал именно сегодня. И подготовился. Клянусь огранкой, это все. — Меня на миг окутало ало-белесое сияние.

— Меня просто восхищает ваша продуманность, Олег. Бой закончился. Беру командование на себя, Григорий Арсеньевич?

— Да, конечно. Ну ты Олег… Я прямо даже… Умеешь ты удивить, прав Владимир Сергеевич.

— Пойдемте разберемся с «гадюками», пока у нас бунт вольных команд не случился. Святов, пятерых наших в оцепление. Никого не подпускать. Пока не поймем обстановку.

— Хорошо. Олег, дай мне усиление голоса. Сделаю объявление.

— Говори, Григорий Арсеньевич. — я расправил ауру на территорию манора. Мда. Сил осталось на донышке. Хорошо, что усиление почти ничего не потребляет. Некоторые особо чувствительные ограненные заозирались.

— Внимание! Говорит Святов. Всем группам оставаться на позициях до дальнейших распоряжений. Ждем повторную волну. Повторяю, никому позиций не покидать. Отделение Носенко ко мне. — Он махнул мне рукой, чтобы я прекратил «трансляцию».

— Какая «повторная волна» при всплеске, Григорий Арсеньевич? — удивился Юрковский, — разве так бывает?

— Там сейчас оранжевая зона — Святов махнул рукой в сторону туманной пелены, отступившей уже на два километра. — Возле Хмари все бывает, Владимир Сергеевич, тебе ли не знать.

Направившись к эскарпу «гадюк», мы поднялись к маячившим наверху моим бойцам. Пятеро чистильщиков остались внизу.

Из семи человек группы выжило четверо. Я осмотрел своих — все живы. Двое бойцов ранены, но первая помощь уже оказана. Хорошо. Вроде и раны не критичные. Силовой доспех — ультимативная вещь против бойцов в обычном снаряжении. Особенно, если в доспех облачен физик. Ломова могло и одного хватить, но это бы заняло больше времени и привлекло бы нежелательное внимание других бойцов.

После короткого допроса выживших, картинка прояснилась. Один из них оказался на диво разговорчивым. Эта группа — наёмники, промышлявшие как охотой, и, собственно состоявшие в Союзе, так и всякими незаконными заказами. Их целью действительно было устранить меня на поле боя. Нанимателя знал командир. И вот здесь нам не повезло. Мой выстрел почти оторвал командиру ногу ниже колена. Как будто этого мало, на него в горячке боя наступил Ломов. Пипец котенку. Бывает.

Я на пятьдесят процентов уверен, что заказчиком выступил Ростислав, мать его, Алексеевич сука Юрьев-Крестов. А на другие пятьдесят… Да зерг его знает. Но вообще задумка была красивая. Если бы не моя паранойя, самая натуральная, прости Владимир Сергеевич, валяться бы мне сегодня с простреленной башкой. Но не свезло им.

— Думаю, надо сдать их полиции? — спросил я.

— За стенами форта компетенция полиции заканчивается. — хмуро ответил мне Юрковский. — А такие вещи, как предательство в бою против тварей, непростительны.

А дальше он меня удивил. Он просто вынул из кобуры револьвер и выстрелил каждому из пленных в голову. Я аж остолбенел, настолько быстрой и беспощадной была расправа. Нет. Так-то он прав. Но я не думал, что он сделает это вот так — собственноручно. Думал, поручит мне гадов прикопать.

Юрковский перезарядил каморы барабана и убрал револьвер в кобуру.

— Григорий Арсеньевич. Распорядись, чтобы тела брезентом накрыли. И пусть к подножию остальных сносят, кому не повезло. Сможете этих здесь закопать, Олег Витальевич? Когда все в город отправятся?

— Конечно. Уборка — моя забота. Так, получается, ничего не было?

— Официально да. А неофициально я, через Пивоварова, сообщу Союзу Охотников ту часть правды, которую им стоит знать. Вы же, Олег Витальевич, и ваши люди должны молчать о произошедшем.

— Ясно. Не беспокойтесь.

Юрковский насмешливо покосился на меня. В этом взгляде явственно читалось: «А я и не беспокоюсь, ни капельки». Вслух же он ничего не сказал, просто пошел вниз.

Туман вокруг манора редел. Рассеивался.

Спустя полчаса команды искателей и охотников отправились в форт через очередной портал, созданный Матвеем. На строительной площадке осталась моя команда и дежурное звено чистильщиков с двумя мехами. Перед уходом Святов подлечил моих раненых, которые категорически отказались покидать нас вместе со всеми. Я не стал настаивать. Сегодня важный день для моей команды. Впервые мы действовали вместе, в момент смертельной опасности.