Завод-4: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 21

— Папа, ты говорил, чтоб я позвала Егора домой, вот он и пришел, принёс печенье, — заворковала бывшая, помогая снять отцу куртку.

Я покосился на осколки разбитых кружек и подошел к тестю.

— Евгений Михайлович, — он тут протянул мне руку.

Я поймал себя на мысли, что, в отличие от тёщи, Михалыч так и не узнал о нашем разводе с его дочуркой. Не дожил… я на секунду погрузился в мысли и забыл ответить. Понял это, когда, пожимая руку, бывший тесть на меня вопросительно посмотрел.

— Егор, — запоздало представился я.

— Пап, садись с нами, попьем чай и покушаем печенье. Мы, правд,а немного тут посуду побили, но ничего, это к счастью. Сейчас я из сервиза чашечки принесу, — бывшая выскочила в коридор.

Пока мы здоровались, она успела подмести осколки.

Михалыч с важным видом прошёл на кухню, присел за стол и побарабанил ладонями по столу.

— Эх, чай — это хорошо. А может, покрепче что сообразим, Егор, ты как? Все-таки не дети маленькие.

— Я бы с превеликим удовольствием, Михалыч, — я специально назвал тестя только по отчеству, как он любил,. — Но у меня завтра важный день, рыбалка в заводском клубе рыбалки и охоты.

— Ничего себе, а кто тебе такую путёвку в жизнь выписал? — хохотнул Михалыч.

Вот! Он всегда всё быстро просекал и называл своими именами. Из-за этого Михалыч далеко по жизни не ушел, потому что не все люди любят слушать правду, но в родственном кругу такое качество всегда ценилось.

— Где выписали, там больше нет, — улыбнулся я, чтобы не развивать тему.

В двух словах не объяснишь, а я сюда не за долгими разговорами пришел.

— Слушай, ну, раз такое дело, то пить, конечно, нельзя, завтра успеешь! Я много про этот ваш клуб слышал, так называемой рыбалки, — Михалыч от всей души расхохотался.

Но порыв у него не угас, тесть поднялся и, достав из шкафа бутылку с настойкой и кружку, плеснул туда граммов пятьдесят,

— Я себе пару капель к чаю добавлю, пока доча не видит, — подмигнул он. — Ты ж меня не выдашь, Егор?

— Рот на замке, — пообещал я. — Слушай, Михалыч, ничего, что на «ты»?

— Конечно, спрашивай чего хотел!

— Мне твоя дочь рассказывала, что ты тоже рыбалку уважаешь?

— Ха, уважаю, — тесть плеснул себе в кружку чай, заметая следы преступления. — Я рыбалку не просто уважаю, а с мужиками мы чуть ли не каждые выходные на Дон ездим. У меня там гараж с лодкой есть! Романтика, страсть, и от суеты отдыхаю!

Он признался, что завтра тоже не упустит дня и поедет на рыбалку.

— Не как вы в своем этом клубе, не с ночевкой, но поеду!

Вернулась бывшая и принесла три кружки с блюдцами из сервиза.

— Пап, зачем ты это страшную кружку взял! Я же сказала, что принесу, — запричитала она.

— Дочь, я вот тебе говорил, что рыбак рыбака видит издалека, — с довольным видом сказал Михалыч. — Егор, оказывается, у нас тоже спец по рыбалке!

— Очень рада, что тоже! — явно съязвила бывшая и перелила чай из страшной, как она её назвала, но явно любимой кружки в чашечку из сервиза.

Запах алкоголя она не почувствовала — ну, или сделала вид.

— А на что ловишь, Михалыч — черви, мотылёк? — я вернул тему в нужное русло.

— Да брось, мне эти насекомые не нужны! На макуху ловлю, потом на блесну! Сам, кстати, макуху делаю.

— И что лучше, чем на червя или мотыля идет?

— Конечно, лучше! Так идет, доча не даст соврать, что я после каждой рыбалки по два ведра рыбы приношу!

Я плавно подводил разговор к тому, что хотел, а хотел я попросить у бывшего тестя этой самой макухи. Стоило поднять эту тему, как Михалыч оживился и, хлопнув свою рюмку чая, позвал меня на балкон.

— Пойдём, покажу эту красоту!

— Пап, Егор даже чаю не попил! Ну нельзя ли потом со своей макухой!

— Все в порядке, я сам хотел попросить макуху показать, — возразил я.

