Небо в кармане 3 (СИ) - Малыгин Владимир - Страница 42

— Ещё стрельба была, раненые есть и убитые…

— Наши? — не спросить не могу. Фразы выдаю короткие, рваные, но так и нужно, нечего тут рассусоливать.

— Нет, — торопится Прохор. — Чужие все.

Это просто отлично, что чужие. Не зря, значит, на охране в своё время настаивал. Вот и пригодилось.

Минута, и я готов к выходу. Осталось обуться внизу, и всё.

— Пошли, — первым выскакиваю за дверь.

Перед парадной машина. Передняя дверь услужливо открыта, меня дожидается. Но очертя голову внутрь нырять не собираюсь, ночное происшествие заставило вспомнить об осторожности. Ухожу в сторону от распахнутой двери, чтобы не маячить в освещённом проёме, не изображать из себя лёгкую мишень, первым делом оглядываю улицу, потом саму машину, вижу знакомого шофёра и только тогда лезу внутрь. Правая рука всё это время находится рядом с нагрудным карманом куртки, где лежит пистолет. Так оно лучше будет.

Ночные улицы пустые, запоздавшие прохожие не в счёт. Пролетаем по мостовым быстро, на проходной почти не задерживаемся, взбудораженная охрана узнаёт меня в лицо, но всё равно проверяет пропуск. И только после этого открывают ворота.

К моему приезду пожар уже потушили, пожарные бригады сворачивают шланги. Выхожу, запах гари дерёт нос, заставляет чихнуть. Вынужденно наклоняюсь, и в этот момент в стороне грохочет выстрел. Пуля бьёт в стену за моей спиной, между заводскими корпусами мечется эхо выстрела.

Кувырком ухожу в перекат, ближе к автомобилю, прижимаюсь плечом к колесу, рву застёжку кармана и выдёргиваю пистолет. Передёргиваю затвор, щёлкаю предохранителем, высовываю руку и стреляю в сторону противника, жму на крючок раз, другой. Резким бахом грохочут в ночи выстрелы и две пули дружно уносятся куда-то туда, в вязкую темноту проезда между чёрными кирпичными коробками.

Выглядываю из-за машины. Не высовываю голову сверху, не выкатываю качан мишени над капотом, а осторожно выглядываю между бампером и фарой. Так меня оттуда вряд ли заметят.

Вглядываюсь вперёд, в стылую темень и закономерно ничего не вижу. По закону подлости у меня над головой фонарь под порывами ветра болтается, а вокруг беспросветная темнота. И небо в облаках, ни звёзд, ни луны.

Сунувшиеся было с докладом и не успевшие приблизиться охранники попадали прямо в стылую грязь, таращатся в темноту, тычут неизвестно куда стволами карабинов. И пожарные куда-то исчезли, побросали свои шланги, попрятались от греха подальше.

— Откуда стреляли, вашбродь? — свистящим шёпотом шепчет ближайший ко мне охранник.

— Оттуда, — указываю направление стволом пистолета. Уж направление определить я могу. Да и нет в этом ничего сложного. Опять же вроде бы как именно там, в проезде, умудрился краем глаза засечь вспышку выстрела.

— Не высовывайтесь, вашбродь, Христом-богом прошу, — свистит сиплым голосом тот же охранник и несколькими скупыми жестами отправляет свою малочисленную команду на перехват стрелка.

Киваю в ответ, ничего не отвечаю. Да и не нужны никому сейчас мои ответы, не до меня охранникам. Вообще удивляюсь, как это они вперёд сунулись, под пули полезли? Ведь могли отсидеться?

Щёлкаю предохранителем, меняю магазин на полный и убираю пистолет в карман. На четырёх костях шустро несусь к составу, ныряю рыбкой под вагон, стараюсь не удариться коленями о рельсы и высовываю голову на ту сторону. Там — поле. И до заводской ограды шагов двести открытого пространства.

Темно? И что? Зато снег почти белый. Или серый. Даже сейчас дымят заводские трубы, опускается вниз тяжёлый угольный дым, просыпается мелкой сажей на землю. Ну или на снег, но всё равно он гораздо светлей той самой земли. И на этом сером фоне отчётливо вижу ещё более тёмное вертикальное пятно. И пятно это мотается из стороны в сторону, клонится то влево, то вправо, то проседает вниз, то, наоборот, выпрыгивает верх.

Понятно, чё. То проваливается в снег, то на наст попадает и выпрямляется. Торопится уйти, собака. Кстати, а откуда здесь столько снега? Ведь в городе я его нигде не видел?

