Таможня дает добро (СИ) - Батыршин Борис - Страница 27

Сергей пожал плечами.

— Сейчас он, считай, на консервации — вот пусть таким и остаётся… пока. А там подумаем. Либо найдём способ посадить туда нашего человека, либо другой вариант. С точки зрения навигации от него ноль толку, можно выкупить, скажем, под отель. Знаешь, есть такие, для любителей отдыха на краю света… Ещё и заработаем на этом!

— Пожалуй… — согласился Казаков. — Тогда — готовимматериалы для Таможенного комитета и, как только вернёмся в Зурбаган — подадим их в Таможенное Управление. Вот ты, товарищ Меркадер, и подашь…

Из открытого иллюминатора долетали крики чаек, их заглушил длинный пароходный гудок. Загремела якорная цепь, отдавшись в переборках и палубе мелкой дрожью.

— Похоже, пришли! Казаков тяжело поднялся с табурета. — Ну что, поднимемся на палубу, полюбуемся на этот их Пост Живой?

VII

— Спасибо, братец! — Сергей кивнул матросу-фалрепному, который помог ему выбраться из шлюпки на пирс. Тот ответил белозубой улыбкой.

— Ты того… в роль-то не входи! — ворчливо посоветовал Казаков — Это тебе не царские времена, и даже не Зурбаган. Матросына «Квадранте по большей части наши, с Земли — а ты ему 'братец»! Ещё бы двугривенный дал на чай!

Сам он помощи он отказался, гневно фыркнув при виде протянутой руки. «Старается, чтобы окружающие не замечали возраста. — подумалось Роману, — Как будто это можно скрыть! Да и незачем — в свои шесть с хвостиком десятков лет Маячный Мастер острова Валуэр крепок, бодр и энергичен настолько, что вполне способен дать форы иному сорокалетнему…»

— На водку. — Сергей усмехнулся. — На чай — это половым в трактирах или извозчикам, а матросам, тем более, военного флота — исключительно на водку.

— Наши — не военные. — немедленно возразил Казаков. — «Квадрант» частное, торговое судно… во всяком случае по бумагам.

— А пушки — это для исторической реконструкции? Ерунды-то не говори, нашёл мирных торговцев… забыл, как они «Серую чайку» раскатали? Между прочим, этот самый фалрепный у ютовой четырёхдюймовки стоял, заряжающим, я запомнил…

— Кстати, о «Серой Чайке»… — Казаков заозирался, нашёл взглядом пароход, стоящий в двух кабельтовых от пристани. — Решили, что с ним делать?

— Конфискуем. Имеем полное право после неспровоцированного нападения одна сволочь не придерётся.

— А капитан? Пароход, насколько я понимаю, принадлежит ему?

— Принадлежал. Сам виноват, будет знать, как связываться со всякой шелупонью. И вообще — пусть скажет спасибо, если его не упекут на каторгу за нападение на зурбаганский таможенный крейсер.

— Так это ж не он, а хохлы! — удивился Казаков. — Их и надо на каторгу!

— Обязательно надо. — согласился Сергей. — Никак нельзя без каторги. Но и капитан своё получит — всё, что происходит на судне, на его ответственности, и оправданий тут быть не может. Но, надеюсь, суд будет к нему снисходителен — в конце концов, это ведь по его приказу матросы повязали бандюков и сдали нам пароход!

— Что ж, справедливо. — не стал спорить Казаков. — А команда?

— Останутся на Посту Живой, выделим им небольшие подъёмные, мы ж не звери… Рабочие руки здесь нарасхват, найдут себе дело. В рыбаки пойдут, или на каботажные суда наймутся… Не пропадут, в общем. А «Серую Чайку» мы продадим местным властям, отдельно оговорив в договоре купли-продажи, что судно не будет использоваться на Фарватерах.

— Бонифатьич настоял? — Казаков понимающе ухмыльнулся, кивнув на ожидающего шагах в двадцати капитана «Квадранта». — Не хочет плодить конкурентов?

Врунгель перед визитом на берег посетил «Латр», после чего они с Дзиртой погрузились в гичку и направились к пристани — и вот теперь дожидались припозднившихся спутников.

