Дом ста детей. Целительница для Генерала-Дракона (СИ) - Кофей Ева - Страница 16

Но дверь всё так же оставалась запертой и я отстранилась. 

– Может, там близнецы? – отчего-то поделилась мимолётной мыслью, оборачиваясь к детям. – Я в приюте их не видела, а внешность запомнила хорошо.

– Что за близнецы? – спросил Арго очень-очень серьёзно. 

– Я встретила их перед тем, как попасть в этот мир. 

Ася переглянулась с Милахом, который лишь недоумённо развёл руками. 

– Мы никогда, – протянула она, – не видели близнецов. Это большая редкость в наших краях. Может, они были не здешние или тебе показалось? 

От ответа меня отвлёк очередной шорох за дверью, и я на всякий случай подёргала ручку.

Заперто.

– Пожалуйста, не бойтесь… 

На этот раз меня перебили:

– Я не боюсь, я сердит, – голос был мальчишеский. – Я никого не приглашал!

– Ой, – губы сами собой растянулись в улыбке, – мальчик! Мальчик, открой, пожалуйста, давай познакомимся! Меня зовут Марьяна…

– Она, – тут же подскочил Милах ближе, – иномирянка! Ты таких никогда не видел, зуб даю! Поэтому выходи! Говори, кто такой? Она вот взрослая, её нужно слушаться. У тебя вот есть взрослые? А у нас есть!

Я досадливо закусила губу. Вдруг у мальчика за дверью взрослых… не стало? Вдруг недавно? Не стоило так неосторожно об этом заговаривать. Ещё вопрос, куда и как дети дели… ушедших родных и знакомых? 

На улицах я не видела тел. Неужели, в уцелевших стенах домов таится страшное? 

От мыслей этих по коже пробежали мурашки, но я быстро отвлеклась, услышав ответ из-за двери:

– Мне взрослые ваши не нужны! Я и сам прекрасно справляюсь. У меня здесь вода, – да, я ведь видела колодец рядом, – и целый склад с мукой. Печь, дров ещё на пол зимы хватит, сухарей мешки, сахара, сухого молока с яичным порошком! Пошли прочь отсюда, нахлебники! 

– Это мы нахлебники?! – вскричал Милах и бросил в одно из окон камень.

Благо, не разбил.

– Милах! – перехватила я его руку, когда он попытался повторить своё действо. – Так нельзя, малыш. 

– А сидеть там и хвалиться, когда мы от голода мрём, можно?! 

– Резонно, – согласился с ним Арго, и уже громче, обращаясь к «двери»: – А ну, открывай! На войне все должны быть заодно, иначе потерь будет больше.

– А война закончилась! – прокричали с той стороны. – Теперь каждый сам за себя! 

– Это на войне сами за себя, – принялся спорить со всеми Милах.

– Так, дети, – повысила я голос, – хватит! Давайте поговорим спокойно. 

– Идите, – ответили мне из дома, – говорить к себе! А это мой двор. И мой дом!

– Так выйди и прогони нас! – крикнул Милах, топая ногой. 

А я в окне различила детское круглое, пухлощёкое личико с испуганными-испуганными тёмными глазами…

– Всё твоё теперь, – продолжал бушевать Милах, под одобрительные возгласы Аси, – наше! Общее, то бишь!

– Коммунизм, – усмехнулся Славка, подойдя ко мне, веселясь. 

– Слав, – одёрнула его я и попыталась утихомирить ребят. Но Милах, услышав его одобрительно-злорадный комментарий, тут же подхватил:

– Коммунизм! Комазизум! А что это? – прервавшись на мгновение, спросил он у Славки тихо.

Слава не смог сдержать смех. 

– Вам бы потише быть, – раздался вдруг мужской голос.

Знакомый голос…

И все мы, побледнев, обернулись.

Рейн рассматривал нас лихорадочно блестящими глазами, в которых тонули лучи предзакатного солнца. Белые волосы змеями скользили по его обнажённым, сильным плечам. На рёбрах всё ещё виднелись следы засохшей крови. Губы бледные плотно сомкнуты, лицо с острыми скулами сосредоточенно. И так красиво… 

Внешность человека, а смотришь и понимаешь – перед тобой скорее зверь. Если не чудовище. Только прекрасное. Нет, ужасное в своей красоте. И взгляд завораживает, как взгляд змеи или другого хищника, от которого страшно отвести глаз, ведь тогда – чувствуешь, что наверняка тогда – в тот же миг, на тебя будет совершён смертоносный прыжок…

– Р-рейн? – прошептала я онемевшими от страха губами и нашла в себе силы шелохнуться, чтобы притянуть Славу ближе и крепко обнять, защищая. – Как ты здесь оказался?

