Пиратский граф (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 42

— Надеюсь ты понимаешь, что как только, как ты выразилась бросишь ему кость, на этом внимание к тебе и закончится? — поинтересовался я у неё.

— Так что мне делать?

— Продолжай его игнорировать и не отвлекайся, сегодня мне ещё больше хочется разбить эту бандуру о стену, — раздражённо брякнул я по струнам завопившего от несправедливого к нему отношения инструмента.

Паула поднялась и забрала у меня мандору.

— Мандора, а не бандура сеньор Иньиго, сколько вам повторять, — ласково прижала она к себе инструмент.

— Мне без разницы, — отмахнулся я от неё.

— Вы терпеть не можете музыку и тем не менее с усердием самого трудолюбивого ученика продолжаете ею заниматься, — девушка задумчиво посмотрела на меня, отложила инструмент на стол и опустилась на колени передо мной, как любила делать это последнее время, — зачем?

— Самодисциплина Паула, — вздохнул я, против воли протянув правую руку к её лицу и провёл пальцами по идеальным линиям скул, — Господь, какое же прекрасное лицо ты создал, до сих пор не могу спокойно смотреть на него.

— Сеньор Иньиго, мне приятны ваши прикосновения, но пожалуйста не меняйте тему, — отклонилась она от моей руки, — так почему?

— Мне постоянно нужно сдерживать демонов, что живут внутри меня, — я посмотрел в её глаза, — иначе они поглотят меня.

— Может быть это и не так плохо? — удивилась она, — я, например, рядом с вами могу быть настоящей, вы же меня не осуждаете за это.

— Ты ладно, а я себе не могу этого позволить, — покачал я головой, — моё золото, власть, да ещё и подкреплённые страстями, могут вылиться во что-то плохое. Я сам это знаю, так что лучше проклятая музыка, чем мои мысли о том, что будет, если я поддамся своему постоянно растущему желанию терзать и убивать.

Паула вздрогнула, видимо представив себе это. Девушка быстро подставила своё лицо обратно под мою руку, зная, что меня это обычно успокаивает, но я убрал её, тоже в качестве самодисциплины, поскольку мне самому хотелось касаться её гладкой и бархатистой кожи.

— Снова она? — девушка всё правильно поняла, вздохнув при этом.

— Доставай бандуру, я попробую ещё раз настроиться на музыку, — также со вздохом приказал я.

Глава 23

— Аббас? — притворно удивился я, когда ко мне навстречу пришёл только старший брат, — ты один? А где Наиль?

— Погиб в портовой драке, — смуглое лицо ещё больше потемнело.

— Инна лиЛляхи ма ахаза, ва ляху ма а’тава куллю шаййин 'инда-ху би-аджалин мусамман фа-ль-тасбир ва-ль-тахтасиб*, — перешёл я на арабский, сделав при этом горестное лицо, — а´зама-Ллаху аджра-кя, ва ахсана ´азаа-кя ва гафара ли-майити-кя**.

Изумление, написанное на лице мудехара трудно было описать словами. Он ответил мне благодарностью за сочувствие и поклонился.

— Могу я для тебя что-то сделать, чтобы облегчить горесть утраты? — поинтересовался я у него.

— Его убийца уже горит в аду, так что нет сеньор Иньиго, но я ещё раз благодарю вас за соболезнование.

— Тогда несмотря на горечь твоей утраты, я бы хотел узнать, как продвигается то дело, которым я просил вас обоих заняться? — поинтересовался я, зная, что оба мудехара ни во время моего путешествия в Сарагосу, ни после моего возвращения, даже не пошевелились, чтобы встретиться с пиратами или же начать сбор золота, чтобы вернуть мне долг. Поскольку один из них был нужен мне для этих контактов, пришлось второго убить, как я и планировал, через поножовщину в портовой таверне, а заодно потрясти их квартал силами городской стражи, чтобы напомнить мудехарам, какое место они занимают в городе. Поэтому не удивительно, что Аббас на следующий же день пришёл ко мне.

— Капитаны не против разговора, но им нужны гарантии, — сказал он мне то, чего я не знал.

— Какие? — лаконично поинтересовался я.

— Чтобы вы вышли в море, — сказал он, — и встретились с ними в одной бухте, где не будет свидетелей вашей встречи.

