Писательница для Белова (СИ) - Котлярова Екатерина - Страница 4

— Ты дура? Совсем безмозглая? — встряхивает меня за плечи. — Я понимаю, что в твоей головёшке только розовые единороги летают, а ты не читала ничего более тяжёлого, чем сопливые любовные романы, которые ты строчишь, мастурбируя под одеялом.

Я дёргаюсь. Если бы Дамир меня сейчас ударил, был бы тот же самый эффект.

— Интересно знать, мышь, когда ты всю эту муть про меня писала, ты пальцы в трусы часто засовывала? — склоняется ниже, понижает голос почти до шёпота. — Кончала, представляя меня, м?

Я вжимаю голову в плечи. К горлу подкатывает тошнота. Каждое слово липнет ко мне, оставляя противные грязные следы, от которых невозможно избавиться. Отмыться.

— Я не писала эту книгу, — вглядываясь в тёмные глаза, твёрдо говорю я, невесть откуда набравшись смелости. — Ни одной строчки.

— Страница твоя, мышь, — Дамир тихо хмыкает, дёргает уголком губ, в едва обозначаемой ухмылке. — И мне срать, кто писал. Автором значишься ты. Отвечать будешь ты. Ты ведь неплохо заработала на моём имени, не так ли?

— Мне не нужны эти деньги, — я тихо выдыхаю и отворачиваюсь. — Прошу тебя, отпусти.

— Пойдёшь со мной, — подхватывает резко под локоть и дёргает на себя.

— Куда? — я с огромным трудом удерживаюсь от того, чтобы влететь в грудную клетку Дамира после рывка.

— В столовую. Я голоден.

— Может, мне не стоит…

— Рот свой захлопни и пойдём, — прерывает грубо.

Дамир тянет меня от гардеробной в сторону столовой. Мне приходится быстро переставлять ноги, чтобы успевать за молодым человеком и его широким шагом.

— Дамик мой, куда ты эту убогую тащишь? — раздаётся знакомый голос за спиной.

4

Глава 4

Катя

Я замираю, ни жива, ни мертва. Я низко опускаю голову и не решаюсь обернуться на Василису. Ладошка снова начинает зудеть, я её дёрганым движением вытираю о свитер.

— Милый, я же уже поговорила с этой тварью. Указала ей на её место. Она снова к тебе лезет, да?

Проходит всего миг, как меня с силой дёргают за косу. Так сильно и резко, что перед глазами взрываются фейерверки от боли, а из груди вырывается болезненный крик. Я падаю назад, на попу, ударяясь копчиком.

— Ты меня плохо поняла, тварь? — Василиса наматывает мою длинную косу на кулак, откидывает голову назад.

Склоняется ко мне, шипит слова в лицо.

— Мне ещё раз плюнуть? Только в твою уродливую рожу? — с каждым словом глаза девушки сужаются всё больше, а в голосе слышится нарастающая ярость.

— Отошла, — ледяной голос Дамира действует на Василису, как пощёчина.

— Что? — девушка оглядывается, при этом руку с моей косы не убирает.

Напротив. Будто намеренно тянет вверх, причиняя такую боль, что на глазах выступают слёзы и хочется хныкать. Я с трудом держу себя в руках, не желая позориться ещё сильнее.

— Руки от неё убрала, — Дамир смотрит на разыгравшееся представление с холодным безразличием.

— Котик мой, я ведь просто хочу указать её место. Я же всё ради тебя, ты знаешь, — Василиса улыбается.

Я снизу вижу, как она хлопает глазами и кокетливо склоняет голову к плечу.

— Я сам разберусь. Руки убрала.

Дамир медленно приближается к девушке, обхватывает пальцами её подбородок и склоняется, практически прижимается к её губам поцелуем. Пальцы Василисы, сжимающие мои волосы, медленно разжимаются. Я подскакиваю, пячусь назад, желаю сбежать, наплевав на всё.

Но не тут-то было.

Дамир, не отводя взгляда от влюблённого и восхищённого лица Василисы, выкидывает руку в мою сторону, резко дёргает на себя, впечатывает в тело.

— А теперь послушай меня, Головина. То, что ты мне несколько раз отсосала после игры в душевой, ничего не значит.

Девушка дёргается, с её лица сходит с лица, как и все краски. Мне до ужаса сильно становится её жалко. Она ведь влюблена в Дамира. Влюблена настолько, что готова устранять всех соперниц со своего пути.

— Дамир, но ведь мы… Ты так… — девушка задыхается, жадно ловит воздух приоткрытым ртом.

