90-е: Шоу должно продолжаться 13 (СИ) - Фишер Саша - Страница 30

— Бесплатно взять? — уточнил я.

— Конечно, — кивнул Иван. — Цель новостной ленты — донести информацию, а вовсе не набить наши карманы.

— Ой, тут такая ржака случилась! — Жан стянул с головы кепку, с которой теперь вообще практически не расставался. — У нас макет ленты уже давно готов…

— Ну как, давано, — усмехнулся Иван. — Два дня.

— Так это уже давно! — всплеснул руками Жан. — За два дня столько всего уже произошло! Ой, да я про другое хотел рассказать. Про то, как «Лорелея» с «Инвест-рекордом» чуть на крыльце не подрались. У нас там в ленте предусмотрено одно рекламное место под заголовком, одно в середине и одно в подвале. И «Лорелее» мы отказали, потому что они все уже заняты полностью. Ну и, короче, директор «Лорелеи» на крыльцо выходит, а там этот лысый, из «Инвеста». И они как давай друг на друга бычить, я думал за пистолеты схватятся.

— Лорелея — это магазин косметики? — спросил я. — А там вроде женщина босс же.

— Официально да, но деньги ей дает ее хахаль, — объяснил Жан. — А он из юго-западных, там у них Хавронин еще в авторитете.

— А ты-то откуда все эти подробности знаешь? — чуть ревниво спросил Иван.

— Але, если у меня музыкальный журнал, это значит, что я остальную жизнь города игнорирую что ли? — засмеялся Жан. — И вообще у меня Ирка всех этих толстых знает и за ручку с ними здоровается.

— И что решили с Лорелеей в результате? — спросил я. — Отправили на все четыре стороны и деньги не взяли?

— Да вот еще! — фыркнул Жан. — Их там быстро разняли, и я предложил ему сделать заброс листовок. Напечатать типа баксов с его портретом и на головы людям скинуть. И там написать, что потратить эти баксы можно в магазине «Лорелея», при условии, что настоящие деньги ты тоже платишь.

— Тридцать процентов покупки оплатить, — подсказал Иван.

— А тут «Инвест-рекорд» услышал эту мульку и чуть снова в драку не полез, — продолжал тараторить Жан. — Мол, раз у него баксы, то и мне тоже надо.

— Снова разнимали? — спросил я.

— Да не, второй раз они не подрались, — мотнул головой Жан. — Пришлось придумать для лысого тоже листовки.

— Так что не парься насчет того, кто платит за фестивальные газеты, — усмехнулся Иван. — В нас сейчас деньгами только ленивые не кидаются. Мы очень удачно попали в струю, можно сказать. И теперь пожинаем плоды и пашем круглосуточно.

— Да нормально же все! — глаза Жана лихорадочно светились. — Мы же все уже подготовили, так что, можно сказать, на низком старте.

— А пробный номер этой вашей новостной ленты-то у вас уже есть? — спросил я. — Так-то уже кое-кто приехал, так что…

— Так ясен пень! — Жан сорвался с места и бросился к столу. Схватил лист газетной бумаги из стопки и сунул мне в руки. — Это тестовый, мы проверяли, сможем ли оперативно все верстать и печатать.

Бумага была самой дешевой, разумеется. Но на другой подобный формат смотрелся бы хуже. Печать — черно-белая. Верстка… Ну, скажем так, наляпано и сделано вид, что так и должно.

— «Благословенные „химики“ приняли первых гостей. Гости сигнализируют, что с этого момента диваны в холле второго этажа объявляются вотчиной группы „Кривой Пью“ из Хабаровска», — прочитал я.

— Вот тут значок телефонной трубки, значит новость принята по телефону, — объяснил Жан. — А вот этот бегущий человечек значит, что новость принес сам человек. Ногами в пресс-центр.

— «Солист группы „Трижды фанфарон“ найден спящим в ванной», — прочитал я. — «На репетиции группы „Вдовушкина радость“ произошло ЧП. Пьяный сосед был недоволен шумом и пришел устраивать разборки. С ним провели разъяснительную работу, и теперь он отказывается уходить…» А голова что значит?

— А это блиц-интервью, — быстро ответил Жан и помахал передо мной небольшой бумажкой. — Мы напечатали вот таких бланков и раздали всем волонтерам. Короче, схема такая — видят музыканта, слоняющегося без дела, суют ему в руки бумажку и ручку. Он заполняет, и они тащат бумажку сюда.

— 'Какого цвета ваши счастливые трусы? Серьезно? — заржал я.