— А не сильно ли много они просят? — спокойно поинтересовался я.

— Таково их условие, — со вздохом ответил он, явно обманывая меня, глядя при этом прямо в глаза.

— Что же, мне нужно подумать, — ответил я, и он поклонившись, попрощался.

Едва мавр вышел, как я позвал Бернарда.

— Сеньор Иньиго?

— Избавься и от него тоже, — приказал я, — бестолковое существо, не понимающее с кем имеет дело.

— Слушаюсь, — кивнул швейцарец.

— Скажи Бартоло пусть принесёт мне письменные принадлежности и лично потом доставишь моё письмо Хуану Рамосу, я поселил его и его людей на ферме рядом с городом, — продолжил я, — он нужен мне.

— Всё сделаю сеньор Иньиго, — кивнул Бернард.

Вскоре письмо было готово, и швейцарец унёс его вместе с приказом подстроить убийство Аббаса ибн Фазиха. Араб, сначала казавшийся мне здравым человеком, оказался на деле недалёким и глупым. Поскольку умный человек давно бы сделал выводы, после знакомства со мной, а особенно оценил все те усилия, которые я прилагал, показывая свои знания относительно их религии и обычаев.

* — Поистине, Аллаху принадлежит то, что Он забрал, и то, что Он даровал, и всему Он определил свой срок… так проявляй же терпение и безропотно переживай утрату в надежде на награду Аллаха.

** — Да сделает Аллах большой награду твою, и да пошлет тебе прекрасное утешение и да простит того, кто у тебя умер.

27 августа 1456 A . D ., Аликанте, королевство Арагон

— Сеньор Иньиго, вас хочет видеть сеньор Антонио, — вошёл ко мне в комнату Бернард, когда я музицировал с Паулой, — говорит срочно.

— Сделаем перерыв, — я посмотрел на девушку, которая отложила свой инструмент, а затем взяла мой, с поклоном мне и вошедшему в комнату мужчине, уйдя за дверь.

— Доброе утро сеньор Антонио, — поприветствовал я явно чем-то обеспокоенного мужчину, — что такого произошло, что вы в столь ранний час приехали ко мне?

— Какой-то мудехар изнасиловал и убил сначала христианскую девушку, а затем иудейку, положив их вместе крестом, видимо совершая какой-то свой ужасный ритуал, — взволнованно сказал он, — я знаю, что вы противник насилия сеньор Иньиго, но если мы не предпримем быстрых мер, то город взбунтуется. Народ уже собирается на площади, и что странно христиане также негодуют о смерти иудейки, как и христиане о неверной.

— Мавр? — я сделал вид, что удивлён, — есть свидетели, чтобы вы не ошиблись?

— Куча сеньор Иньиго, — кивнул он, — мало того, он после этих ужасных злодеяний ещё и скрылся в квартале мудехар, бросив орудие убийства, их обычный кривой кинжал.

— Ваши предложения сеньор Антонио? — поинтересовался я у него.

— Пока не начались погромы, самим провести обыски, аресты и дознания, — решительно ответил он, — к тому же в этом случае, народ нас поддержит.

— Спускайте на мавров всех псов сеньор Антонио, — я сделал вид, что подумал и ответил ему, — а имущество самых богатых и, разумеется, причастных к этой трагедии, мы поделим между собой.

На лице дворянина появилась лёгкая улыбка.

— Ах, сеньор Иньиго, как же с вами приятно иметь дела, — вздохнул он, — это было моё второе предложение к вам, а вы на него ответили, хотя я его вам даже ещё не предложил.

— Умные люди сеньор Антонио, думают одинаково, — немного польстил я ему, — выполняйте свой долг, а о деньгах поговорим позже.

— Слушаюсь ваше сиятельство, — он склонил голову и вышел из комнаты.

Вслед за его уходом ко мне вошла Паула.

— В городе и правда неспокойно сеньор Иньиго, — обратилась она ко мне, — даже отсюда слышны крики.

— Тогда останься на ночь у меня, — кивнул я, но видя, как радостно распахнулись её глаза, пришлось обломить этого прекрасного ангела множества человеческих пороков, — ты просто будешь ночевать в другой комнате и всё.

Паула вздохнула.

— Как скажете сеньор Иньиго.