– Проблема ли, цепи порвать, – отозвался он просто и сухо, делая шаг ко мне.

И все мы невольно отступили к дому.

– Ты же… – проглотила ком в горле, – болеешь.

– Ты очень хотела помочь, – повёл он плечом, как бы проверяя, болит ли его рана на спине или нет.

Видимо, уже не так болела. 

– Ты был заперт, – зачем-то продолжала я, словно это что-то изменит.

– Заперт?

Он даже не заметил, что на двери был замок… 

– Пожалуйста, не подходи, – не выдержала я. – Здесь же дети.

– А без них, было бы можно? – склонил Рейн голову на бок, едва заметно, остро усмехнувшись. – Хочешь, – протянул вдруг руку, ладонью вверх, как бы предлагая мне вложить в неё свою, – подойди сама… 

Я застыла на месте.

Чувства противоречивые до одурения. И страх, и злость от мысли, что дракон издевался надо мной, и… будоражащая слабость пред его властью, которая ощущалась, будто накрывшая меня волна, и…

Или я просто вот-вот потеряю сознание? 

Сердце колотилось в ушах, подступая к горлу, от волнения онемели пальцы. Славка в моих руках напрягся, будто натянутая до предела струна. 

Всё вокруг затихло. Даже голуби, что до того ворковали на крыше, давно сорвались и унеслись ввысь. 

Я думала, что до того ощущала себя, словно во сне. Но ошибалась. Сейчас, именно сейчас всё походило на сон. Я даже саму себя видела, словно со стороны, так нереально, странно и страшно мне было… 

И тени от растущих в стороне узловатых, хиленьких яблонь плясали по белым стенам беззвучно. Будто ветер и тот старался не шуметь в листве. И облака то и дело закрывали собой солнце, заставляя мир то вспыхивать, то становиться серым и чёрно-белым. И только один дракон оставался ярким и настоящим, даже если всё это было лишь сном…

– Не… не, – заикаясь, всхлипнул Милах, а затем взорвался своим детским звонким голоском: – Не убивай нас! 

Рейн словно ударился о невидимую стену.

– Я же просил быть тише, – одним лишь взглядом своим заставил он Милаха осечься и затаить дыхание. – Думаете затем, чтобы крики не мешали мне вас проглотить? – вновь эта странная усмешка на его лице. 

И я вдруг поняла… Точнее, услышала причину того, почему он озвучил именно эту просьбу. 

Глава 17

То ли мы привлекли чьё-то внимание, то ли совпало так, а может быть на стаю голубей (не удивлюсь, если мальчишка начал прикармливать их недавно, от тоски и одиночества) засмотрелись не мы одни, но голоса чужаков доносились до нас всё отчётливее. 

И вот, не успела я и слово сказать дракону, из-за полуразрушенного каменного забора к нам вышла компания из четверых мужчин. 

Обросшие, в изрядно запачканной и порванной одежде, но отнюдь не измождённые, как можно было ожидать, они напоминали мне викингов из фильмов. Не хватало только громоздкого оружия. Вместо него, правда, все были вооружены чем-то напоминающим длинные изогнутые кинжалы. 

Вначале, увидев нас, они замолкли, затем двоя их них, заметив Рейна, напряглись. Третий, со ржавой щетиной на лице, задумчиво потёр подбородок сбитыми пальцами, сплошь усыпанными мозолями, а последний, на вид помельче и моложе, начал мерзко ухмыляться, разглядывая меня, словно больше никого здесь и не было.

– Девка. Смотрите-ка, как нам свезло! – ткнул он локтем в бок своего товарища, кивая в мою сторону. – Как делить будем? 

Славка добела в костяшках вцепился в край моей кофты. 

– Это моя женщина, – выступил вперёд Рейн, а я отчего-то вздрогнула, услышав его красивый, чарующий голос. 

И испугалась. Так как… Всё понимаю, наверное, он желает меня защитить, но чей-то женщиной я быть уж точно не планировала! 

Почему-то мне вообще в голову не приходило, что раз здесь такая проблема со взрослыми, то женщины будут цениться куда больше. И это в нехорошем смысле. Для женщин, не в хорошем…