Тренировочный день 3 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 9

Глава 5

Глава 6

Совет Мудриц 8-го «А» класса.

— Слушайте, слушайте, слушайте. Настоящим объявляется сбор Совета Мудриц нашего класса! — говорит Оксана Терехова: — преклоните головы перед жезлом Всезнания!

— Ксюха, помолчи. — говорит Инна Коломиец: — и убери эту палку уже. Что за манера палки какие-то на улице подбирать.

— Это жезл Всезнания. Атрибуты и ритуалы являются важной частью традиций. Вот почему судьи в мантиях, а военные в форме. — говорит Терехова: — отдай Жезл, сломаешь же!

— Девочки, девочки, давайте не будем ссориться. — говорит Яна Баринова и осторожно забирает Жезл Всезнания из рук у Инны: — на вот Ксюша, забирай свою ветку, только не ругайтесь.

— Это не ветка. — Оксана забирает палку и гордо поднимает ее в воздух: — это Жезл. Недооцениваете вы силу магии. И вообще, это я вас отвлечь хотела и пошутить, а то больно уж лицо у Лизы… странное.

— В самом деле. — говорит Яна и поворачивается к Лизе Нарышкиной: — что случилось-то? С самого начала сидишь как будто тебя пыльным мешком из-за угла по голове огрели. Заболела?

— Да нет. — неохотно говорит Лиза Нарышкина и подпирает голову кулаком. Вздыхает. Смотрит по сторонам. В летнем кафе, что в самом дальнем углу парка — не так уж и много посетителей. Наверное потому, что все чем может похвастаться детское кафе — это томатный и яблочный сок в больших стеклянных конусах рядом с кассой и засохшими песочными пирожными. А еще рановато, всего десять часов утра, после обеда тут обязательно появятся семейные парочки с детьми с желанием «культурно отдохнуть» в парке и по дороге забредшие в «Артемона», кафе с синей вывеской, на которой неумелой рукой нарисован пудель. Но для того, чтобы пошептаться о своих, девичьих секретиках с подругами — самое место. Деревья вокруг кафе дают тень, здесь не жарко, царит тишина и прохлада… вот только…

И Лиза Нарышкина снова вздыхает. Она сама предложила встретиться утром в воскресенье, с тем чтобы в парке погулять, а потом может в кино на дневной сеанс сходить, там как раз снова идет «Винниту — сын Инчу-Чуна», там Гойко Митич с полуголым торсом ходит. Инна в него даже влюбилась немного в прошлом году, когда Борисенко еще к ним в класс не перевели. Но сейчас…

— А я нашу Мэри Поппинс видела вчера. — говорит Терехова, поняв, что Лиза не собирается говорить о своих проблемах: — она с каким-то армянином под ручку гуляла. Получается, что Попович от нее отлуп получил?

— Ну ты сама сравни, где Попович и где Альбина. — Инна Коломиец пододвигает к себе стакан с лимонадом: — у них же разные весовые категории, если спортивными категориями говорить. Альбина — столичная штучка, у нее все всегда на месте, а Виктор Борисович может в школу в мятых трениках прийти запросто.

— Ну и что? — отвечает Терехова: — зато вот ты на Гойко Митича полгода молилась, даже вырезки у тебя из журнала «Иностранное Кино» на стене висели. А у Виктора Борисовича видала какой торс? Да он этого Гойко Митича в бараний рог скрутит если захочет! Я тот раз видела, как он футболку снял, а у него там — на животе кубики, представляете⁈

— И где ты видела Поповича с голым торсом? — интересуется Инна: — подглядывала в мужской раздевалке? Ну ты даешь, Терехова, ты же готовая извращенка!

— Не подглядывала я! Так, чуть-чуть, одним глазком, ну любопытно же! — защищается Оксана: — я хотела на мальчиков наших взглянуть, но там пока смотреть не на что. А Виктор Борисович — ого! Его в фильмах индийских про драки можно снимать!

— Ой да чего ты понимаешь, Ксюха! — перебивает ее Инна: — кому нужен задрипанный учитель физкультуры в городе N-ске.

— Как там — городок N ничем не примечателен. — кивает Яна: — а мне Виктор Борисович нравится. Он умный… неожиданно. Обычно физкультурники не очень умные, а он умный. И внимательный. Правда он меня смущает иногда, когда смотрит пристально… как будто сквозь тебя смотрит…

— Он так только на тебя смотрит. — оповещает ее Инна: — точно, наверное, ты ему погибщую возлюбленную напоминаешь. Или все же у него с твоей мамой был роман. Ты у мамы спрашивала?