— Ну у нас много разных, — смутился Жан. — Неприкольно, если все время одно и то же. А так даже прикольно. Кто одну заполнит, потом начинает другие искать, чтобы узнать, что там еще за вопросы. И у нас, в результате, бесперебойный поток новостей для ленты. Ну, типа, это если вдруг доставленных событий для объема не хватает, можно протянуть руку, взять одно из блиц-интервью и место добить.

— Хм, интересный ход, — кивнул я.

— На самом деле, это Наташа придумала, — на мгновение Жан насупился, но потом глаза его снова заблестели. — Она, короче, посмотрела, такая, на первый вариант анкеты и сказала, что если все время одно и то же, то скучно будет. Ну вот мы и устроили мозговой штурм. Сто штук вопросов придумали!

— Можно слух запустить, что кто ответит на все сто вопросов, получит приз, — предложил я.

— О, огонь! — глаза Жана заблестели еще более лихорадочно. Он закрутил головой, выискивая в кабинете кого-то конкретного. — Манча! Манча иди сюда! Вечерняя лента уже пошла в верстку?

— Нет пока, — отозвался девичий голос откуда-то из гущи событий.

— А место там есть⁈ — спросил Жан. — Добавь объявление! «Поговаривают, что всего в блиц-интервью сто вопросов. А также ходят слухи, что тот, кто ответит на них все, про того опубликуют здоровенный материал в журнале „Африка“. И дадут приз!»

— А какой приз? — спросил парень из-за ближайшего стола.

— Ценный, — отмахнулся Жан. — Не знаю пока. Коробку с коробками. Конфет. Придумаем что-нибудь. Потом. И когда будем вручать всякие награды, эту тоже включим. Лучший ответчик. Блин… Ответчик — это на каком-то юридическом…

— А кому угодно можно отвечать? — заинтересовался кто-то из волонтеров.

— Сотрудникам пресс-центра — нельзя! — быстро заявил Жан. — Волонтерам тоже. Вы вместо приза получите леща. Ясно? Чтобы не портили мне тут бланки!

— Может, по кофейку? — предложил Иван, проводив взглядом стремительно бросившегося в толпу своих журналистов-волонтеров Жана. — Полчаса тут без меня вполне справятся.

— В твоем гнезде журналистов? — спросил я.

— Да нет, здесь теперь тоже есть кофейня, — усмехнулся Иван. — На самом деле, я бы ее и раньше открыл, но до распада Союза и объявления наступления рынка, руководство упиралось.

Мы спустились на минус первый этаж, где раньше была столовая. Собственно, столовая осталась на месте, ее никто и не тронул. Кофейня Ивана уютно расположилась в пустовавшем до этого холле. Под лестницей.

Оформлено было новое заведение прикольно. На всех стенах висели ковры, а серый бетон лестницы был задрапирован полосами тонкой красной и желтой ткани. Всюду висели самодельные бумажные фонарики. Две девицы, стоявшие за прилавком, были одеты в шелковые халаты с драконами. И в довершении этого смешения стилей, посреди прилавка стоял латунный таз с песком. Восточный восток, только авторы не определились, какой. Ближний или дальний.

— Из первой же заграничной поездки привезу эспрессо-машину, — сказал Иван, усаживаясь за низкий столик.

— Вам как всегда, Иван Алексеевич? — спросила одна из девчонок-бариста.

— Да, милая, — ответил Иван. — Тебе какой? Сироп? Сливки?

— Черный, без заморочек, — ответил я. — Ну и шоколадку какую-нибудь.

— Все слышали? — спросил Иван. — Два больших черных. И трюфели.

— Я смотрю, вы с Жаном снова ладите? — вполголоса спросил я.

— Как видишь, — усмехнулся Иван, — Спасибо за содействие.

— Да ну, какое там содействие? — я пожал плечами. — Здравый смысл и капелька манипуляций.

— Ну да, капелька, — хмыкнул Иван.

— Знаешь, я пока сюда шел, думал над одним интересным феноменом, — сказал я, разглядывая Ивана внимательно. Тот выглядел как обычно. Элегантный костюм, водолазка, остроносые туфли. Лицо как с советского плаката.

— И каким же? — спросил Иван.

— Ты говоришь, что в двадцать первом веке разбился на заброшенном шинном заводе, — сказал я. — Но сейчас все выглядит так, что шинный даже разоряться не собирается, не то, что забрасываться. Так что это получается? Если история изменилась настолько, что место твоей гибели — йок, то как же тогда ты? Ты разве не должен был исчезнуть тоже?