Тренировочный день 3 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 8

— Лилька и Витька. С ума сойти. — Волокитина, запускает пятерню в волосы и с силой чешет себе голову: — охренеть. Полищук! Ты совсем охамел⁈

— А?

— Ты мою подругу соблазнил, скотина ты эдакая!

— Я старался. — признается Виктор: — это было нелегко, но я приложил все усилия. Кстати, я был бы не против еще раз соблазнить. Раз пять, наверное. Или шесть.

— Хватит уже. — Лиля больно ударяет его кулачком в плечо: — всю ночь кувыркались, а тебе все мало? Кобель.

— Мда. — вздыхает Виктор: — вот черт. Конечно, как я мог забыть эту ночь и все… кувыркания.

— У меня голова кругом идет. — говорит Волокитина: — но ты скотина, Полищук. Как ты мог вообще⁈

— Да ты на него не наседай, Маша. — защищает его Лиля: — у нас по обоюдному согласию. Вернее, ну это я его в постель затащила. Потому как влюбилась.

— Чего? — на лице у Волокитиной появляется выражение Станиславского. Понятно, думает Виктор, она ей не верит. И то верно, зря Лиля так сказала… сперва постель — потом любовь. Для девушки именно такой порядок будет верным, а не наоборот. Она же знает, что Лиля больше к ней тянется, а не к парням.

— А… ну и ладно. — Маша справляется со своими внутренними сомнениями: — радость-то какая. Правда перед Айгулей неудобно, но я с ней поговорю. Полищук, а ну признавайся, ты Салчакову тоже… того? Скотина!

— Не было у нас ничего с Айгулей. — протестует Виктор. Хочет добавить «да и с Лилей ничего не было», но взглянув на Лилю, которая прищуривает на него глаз — удерживается от этой реплики.

— Лиля? Маша? — дверь в комнату открывается и на пороге вырастает Айгуля, которая отчаянно зевает и чешет свой живот: — вы где? И… — ее взгляд натыкается на них и она — замирает на месте. Некоторое время смотрит на них, оценивая обнаженную Бергштейн, которая сидит, по-турецки нисколько не скрывая от широкой общественности свои скульптурные формы, Виктора, который накинул угол одеяла на середину тела, построив вигвам. И конечно на сидящую у стены Волокитину, которая, кстати тоже не отличается обилием одежды — на ней спортивный лифчик. Внизу — собранное к ногам одеяло.

— Алена! Маслова! — наконец приходит в себя Айгуля и кричит, не поворачивая головы и не отрывая взгляда от живописной композиции «Обнаженные в квартире»: — иди сюда! У нас тут групповуха!

— Серьезно⁈ — раздается голос Масловой: — а чего меня не позвали?

— Нет тут никакой групповухи. — вздыхает Волокитина и поворачивает голову к Лиле: — Бергштейн, мы с тобой кажется договаривались насчет пьяных приколов!

— А жаль. — тихо говорит Виктор. Поднимает голову, натыкается на яростный взгляд Волокитиной и тут же вскидывает руки, сдаваясь: — да ладно! Я ничего не говорил. Меня все устраивает.

— Конечно тебя все устраивает. Обесчестил мою подругу, скотина. Ты вообще в курсе что она до тебя вообще почти девочкой была⁈ Нецелованная!

— А?

— Бэ! Хоть бы спросил сперва. Все, обесчестил — женись!

— Но я…

— Тпру! Маша, остановись. — поднимает ладошку Лиля: — давай не будем.

— Но ты же сама мне говорила, что девочка до сих пор была! Говорила⁈ — наседает Волокитина. В дверях появляется Алена Маслова, спешно натягивающая футболку.

— Где групповуха? — спрашивает она. Айгуля тычет пальцем и Маслова замирает рядом с ней.

— Ух ты! — говорит она: — в первый раз групповуху вижу! Витька молодец!

— Маслова! — возмущается Айгуля и Алена тут же поправляется.

— Ну то есть кобель, конечно. — говорит она: — почище Сереги Холодкова кобель. Но все равно молодец. Так их! Трахать «Красных Соколов»! Начнет с либеро, а там и всех остальных! Особенно эту Синицыну нужно драть как сидорову козу! Три дня подряд, чтобы ходить потом не смогла!

— Масло, заткнись! — повышает голос Волокитина: — Полищук, это что такое? Лиля…

— Да погоди ты. — морщится Лиля: — переспали — это еще не повод для женитьбы и…

— О чем ты говоришь, Лиля! — всплескивает руками Волокитина: — это вон для Салчаковой или Масловой не повод…

— Эй!