— А что? — Сергей пожал плечами. — Имеет право. Часть средств, вырученных за пароход, пойдёт в уплату за стоянку и ремонт «Латра» — там возни месяца на три при местных хилых мощностях, — а на остальное купим участок земли возле порта и построим на нём факторию — пару домиков и пакгауз. Это затея Бонифатьича — старик, видишь ли, собирается заняться торговлей возить товары по Фарватерам.

— На «Квадранте»? — удивился Казаков. — Много ли туда влезет?

— Зачем? Пока будет фрахтовать суда в Зурбагане, а там видно будет. Может, и купит какую ни то посудину, если окажется, что линия приносит выгоду. Заодно и в Мир Трёх Лун будет ходить– грузооборот-то растёт, не говоря о переселенцах. Только в прошлом месяце в вербовочную контору в Зурбагане полсотни народу обратилось, хотят на остров Валуэр! обороты-то растут!'? На покой?

— Зачем? Старичок ещё послужит, будет, как и раньше, возить переселенцев, но уже с Земли.

— Разумно. — согласился Казаков. — Всё равно больше десятка на рейс редко когда набирается. А возить — как раньше, через Зурбаган, или…

И осёкся, бросив быстрый взгляд на Романа. Тот поспешно сделал вид, что занят изучением окрестностей и беседой спутников нисколько не интересуется.

Город и порт производили впечатление довольно-таки безрадостное, не сравнить с полным южной прелести и красок Зурбаганом. Однако судов хватало и тут — помельче, почти исключительно парусные, они, словно мухи варенье, облепили пирсы, опоясывающие берега бухты. На пристанях громоздились пирамиды ящиков, высились груды мешков и штабели строевого леса. Повсюду копошились люди — грузчики, ломовые извозчики со своими подводами, матросы и рыбаки в шляпах зюйдвестках. За лесом мачт виднелись крыши — но не острые, крытые черепицей, а плоские, словно жмущиеся к земле, и серые, — под стать облакам, низко нависшим над бухтой. Стылый ветер гнал со стороны моря крупную зыбь, суда у пристаней раскачивались, сталкиваясь бортами и отчаянно при этом скрипя. Унылое, в общем, местечко, сделал вывод Роман, хотя и не лишено своеобразной прелести. На любителя — что же до него самого, то чем скорее получится его покинуть, тем лучше.

Больше здесь смотреть было не на что. Он поискал глазами «Латр» — таможенный крейсер стоял ближе к дальнему берегу бухты, в паре кабельтовых за «Серой Чайкой». Близкое знакомство с реактивной гранатой ОГ-9В не пошло кораблю на пользу — от мостика осталась закопчённая руина, кожуха вентиляторов посекло разлетевшимися осколками. Насчёт течи сигнальщик, правда, напутал — да и откуда ей было взяться, если единственное попадание пришлось гораздо выше ватерлинии, в надстройку? — а вот способность самостоятельно передвигаться была, скажем так, несколько преувеличена. Нет, поначалу «Латр» дал ход и даже разогнался узлов до семи — но не доходя трёх миль до входа в бухту запарил, остановился и поднял уже знакомый Роману синий, с косым белым крестом сигнальный флаг — «Фокстрот», «моё судно остановлено и не имеет хода относительно воды». Пришлось дальше тащить крейсер шлюпками, послав на помощь его двум ещё две с «Серой Чайки». Обстрел по счастью не причинил им вреда; за вёсла посадили матросов с парохода, добавив к ним пленённых украинцев — этим посулили в случае попытки выпрыгнуть за борт и сбежать вплавь, не тратить время на поимку, а попросту пристрелить. Те прониклись и старательно орудовали вёслами наравне с остальными, шёпотом переругиваясь на суржике.

После того, как караван вошёл в бухту Поста Живой и суда встали на якоря, было решено нанести визит местным властям. Те отреагировали на происшествие (пушечная пальба доносилась издали до бухты, да и вид закопченных, побитых снарядами «Латра» и «Серой Чайки» говорил сам за себя) достаточно спокойно, дав понять, что разборки чужаков их не касаются, ответственности за произошедшее они не несут и не собираются, а вот поговорить с официальными представителями Зурбагана — отчего бы и нет? В качестве таковых выступал Роман, нацепивший по такому случаю «маршальскую» бляху и Дзирта — неотразимо эффектная в парадном мундире, с кортиком и рукой на перевязи.