Все эти мысли не помешали мне перекатиться на ту сторону, вскочить и броситься в погоню. Нет, головы я не потерял и прекрасно осознавал все возможные риски преследования вооружённого убийцы. Да только выхода у меня другого не было. Охрана бросилась в другую сторону, а я сообразил в эту сторону кинуться. Да и то больше для того, чтобы обойти стороной стрелка. А оно вон как получилось. И сейчас мне нужно как можно ближе к нему подойти, на расстояние выстрела, хотя бы. У меня же пукалка, а не винтовка. Вырвал пистолет из кармана, нещадно обрывая клапан и теряя пуговицу. Предохранитель долой! Эх, шагов на тридцать бы подобраться…

Помогло то, что я в силу возраста был явно легче стрелка. И наст подо мной скрипел, но держался. Старался скользить по нему, ни в коем случае ногами не топать, поэтому разрыв между нами преодолел очень быстро. Настолько быстро, что даже испугался, очень уж резко чёрная фигура приблизилась. А ещё страшно стало, а ну как он услышит скрип ледяной корки и оглянется?

Он и услышал, и оглянулся. Я больше угадал, чем разглядел. Или среагировал на изменившую силуэт фигуру, как бежал, так и нырнул, заскользил на животе по насту, разбросал ноги в стороны. И носками сапог пытаюсь притормозить, замедлить скольжение и остановиться, а не получается, не цепляются носки сапог за ледяную корку! Руки вперёд вытянул, пистолет в них зажал, приподнял, чтобы по насту не прыгал. И смотрю во все глаза на противника, даже целиться не стал. Потому что очень боялся не успеть, выстрелить вторым. Я же вижу, как винтовка или что там у него в мою сторону опускается!

Так на ходу и открыл огонь по силуэту. И стрелял по ростовой мишени, пока патроны не закончились. И только тогда опомнился. Засуетился, за вторым магазином в карман полез, перезарядил шустро и опомнился. Он же не стреляет!

А почему? Вижу же, как на меня смотрит. И винтовка тоже на меня направлена…

Перекатился в сторону, прицелился. Где-то за спиной встревоженные голоса раздались, свистки засвистели. Приподнялся на локтях, собрался стрелять и… Проломил ледяную корку!

Выстрелить так и не выстрелил, зато очень больно ударился лицом о лёд. Особенно носом. Слёзы, сопли, а страшно-то как — глаза ведь ничего не видят. Протёр их ладонью, смахнул прочь острые осколки льда, колючие крупицы снега. Забарахтался, ещё раз перекатился на крепкое, на твёрдое и снова вскинул пистолет.

И увидел, как медленно заваливается вперёд чёрный силуэт, чётко услышал, как он в свою очередь с хрустом проламывает лицом наст…

Замер. Буду лежать на месте. Вот придёт подмога, пусть они и лезут вперёд, проверяют, что там и как. А мне хватит, навоевался.

Но, каюсь, не удержался. Нет, подкрепления дождался, даже не сопротивлялся, когда меня на ноги поднимали. А на убитого посмотреть посмотрел. Интересно же, кому это я настолько по ногам оттоптался?

Посмотрел, да и пошёл в наш цех, поближе к тёплой печке. А вокруг убитого охрана засуетилась, оцепление выставили, всех любопытных прочь отогнали до приезда полиции.

Кстати, а где она, эта самая полиция? У нас эшелон подожгли, а никто не чешется. И где жандармы? Мало того, что теракт, так ещё и покушение на убийство. Где Изотов?

Глава 16

Приехавшие господа полицейские сходу развили бурную деятельность. Отловили меня у пошивочного цеха. Я же, как отогрелся, пошёл ущерб оценивать. Кроме того, ущерб ущербом, но, мало ли, искра какая непотушенная где осталась? Что столярное производство, что пошивочное могут полыхнуть так, что ого-го! Никому мало не покажется. Так что это чудо, что ничего не сгорело. Нет уж, пока сам своими глазами не осмотрю не только наружку, но и внутренние помещения, не успокоюсь. Вот при осмотре меня и побеспокоила полиция. Что импонировало, не стали к себе подзывать и властью кичиться, сами подошли.

Но как только услышали о покушении на убийство да выслушали мою версию произошедшего, сразу же поскучнели. И приняли грамотное решение дождаться жандармов. Ну а я вернулся в тепло. Мне уехать можно, вряд ли кто-то что-то скажет, но я решил задержаться. И, как оказалось, правильно сделал.