— Во! — ещё больше воодушевился тот. — Говорю же, рыбак рыбака видит издалека!

Мы вышли на балкон, застекленный полностью руками тестя, и он показал мне шикарную макуху. Правда, красотой всё-таки это мог назвать только большой фанат.

— Делаю из семечек подсолнуха, почистить только их надо, и другого всякого разного добавляю — мука, геркулес, сахар! Есть у меня там и ещё один ингредиент, но то — секрет фирмы.

И он замолчал, мол — ни за что не скажу, хоть пытай. Я не стал ходить вокруг да около и спросил у Михалыча прямо:

— Михалыч, а угостишь на завтра макухой? Буду завтра всех удивлять!

— А чего бы не угостить хорошего человека! Держи, Егор, — и он мне отдал целый круглый блин жмыха.

— Спасибо, Михалыч, должен буду!

— Отдашь, отдашь — вот расскажешь мне, как на вашем месте клевало, — ответил тесть.

Мы ещё попили чаю, пообщались о том о сем. И я, не желая услышать «дорогие гости, вам хозяева не надоели ли», засобирался домой. На рыбалку ехать спозаранку, а поскольку я ехал не только дремать над удочкой, следовало хорошенько выспаться, чтобы завтра знакомиться с важными людьми на свежую голову.

Глава 11

Общий сбор на рыбалку решили устроить возле проходной ранним утром. Я-то и в пять утра подниматься не особо люблю (а кто любит?), ну а подъём в половину четвёртого это сущий ад. Будильник звенел настойчиво, я с трудом разлепил глаза и немало удивился, что Валентин даже не шелохнулся. Я-то думал, он меня материть начнёт, что среди ночи бужу. Да,, если сосед ложился спать, то его и пушечным залпом не разбудишь.

Потянувшись, позевав, я, наконец, поднялся с кровати и, шаркая тапочками, поплёлся в душевую. Там минут десять стоял под струей воды, не добавляя даже горячей, чтобы хоть как-то проснуться. Помогло, по крайней мере, минуте этак к седьмой мне, наконец, удалось разлепить глаза.

На кухне я заварил себе крепкий чай и окончательно пришел в себя. Прихватил удочку, которую мне подарил Рома, взял макуху от бывшего тестя и оделся в то, что будет не жалко выпачкать, а может, и выбросить. С рыбалкой я был на «вы», но понимал, что это не в ресторан сходить — одеться надо по-походному.

К четыре утра я уже был, если так можно сказать, в полной боевой готовности. Встреча с рыбаками была назначена через полчаса возле заводской проходной. На месте я был минута в минуту. Думал, мужиков придётся ждать, но нет, в сотне метров от проходной стоял уазик, «буханка» темно-зелёного цвета, пуская из выхлопной трубы хлопья сизого дыма.

Водитель посигналил мне, давая понять, что я пришел по адресу.

— Очень доброго утречка!

Дверь «буханки» открылась, и оттуда на меня уставился довольный как слон Рома, тоже, правда, явно не выспавшийся.

— А я думал, ты про удочку забудешь, даже запасную взял! — хохотнул он.

— Так и есть, я её едва не забыл, — ответил я.

— Залазь, нам ещё весь честной народ по городу ездить собирать, — Рома пригласил меня в салон.

Я уселся на не самое удобное сидение «буханки». В салоне, кроме самого Ромы, пока что не было ни души. Неожиданно, не думал, что утреннее собрание в половину пятого — не для всех, и нам придётся за кем-то заезжать. Но, с другой стороны, не мудрено — остальные наши, так сказать, одноклубники пребывали в статусе большого заводского начальства. Это большие шишки, и им не по чину на проходной куковать.

— Николай Иванович, это Егор, Егор — это Николай Иванович, — познакомил нас Рома.

Водителем оказался мясистый мужичок с усами, напоминающими щетку для обуви, и живыми бегающими глазами.

— Ты с какого цеха будешь, Егор? — взглянул он на меня через зеркало заднего обзора.

— Седьмой.

— О! Так ты у нас из главного логова бракоделов! — как конь заржал водила.

— Раньше, может, и было логовом, но теперь, когда начальником стал Роман, такого и близко нет! Исправляемся, — серьёзно ответил я.

А что, мнение надо налаживать не только в среде начальства. Что там бродит в народе, какие шутки-прибаутки про наш цех — это тоже важно.