Вероника. Исповедь влюблённой - Эвина Лариса Борисовна - Страница 32

— Мы сейчас, наверное, очень похожи на психов, вытирая варежкой лицо, пробормотала Вероника.

— Плевать, у нас справки уже есть. Нам многое теперь можно, — не переставая кружиться, обняла подругу Людмила. — Но ты права, дадим дёру отсюда, а то и, правда, сейчас санитары с носилками прибегут.

Подружки обнялись последний раз в уходящем году и разбежались в разные стороны — одна торопилась на автобус, а другая на трамвай.

Новый год — семейный праздник. Вероника встречала его со своим старшим сыном и его девушкой. Приход этой сладкой парочки был вполне креативный, в духе времени, к которому людям старшего поколения приходилось привыкать так же сложно, как и к съёмным протезам. Сын зашёл домой с подарочным пакетом и фотографией Деда Мороза на голове.

— Подарок заказывали? — гулко, со смехом, как из иерихонской трубы, звучал его голос. Другая рука в это время протягивала Веронике второй пакет, чуть меньшего размера, с фруктами и бутылочкой шампанского.

Взгляд Вероники упал на изображение трёх пальцев на пакете, в которых женщина нашла сходство с пальцами Гоши. У неё даже закружилась голова от их идентичности. Но это были только цветочки. После того, как сын разделся и помог снять шубку своей девушке, прошла церемония знакомства и Лада (так звали любимую сына) передала Веронике телевизионную программку. Вероника начала рассеянно листать её и вдруг замерла от увиденного на одной из страниц. В анонсе к фильму «Жди меня» было напечатано знаменитое стихотворение Константина Симонова:

Когда Вероника готовилась к встрече Нового года, она решила, что это последний новогодний праздник, в который она будет ждать Гошу. Но, прочитав это стихотворение, она восприняла его как нечто личное для себя и продлила срок ожидания ещё на год.

Глава 19

После встречи Нового года Вероника позволила себе сделать в своей жизни «стоп-кадр», Она бродила по квартире одна, и мысль, чем в это время занят её любимый F1, не оставляла её в покое. Внутренне она оправдывала его — он очень занят Он хотел, он бежал — опоздал, И опять Вероника осталась без жёлтых роз, без страстных поцелуев и бессонных ночей. И опять одна. Её одиночество растянулось на несколько лет. Она привыкла к нему, как привыкают к махровому халату после душа или к утреннему кофе. Она смирилась с одиночеством, вернее, смирилась с ложью о нём. Помимо того, что она писала ему письма, которые не отправляла, были письма, которые она регулярно опускала в почтовый ящик его мамы.

Она как будто сыпала соль на свою рану, отправляя послания один раз в году именно первого января.

Внутри каждого человека находится чёрная и белая стороны личности. Письма на Новый год отправляла чёрная сторона Вероники. И она была безжалостна. Действовала по принципу, если закрыто сердце, стучись в печень. Хотела бы она знать, с какими мыслями Георгий встречался с её посланиями. Мучил и одновременно заставлял улыбаться вопрос: неужели она у него уже в печёнках? Она провоцировала Гошу к встрече. Она охотилась на него, обкладывая его своими стихами, как флажками. У её любимого индийского религиозного лидера Ошо есть хорошее замечание: «Логика не может любить, она может говорить о любви — любовь кажется иррациональной, лишь поэзия может любить, лишь поэзия может совершить прыжок в парадокс любви».

Закончив писать, Вероника наугад открыла книгу Ошо. И даже не удивилась, что сразу же на глаза попалась такая мудрость индуса: «Поэзия — танец твоего сердца».

Чего только ни изобретает мозг, чтобы человек не умер в разлуке со своим вымышленным влюблённым. Вероника не стала выводить свой мозг на чистую воду и согласилась с его уловкой. Она поняла, что он таким образом заботился о ней. Ещё не пришло время разрушать иллюзии. Танец на горящем, объятом пламенем сердце продолжался. И Вероника танцевала, как бы тяжело и одиноко ей порой ни приходилось. Круг, в котором она танцевала, становился узким катастрофически быстро. До того момента, пока его не стало совсем. Он растворился в рутине будней, он не выдержал испытания «подставь плечо», и это уже не расстраивало Веронику, ведь ее поддерживали родные. Она сумела создать круг внутри себя, и он стал её ориентиром, орбитой вращения.

А ещё на прикроватной тумбочке у неё лежала книга «АУМ. Синтез мистических учений Запада и Востока», где она нашла для себя то, что объясняло ей многое.

«Чувства вводят тебя в крепость души: через сердце достигнешь ты самого себя».

«Преображая чувства, можно излечить болезнь жизни и уничтожить её безумие».

«Возьми болезнь и преврати её в силу. Возьми безумие и преврати его в божественное упование».

Прошла неделя. «Стоп-кадр» Вероники затянулся и мягко перетёк в глубокую депрессию. Она спала до обеда, кофе её не бодрил: выпив чашку, она опять падала в постель. В конце концов, её разум начал бунтовать от такого образа жизни. Как Мюнхгаузен тащил себя из болота, так и она взяла себя за волосы и вытянула из зоны комфорта.

Заглянув в кошелёк и пересчитав оставшиеся там деньги, Вероника заставила себя сходить в магазин. Надежда на продажу её картин, выставленных впервые в дорогом мебельном салоне, таяла, как январский снег. Её осенние ботинки были не предусмотрены для дождливой зимы. Она ужаснулась: «Когда-нибудь кончится эта нищета?!» Она зарабатывала, продавая детские картинки с героями из мультфильмов, и накануне продала последнюю. Надо опять искать подработку. Вероника вспомнила, как летом устроилась в фирму разрисовывать стеклянные новогодние шары. Этот опыт напоминал ей тогда труд рабов на галерах. Платили крохи. Через два месяца Вероника уволилась, решив, что лучше быть голодным художником, чем униженным бесправным рабом.

Купив возле дома газету с предложениями о трудоустройстве, Вероника тут же, на месте, углубилась в её изучение. Привлекло одно объявление о дежурстве на бетонном заводе. «А почему бы не попробовать? По ночам всё равно не сплю — буду писать стихи и рисовать». Жаль, что завод находился очень далеко от дома. Подъём в пять тридцать утра. Дежурство сутки через двое. Где наша не пропадала!