Я дергаюсь в жёсткой руке Дамира, которая прижимает меня к каменному телу. Хочу уйти. Но добиваюсь иного — он вжимает меня в себя ещё сильнее.

— Ты мне предложила себя, я не отказался, — молодой человек пожимает плечами. — Вокруг меня скакать не нужно. На шею вешаться тоже.

— Ты ещё об этом пожалеешь, — Василиса дёргается вперёд и шепчет слова в лицо молодого человека, практически целуя его. — Ты будешь гореть в агонии. Ты будешь желать меня, хотеть до звона в яйцах, ревновать и гореть в агонии, видя, как я с другим. Но ты никогда меня не получишь.

Девушка резко разворачивается, хлестанув меня волосами по лицу, чуть покачиваясь на высоких каблуках, уходит, виляя бёдрами. Её подруги тут же следуют за ней.

— А теперь продолжим, мышь, — будто ничего не произошло, Дамир лениво опускает глаза на меня. — Сегодня ты идёшь со мной на игру.

— Зачем? — я поднимаю глаза на молодого человека и гулко сглатываю, столкнувшись взглядом с его чёрными глазами.

Вздрагиваю. Торопливо отвожу взгляд. Под этим внимательным взглядом мне становится не по себе. Кажется, что он проникает в самую душу. В самое нутро. И видит куда больше, чем даже я сама.

— Не задавай лишних вопросов, мышь. Я так хочу. Ты теперь беспрекословно выполняешь все мои поручения. Поняла?

— Да, — шепчу.

— Я не услышал, — рывком поднимает моё лицо за подбородок вверх. — На меня смотри. Поняла?

— Да, — отвечаю чуть громче.

— Молодец. Пойдём, — он снова сжимает мой локоть и тащит меня в столовую, до которой мы в прошлый раз не дошли.

Ведёт меня к столу, за которым он всегда сидит со своими друзьями. К столу, за которым всегда сидит элита университета. Отодвигает стул, практически силком усаживает на него.

— Что, Белов, притащил свою любовницу из гарема? — хмыкает блондин, сидящий напротив меня.

Блеклые глаза рассматривают меня с пренебрежением и даже некоторым презрением. Я ёжусь под этим взглядом и невольно оглядываюсь на Дамира, будто ищу в нём защиту. Но посмотрев в хмурое и жёсткое лицо, сжимаюсь.

— Рот закрой, пока челюсть ещё подвижна, — в голосе Дамира настоящая стужа.

— Слушай, Белов, ты где её откопал? Или ты решил следовать сюжету той книжонки? Неприметную мышь предпочти всем тем моделям, которые проходят через твою постель? — подхватывает шутку другой парень, на которого я даже не смотрю.

— Может и решил, — ладонь Дамира с силой сжимает моё плечо.

Мне становится больно, но я не подаю виду. Сижу смиренно, опустив взгляд на свои ладони, лежащие на коленях. Пальцы дрожат. Как и я сама.

— Ты прикалываешься? — я слышу громкие и неприятный смех блондина. — Она же… бедность. Ты посмотри на её одежду. Ты где откопала этот свитер, моль? После кого донашиваешь? После бабки своей?

Я крупно вздрагиваю. Поджимаю губы. Этот свитер мне связала бабушка, как и большую часть моего небольшого гардероба. Я натягиваю свитер на ледяные ладони, пытаясь согреться. Меня колотит от негативных эмоций. От унижения. От отвращения из-за того, что я попала в эту отвратительную ситуацию. От того, что мне приходится терпеть унижения.

— Она только свитер, а ты моих баб, — Дамир вдруг перемещает руку на моё горло и на мгновение сжимает, будто намеревается перекрыть доступ к кислороду.

Блондин что-то булькает, цедит сквозь зубы, но ничего не говорит.

Дамир кидает рюкзак на соседний стул, убирает ладонь с моей шеи, уходит неторопливым шагом к витринам с салатами и булками. Я смотрю в его широкую спину неотрывно, только бы не сталкиваться взглядами с его друзьями.

— Только скажи мне, Катя, как в твою голову пришла такая идея? — спрашивает с насмешкой блондин.

Он резко подвигается вперёд, скрипя ножками стула, вытягивает руку и перехватывает мою ладонь. Я вздрагиваю. Его ладонь слишком мокрая, неприятно холодная. Я пытаюсь вырвать руку из его хватки. Но он держит цепко.

— С виду ты зашуганная мышь, которая и член ни разу в жизни не видела. Уж точно за щекой не держала. И сперму не глотала.