— А вот сейчас обидно было!

— … а для тебя совсем другое дело! Ты же вообще с парнями не мутила до сих пор! Даже не целовалась! Я уж думала, что ты извращенка какая! Вон у Масловой каждый месяц новый парень, для нее точно не повод!

— Точно обидно.

— … а для тебя — это событие! И для меня тоже! И если Полищук отказывается в загс идти…

— Никуда я не отказываюсь. — отвечает Виктор: — Лиля мне нравится. Как я уже и говорил — она замечательная. А когда я ее без одежды вижу, так и вовсе…

— Говорила я что он опасный… эх, ну да ладно. — машет рукой Маша: — торопиться со свадьбой не будем, но теперь вы официально парень и девушка. Любовь-морковь, все дела.

— А… а почему только они вдвоем — парочка? — поворачивает Алена голову к Айгуле: — разве они не «троечка» теперь? Или как это?

— Все-таки ты кобель, Полищук. — говорит Айгуля: — не была бы я за Лилю рада, я бы тебя пнула сейчас. И все еще хочу пнуть.

— У Витьки такие мускулистые руки… и грудь. И плечи. — задумчиво говорит Алена Маслова: — и смотри как там топорщится. Руки-то поверх одеяла… значит размерчик недетский. Лиля, у тебя ничего не болит там? Витька здоровый и у него здоровенный, не порвал тебя? Маша, а ты как? Не болит ничего?

— Я тут при чем? — бурчит Волокитина: — вы чего?

— Так если ты не причем тут — что ты с ними в постели делаешь? — задает вопрос Маслова: — да еще и в таком виде? Это у вас что — советская шведская семья?

— Ну тебя к черту, Малова. — Волокитина встает и тут же — снова прикрывается одеялом. Садится. Вокруг наступает тишина.

— Неожиданно. — говорит Лиля, глядя на Волокитину во все глаза: — а ты как без трусов оказалась? Витька?

— Я тут совершенно не при чем!

— … я бы остался, но у меня правда дела. — говорит Виктор, оборачиваясь. В полуоткрытой двери стоит Лиля Бергштейн, за ней — Алена Маслова и Айгуля Салчакова. Волокитиной нигде не видно, обнаружив что на ней с утра трусов нет — она заалела как маков цвет и собрала свои вещи, да домой рванула на третьей космической скорости, они даже попрощаться не успели. Алена и Айгуля выразили желание помочь Лиле с уборкой и вообще, по-женски пошептаться о чем-то. При этом на него бросали взгляды… многообещающие. От таких взглядов мурашки по спине бегать начинали. Виктор же намеки понимает, а потому сказал, что уже опаздывает и все такое. Собрался сам. Девчонки пошли его провожать и все было бы нормально, если бы не тот факт, что Лиля, увидев, как он взгляд от ее тела отводит — решила все же его потроллить на прощание, а потому все что она на себя надела — это мохнатые тапочки на ноги, да в простыню замоталась. Айгуля сперва на нее шипела, дескать, прикройся Бергштейн, а потом и шипеть перестала, рукой махнула. Нравится голой ходить, ходи, твоя квартира. Так что сейчас в полуоткрытых дверях своей квартиры стояла Лиля, дразня Виктора всеми своими изгибами, едва прикрытыми простыней.

— Ладно, давай прощаться, пора мне уже. — говорит Виктор: — все было очень… познавательно.

— Мужики пошли… — складывает руки на груди Алена Маслова: — ты ему самое дорогое, а он — «познавательно». Да ты молиться на нее должен, Полищук! Смотри, какая девчонка! Лучшая либеро области!

— Портвейн ящиками! Своя квартира! — добавляет Айгуля.

— Я и собираюсь. Вот только до дома дойду и алтарь построю.

— Мы же теперь… «пара». — Лиля подмигивает при слове «пара», выделяя его особенно: — давай, поцелуемся на прощание. — и она подается вперед, вставая на цыпочки, прикасается губами к его губам… поднимает руки и… простыня скользит с ее плеч и падает вниз, на пол и…

В этом момент гремит замок в дверях напротив и звонкий девичий голос, который так похож на тот, что произносит по утрам «Пионерскую Зорьку» — говорит: — Ой! Виктор Борисович⁈

Виктор вздыхает. Поднимает простыню и укутывает Лилю, прикрывая ее обнаженное тело. Оборачивается.

— И тебе доброе утро, Нарышкина. — говорит он: — так ты тут живешь?