— Инна! Ты чего такого говоришь⁈ Как я, по-твоему, буду это у мамы спрашивать⁈ Кроме того, я своего папу знаю! Они, конечно, развелись, но я же все равно его помню. И вообще, хватит про Виктора Борисовича, а то он скоро мне снится начнет. — сердится Яна: — давайте лучше поговорим… о чем-нибудь другом.

— Например о том, почему Лиза нос повесила. — подхватывает Инна и обнимает Лизу за плечи: — ну же, подруга, все пучком, выше голову. Этот твой Витька даром Альбине не сдался, видишь же. Да кому он вообще кроме тебя нужен и…

— У меня в подъезде, квартира напротив, — некая Лилия Бергштейн живет. — говорит Лиза: — вот скажи на каком она уровне? Она за «Красных Соколов» играет, волейболистка-профессионал. Говорят, ей скоро мастера спорта дадут, а сколько разных мужиков ей цветы таскали и конфеты коробками — я так даже и не упомню.

— «Железный Канцлер» Бергштейн? — хмурится Инна: — ну так я ее знаю. Она в красной футболке постоянно на площадке. Как там — лимпопо, что ли… У меня дядя фанат «Красных Соколов» все уши мне про нее прожужжал. Даже на матчи с ней таскал, она по сравнению с другими мелкая, но это потому, что она лимпопо… или как там? Африканское название какое-то. Но ты про нее-то чего вспомнила?

— Вот ты все по рангам и уровням раскладываешь, Коломиец. Скажи мне, сравни Виктора Борисовича и эту Бергштейн, а?

— Тут и сравнивать нечего. — пожимает плечами Инна: — Лилия Бергштейн — звезда областного волейбола, мой дядька в нее влюблен просто и все его друзья тоже. Да она круче Альбины раз в сто, наверное. С ней плакаты можно снимать и на стенку вешать. А вы бы видели какая она красотка!

— Серьезно? — спрашивает Яна: — а я вот в волейболе ничего не понимаю. А вот уже в кружке волейбола состою.

— Лиза, а почему ты меня за Бергштейн спрашиваешь? — задает вопрос Инна: — ты с ней знакома или что? Если знакома, то я своему дядьке автограф попросить хотела. Пусть на своей фотке распишется.

— Так мне сегодня с утра мама и говорит — собралась идти гулять, сперва мусор вынеси. — говорит Лиза: — а я не хочу мусор выносить с утра, день плохо пойдет… вот и не взяла ведро, вечером вынесу. А тут — ну прямо на площадке, дверь открыта, и Виктор Борисович стоит, а эта Бергштейн — его провожает, представляете⁈ Стоит у открытых дверей…

— Может просто встретились? Или… было похоже что вот прямо знакомы? — моргает Инна.

— Виктор Борисович и Лилия Бергштейн? Кто такая-то? — спрашивает Терехова: — я вот не знаю такую.

— У тебя просто дядьки нет, который за команду молокозавода лет десять уже болеет. — отмахивается от нее Инна: — я всех там знаю. И Синицыну, которая «Черная Птица Красных Соколов» и Кондрашеву, которая «Удар-копер!» и конечно Бергштейн, которая «Железный Кайзер» и «Феррум Кнопка». Не, быть такого не может чтобы такая как Бергштейн с нашим Поповичем спуталась бы. Не та лига, не тот уровень… Лиза?

— Она голая была. — отвечает Лиза: — то есть сперва в простыне, а потом как полезла его целовать — простыня и спала. Вот совсем она голая была под простыней. И кстати — она натуральная блондинка, если что.

— В смысле? — спрашивает Инна и только потом — начинает краснеть: — Лиза!

— Погодите. — хмурит брови Терехова: — голая? Нет, нет, нет! Погодите — когда целоваться с ним полезла⁈ Слишком много информации! Стой, Нарышкина, давай по порядку!

— … а… это правда Виктор Борисович был? Может ты его перепутала? — тихо говорит Яна Баринова: — я вот не верю, что он на такое способен…

— Точно! — с облегчением говорит Инна: — перепутала! Просто тебе везде он мерещится, и ты себе надумала! Какой-то хахаль ходит к Бенгштейн, а ты и ошиблась. Обозналась. Правда дядя Сережа все равно плакать будет как узнает, что у нее парень появился, она же никогда с парнями не крутила. Всегда без пары ходила, потому все пытались к ней подкатить, а какому-то счастливчику повезло. Новость просто ого какая! И ты ее без одежды видела, скажи она и правда такая же красотка без всего?